Предложенный президентом Владимиром Путиным проект евразийской интеграции, прямым следствием которой стал Таможенный союз (ТС), дает России шанс сохранить в XXI веке статус ключевого игрока на международной арене. Провал этого проекта грозит огромными репутационными издержками и окончательным разделом постсоветского пространства между США, ЕС и НАТО с одной стороны и Китаем – с другой. Многое сейчас зависит от того, куда пойдет расширение ТС – вдогонку за миражами или же по пути геополитических и геоэкономических реалий.

 

   Естественно, что столь высокая значимость процесса евразийской интеграции вызывает самое пристальное внимание к будням Таможенного Союза. По итогам октябрьской встречи глав государств-членов ТС в Минске вновь заговорили о «кризисе интеграции», о кризисе как, собственно, Союза, так и его концепции. Нынешние рассуждения о кризисе корнями своими уходят в «украинский вопрос». Конкуренция за Украину между ТС и ЕС – это, по большому счету, следование обветшавшему курсу на место в большой европейской политике, стремление, образно говоря, хоть через окно туда влезть. Две-три сотни лет назад это действительно было необходимо. Но времена изменились, XXI век все больше становится временем Востока, временем Азии, куда и смещается мировой баланс сил и интересов. 

     

    Своеобразным признаком того, что это понимают в руководстве ТС, стал «обмен» репликами между Нурсултаном Назарбаевым и Владимиром Путиным все в том же Минске. По словам Нурсултана Назарбаева президент Турции обратился к нему с просьбой вступить в Таможенный союз и он лично предлагает принять Турцию. А Владимир Путин в ответ сказал, что "только что у нас в гостях был наш большой друг премьер-министр Индии. Он просил меня поставить вопрос на нашей сегодняшней встрече о том, что Индия хотела бы рассмотреть возможность подписания договора о зоне свободной торговли с Таможенным союзом».  

    

    Метания между Анкарой и Дели завершились решениями по Армении и Киргизии, тоже, впрочем, заключающими в себе ряд нюансов. Сроки присоединения Еревана к ТС четко не определены. После обсуждения с Бишкеком так называемой «дорожной карты» в конце лета - начале осени нынешнего года, киргизская сторона предъявила претензии на «компенсацию» за вступление в ТС, которая, по большому счету, является своеобразной «платой за лояльность» киргизским элитам.   

    

     У любого нормального эксперта давно уже возникает вопрос, в полной ли мере «архитекторы» постсоветской и евразийской интеграции знакомы с географическими картами. Если проанализировать дискуссии, проходившие в рамках ШОС, ОДКБ, а теперь – и Таможенного Союза, то можно с удивлением обнаружить, что ключевая держава региона, отношения с которой являются ключом к целому ряду проблем – Исламская Республика Иран – полностью выпадает из обсуждения в качестве перспективного члена евразийских объединений.  

     

     Этот «заговор молчания» вокруг Ирана лежит вне нормальной политической логики. Обсуждать тему участия в Таможенном Союзе члена НАТО, связанного, кстати, с Евросоюзом соглашением об интеграции в общий рынок и входящего в таможенный союз с ЕС аж с 1995 года – можно. «Как Турция может находиться одновременно в рамках таможенного союза и Европейского, и Евразийского?» – ни у кого такой вопрос не возникает. «Почему Иран не может принимать участия в работе Таможенного Союза?» – столь очевидный вопрос даже не ставится. И ладно бы с ней, с географией, которая неполиткорректно напоминает, что до Ирана все же ближе, чем до Индии. Речь в данном случае идет и об утрате экономического прагматизма, который, как нам говорят, лежит нынче в основе российской внешней политики.  

     

      Что означает для Таможенного Союза присоединение к нему Ирана, пусть пока, на переходный период, в виде зоны свободной торговли?  

      

      Первое. Иран может стать крупным торговым партнером России на Среднем Востоке, обширным рынком сбыта российских машин, оборудования, транспортных средств, металлопродукции и пиломатериалов, то есть – продукции высокого передела.  

      

      Очевидность этого показал период с 2006 по 2011 годы, когда торговый оборот с Ираном вырос с $2,1 до $3,7 миллиардов, причем российский экспорт составлял $3,4 миллиарда, а импорт из Ирана – $351 миллионов. Собственно, и сам российско-иранский оборот может скачкообразно вырасти до $10-15 миллиардов в ближайшие два-три года, поскольку большую долю в нем составит не сырье, а продукция высокого передела и НИОКР. Учитывая уже накопленный экономический, научно-технический и оборонный потенциал Исламской Республики, ее присоединение к Таможенному Союзу даст значительный прирост общего ВВП стран-участниц.  

      

      Второе. Через сотрудничество с Ираном ТС получит выход на рынки Среднего Востока и доступ к важнейшим транзитным маршрутам. Можно с уверенностью сказать, что участие Ирана в ТС сделает сам Таможенный Союз интересным проектом для «зоны Большого Ирана», простирающейся от Аравии до Пакистана, вызовет повышенный интерес Востока к геополитическим планам Путина и его команды.  

      

      Третье. Зона свободной торговли с Ираном повлечет за собой присоединение к ней Пакистана и Индии, причем не искусственным, как сейчас, а вполне естественным путем, в силу реалий экономического развития. Ситуация с геополитической ориентацией и Индии, и Пакистана до конца не определена. Вашингтон и Пекин ведут активную борьбу за включение их в зону своего влияния, и ТС станет для Дели и Исламабада лучшим способом сохранения баланса во внешней политике, к которому оба государства так стремятся.  

      

      Четвертое. Внутренний рынок ТС после создания этой зоны свободной торговли становится более устойчивым по отношению к экспансии китайских товаров, причем у них появится реальная конкуренция. Китай сегодня с недоверием смотрит на начинания в рамках Таможенного союза, подозревая Москву в желании отгородиться протекционистскими барьерами, но его позиция в отношении большого евразийского рынка серьезно изменится, когда Пекин поймет, что рынок этот начинает формироваться без него. Соответственно, и уступчивости у него несколько прибавится.  

      

      Пятое. Россия, Казахстан и Иран, действующие в рамках единой экономической стратегии получают возможность осуществления крупных инфраструктурных проектов на Каспии, что является давно назревшей необходимостью. Есть и шестое, и десятое в этом списке экономических выгод. Нет только никаких «Нью-васюков», поскольку каждый пункт из вышеприведенного списка можно дополнить конкретными экономическими выкладками. Сейчас мы это не делаем исключительно в силу того, что формат нашей статьи в этом случае выйдет за рамки разумного.  

      

      На днях в Сеуле проходила крупная конференция по Евразии, участники которой подчеркивали: евразийское пространство едино, и его восточная оконечность не менее заинтересована в больших трансконтинентальных проектах, чем западная. Практического воплощения, пусть пока только на уровне концепций, у евразийского единства только два – американская стратегия «Нового шелкового пути», которая, по сути, является своеобразным «шампуром для региона» и направлена на закрепление западного контроля Евразии. И Таможенный Союз как предтеча союза Евразийского, обеспечивающий развитие стран-участников в рамках собственных интересов. Доказательством служит несколько моментов геополитической эффективности блока «Таможенный Союз + Иран».  

      

       Его возникновение снимает вопрос о вступлении, а главное – об экономических перспективах Армении. Его возникновение делает реальностью обсуждаемую сегодня идею присоединения к Таможенному Союзу Сирии. Его возникновение повысит привлекательность ТС для остальных государств Центральной Азии, поскольку для них откроются и новые экономические, и новые транзитные возможности. И что, наверное, наиболее актуально сейчас – его возникновение остановит разрыв «пространства СНГ», которое стремительно скатывается к «точке невозврата».  

       

       Не стоит, вероятно, даже и говорить, что целый ряд вопросов региональной безопасности, как, собственно, и архитектура этой безопасности начнут выглядеть совершенно по-иному. Россия и ее партнеры в глазах международной общественности получат право на активизацию внешней политики в целом ряде регионов, а именно Центральной Азии, Кавказа, ЮВА и даже Персидского Залива, поскольку речь будет идти о «защите экономических интересов», действии более чем понятном для остального мира. У США и НАТО будут серьезно ограничены возможности для экспансии и разрушения сложившегося баланса сил в регионах. И не в силу военной угрозы Таможенного Союза, а по той простой причине, что теперь эта экспансия потребует огромных экономических затрат, на которые ни США, ни их союзники идти не готовы.  

       

       По большому счету, блок «ТС + Иран» ломает сложившуюся к сегодняшнему дню западную экономическую схему, при которой часть Востока «выпадает» из мировых экономических связей. Нас пытаются уверить, для целого ряда государств (таких, например, как Афганистан, Киргизия, Таджикистан, отчасти – Монголия, Вьетнам и Кампучия) сегодня «нет ниши в системе производства». Что единственно возможное для них занятие - это либо передача собственных природных ресурсов под управление транснациональных корпораций, либо «развитие туризма». Так вот, блок «ТС + Иран» способен стать альтернативой такого геоэкономического социал-дарвинизма.

 

    Нестандартный, рвущий все шаблоны ход – присоединение Ирана к ТС – способен в корне изменить перспективы Таможенного Союза, сделав его самым популярным и значимым проектом ближайшего десятилетия. Но любое интеграционное образование, будь то Таможенный Союз, будь то зона свободной торговли «ТС + Иран», требуют длительной и кропотливой работы. И не столько потому, что необходимо отработать политические и правовые возможности и полномочия, скорректировать принципы функционирования, свыкнуться с новыми политико-правовыми реалиями. Главное здесь – четкое понимание взаимной выгоды и политическая воля к ее достижению, поскольку, если идея собственно Таможенного Союза вызывает у Запада негативную реакцию, то уж идея «ТС + Иран» вызовет волну ненависти. Впрочем, Россия сейчас в таком положении, что одобрения Запада не дождется ни при каких обстоятельствах, кроме как сменой режима и полной капитуляцией. Но нам это нужно?  

    

    Стремясь вывести отношения с Ираном из тупика, в которые сами их и загнали, политические элиты США сделают все, чтобы не допустить российско-иранского сближения. Евразийская интеграция, да еще и включающая в себя базовым элементом Иран – настоящий геополитический кошмар Запада, который он попытается сорвать всеми доступными способами. Предотвратить это можно только шагами на опережение, встречными инициативами и предложениями Исламской Республике, которая не сможет от них отказаться. И первыми шагами Запада и США, чтобы остановить движение Ирана в сторону России и ТС, станут отмена всех санкций и массированные инвестиции в экономику Ирана, в том числе в такие лакомые сферы как нефтегазовая, энергетическая, промышленная и военно-техническая.   

    

Согласно мнению экспертов, Соединенные Штаты вполне серьезно взялись за реализацию проекта по возведению Ирана в статус проводника своей политики на Ближнем Востоке и в Азии

В Женеве завершился очередной раунд переговоров по иранской ядерной программе. Сторонам предсказуемо не удалось прийти к консенсусу. Сообщалось, что Иран готов приостановить обогащение до 20% в обмен на снятие всех банковских и нефтяных санкций. США же настаивают только на смягчении санкций, запрещающих продавать Ирану золото и другие драгоценные металлы.

Мероприятие прошло достаточно рутинно. В пятницу, 8 ноября, в Женеву прибыли глава МИД Франции Лоран Фабиус и Германии Гвидо Вестервелле. Они провели рабочие встречи с координатором «шестерки» по переговорам с Ираном, верховным представителем ЕС по международным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон.

«Шестерка» включает Россию, США, Китай, Британию, Францию и Германию. Вначале в Женеву прибыли главы внешнеполитических ведомств четырех западных стран. В субботу, 9 ноября, на переговоры прилетел глава российского МИД Сергей Лавров и представительная китайская делегация.

Еще в ходе переговоров глава МИД Ирана Джавад Зариф выразил сомнения, что в субботу будет подписано соглашение с «шестеркой» по иранской ядерной программе. У глав МИД Франции и Великобритании также отсутствовала уверенность в успехе переговоров, о чем они заявили в интервью СМИ.

Как сообщалось в СМИ, достижение соглашения по вопросу иранской ядерной программы осложняет позиция Парижа. Французская сторона настаивала на более жестких условиях, чем Штаты и постоянные члены Совбеза. В последнее время Франция проводит крайне агрессивную политику на Ближнем Востоке, что показали недавние события в Ливии и Сирии. Являясь сателлитом США, французское правительство превосходит своего патрона в агрессивности. Существует точка зрения, что Франция, имевшая когда-то колонии на Ближнем Востоке, не желает терять контроль над этим регионом. В любом случае, Франция может преследовать собственные интересы помимо США.

В воскресенье президент Исламской Республики Хасан Роухани, известный как умеренная политическая фигура, заявил, что Иран продолжит реализовывать свою атомную программу вопреки угрозам «мирового сообщества»: «Мы заявили партнерами по переговорам, что не подчинимся никаким угрозам: ни угрозам санкций, ни угрозам унижений, ни угрозам дискриминации. Исламская Республика не склоняет и не склонит голову перед лицом угроз со стороны каких-либо властей». Выступление иранского президента поставило точку в очередном раунде переговоров, но вопрос, безусловно, не снят с повестки международной политики.

Стремление Ирана обогащать уран давно не дает покоя западным странам. Считается, что у Запада существуют опасения, что Исламская Республика может обогащать уран до состояния, необходимого для создания ядерного оружия. На самом деле в ближайшей перспективе Тегеран не может создать оружия, реально угрожающего западным странам, владеющим ядерными технологиями последнего поколения. Вопрос в другом: способность работать с атомными технологиями сразу же выводит государство на более высокий уровень технологического могущества, что, безусловно, не соответствует интересам Запада в регионе.

Присутствовавший на переговорах Сергей Лавров заявил, что в интересах России препятствовать давлению на Иран с помощью санкций. При этом наша страна, так же как и международное сообщество, считает необходимым снимать риски, существующие для нераспространения ядерного оружия. Россия продолжает занимать осторожную позицию на международной арене, притом, что именно она помогала Ирану со строительством АЭС в Бушере.

Нельзя не отметить, что с некоторых пор риторика западных стран, в особенности США, по отношению к Ирану поменялась. Еще около двух лет назад постоянно велись разговоры о необходимости военного вторжения на территорию этой страны, и Великобритания в определенный момент была готова к атаке.

С приходом на пост президента Хасана Рухани, позиционирующего себя как умеренного политика, Штаты начали «политику разрядки» в отношении Ирана. В сентябре лидеры двух стран впервые за многие годы провели телефонные переговоры, в ходе которых выступили за мирное разрешение разногласий. Надо сказать, что США предлагали прямую встречу президентов, от которой в итоге отказался Иран. При этом представители президента США подчеркнули, что «оставили дверь открытой» для дальнейшего диалога с иранцами. Затем замминистра иностранных дел Ирана Аббас Аракчи встретился с заместителем госсекретаря США Уэнди Шерман для обсуждения ядерной программы.

Такая перемена в политике США заслуживает безусловного внимания и может иметь двоякое объяснение. С одной стороны, США так и не удалось развязать военную агрессию против Сирии. Поэтому конфликт с Ираном в ближайшей перспективе не представляется возможным. С другой - возможна переориентация Штатов в рамках ближневосточной политики с Саудовской Аравии и Израиля на Иран.

Как считает историк и политолог Андрей Фурсов, в настоящее время США уходят с Ближнего Востока, оставляя после себя хаос исламистских революций. При таком раскладе проект «Израиль», выполнявший роль «авианосца» США на территории Ближнего Востока, теряет свой смысл. Возможно, что США в скором времени «сдадут» это государство, и это поможет замириться с Ираном. Не исключено, что и в Саудовской Аравии Штаты в скором времени перестанут нуждаться. Тем более, что американцы получили доступ к дешевой ливийской нефти.

Если будет реализован такой сценарий, Иран станет проводить в регионе американскую политику, позволив Штатам сэкономить на военном присутствии, которое им в настоящий момент становится не по силам. Тот факт, что шиитский Иран принадлежит к иной цивилизации, нежели окружающие его арабские суннитские государства, способен сделать его сильнейшим раздражителем для соседей.

Вот что писал ведущий американский геополитик Збигнев Бжезинский в книге «Выбор: мировое господство или глобальное лидерство»: «Положение во всем этом регионе, экспортирующем энергетическое сырье, было бы стабильнее, если бы его географический центр, Иран, вновь интегрировался бы в мировое сообщество, а иранское общество возобновило бы движение в направлении модернизации. Но этого не произойдет, доколе Соединенные Штаты не отступятся от намерения изолировать Иран. … Как только догматическая власть, установленная аятоллой Рухоллой Хомейни, исчерпает свой потенциал, и иранские светские элиты почувствуют, что Запад отводит Ирану конструктивную роль в регионе, Иран может очутиться на пути к успешной модернизации и демократизации». Похоже, что рекомендации Бжезинского в отношении к Ирану начали выполняться.

В настоящее время США последовательно переходят от концепции мирового господства к более мягкой политике глобального лидерства, в которой большая роль будет отводиться региональным структурам управления. В частности, особенный упор на регионализм делает американский геополитик Параг Ханна в книге «Как управлять миром». Таким образом, Иран является потенциальной кандидатурой на роль регионального наместника западной гегемонии.

Безусловно, трехтысячелетняя иранская цивилизация заслуживает лучшей участи. Иран - давний союзник нашей страны в ближневосточном регионе. В настоящее время Россия в своей внешней политике придерживается курса на построение и укрепление многополярного мира. К сожалению, этот принцип по большей части продолжает оставаться декларативным. Ситуация с Ираном дает прекрасный шанс на практике продемонстрировать принцип многополярности. Нам нужно вести диалог напрямую с Ираном, а не заслоняться от иранской проблемы отжившими международными структурами под эгидой наиболее агрессивных западных стран. Россия должна поддержать иранскую ядерную программу, которая поможет этому государству сохранить свой политический и технологический суверенитет. Тогда Иран продолжит оставаться сильным региональным партнером России, с которым принято считаться. В противном случае инициатива на Ближнем Востоке будет окончательно перехвачена США.