Влияние “арабской весны” может оказаться более слабым, чем мы предполагали

От редакции. Статья профессора публичной политики Университета Джорджа Мэйсона Джека Голдстоуна под названием «Понимая революции 2011 года», опубликованная в третьем номере журнала Foreign Affairs за 2011 год, представляла собой серьезную заявку на концептуальное осмысление событий «арабской весны». Смыслом революционных событий на Ближнем Востоке и северной Африке Голдстоун считал крах светских авторитарных режимов, которые ученый называл «президентскими султанатами». Он отделял от этих режимов клерикальные монархии Залива, которые, в силу своей полуфеодальной специфики, обладают, по его мнению, большей легитимностью по сравнению со светскими «султанатами».

Сегодня мы видим, что США в лице госсекретаря Джона Керри делают отчаянные попытки восстановить треснувший альянс с Саудовской Аравией, и в то же время американцы начали свой непростой диалог с Ираном, который Голдстоун в упомянутой статье представлял в качестве центрального элемента враждебной США «оси» на Ближнем Востоке.

Прошло два года. В интервью с нашим корреспондентом профессор Голдстоун признает, что итоги «арабской весны» оказались гораздо менее революционными, чем он ожидал, и что едва ли мир станет свидетелем кардинальной геополитической трансформации Ближнего Востока в ближайшее время.

* * *

– Для некоторых экспертов недавний конфликт между правящими кругами Саудовской Аравии и администрацией Обамы стал сюрпризом: и дело не только в том, что два старых союзника начали ссориться, но и в том, что размолвка была инициирована Саудовской Аравией.

На Ваш взгляд, насколько обоснованы претензии, которые предъявил Эр-Рияд? Что стало последней каплей: Иран, Сирия или что-то еще? Имеет ли этот конфликт какие-то другие, скрытые причины? Можно ли предположить, что эти претензии – лишь вершина айсберга проблем, которые существуют между Саудовской Аравией и США? И, если да, то что скрыто под водой?

– США и Саудовская Аравия – союзники, у которых общие интересы, но не ценности. Они расходятся во мнениях по поводу важности демократии, роли религии в обществе, равенства полов и по поводу многих других вопросов. Их интересы совпадают в том, что и тем, и другим нужна стабильность на мировых рынках нефти, стабильность на Ближнем Востоке и сдерживание ядерных амбиций Ирана.

После арабской весны интересы США и Саудовской Аравии разошлись по нескольким вопросам. Саудовская Аравия, в первую очередь, заинтересована в сохранении господства суннитов в своем регионе (на Ближнем Востоке). Но это не то, чего хотят Соединенные Штаты.

Это расхождение во взглядах сейчас привело к значительным разногласиям по поводу политики в регионе: Саудовская Аравия агрессивно поддерживала жесткое подавление протестов шиитов в Бахрейне, в то время как США предпочли бы более мягкое урегулирование; Саудовская Аравия была разочарована подъемом шиитского правительства в Ираке после военного вмешательства США; Саудовская Аравия была крайне недовольна, что США не стали поддерживать египетского президента Мубарака в его противостоянии с тем, что саудиты считали радикальным популистским исламистским движением; и, наконец, Саудовская Аравия была готова поддержать восстание, в основном возглавляемое суннитами, против алавитского режима Башара Ассада в Сирии, и была крайне разочарована нежеланием США оказать такую поддержку.

Последней каплей стала готовность США к открытому и свободному диалогу с новым руководством Ирана о ядерной программе этой страны. Саудовская Аравия считает, что эта программа станет «шиитской бомбой», которая разрушит господство суннитов в регионе. Поэтому она яростно протестует против любого компромисса или сделки по ядерной программе Ирана.

Поскольку США и Саудовская Аравия расходятся во мнении по столь большому количеству вопросов, связанных с ценностями общественного и политического устройства, разлад в их отношениях был, пожалуй, неизбежен.

Маловероятно, что интересы США и Саудовской Аравии будут совпадать всегда. Стремление США к стабильности на Ближнем Востоке при помощи большей демократии и плюрализма, потребовало бы принятия нескольких шиитских правительств; но для Саудовской Аравии, которая мечтает об обратном – о том, чтобы шиитских правительств было как можно меньше, и чтобы они были как можно слабее – это как раз то, против чего она всегда будут возражать.

У США и Саудовской Аравии по-прежнему есть общие интересы и долгая история сотрудничества, поэтому я думаю, в краткосрочной перспективе нынешнюю размолвку удастся полностью преодолеть. Но из-за громадных различий в ценностях нам, вероятно, следует ожидать новых и более глубоких трещин в их отношениях в будущем.

– Можно ли считать позицию Обамы по Сирии и Ирану (отказ от использования силы и разрядку напряженности соответственно) окончательной и стратегической? Что может заставить Саудовскую Аравию поменять свою точку зрения? И в какой степени неуступчивость Эр-Рияда может замедлить иранскую разрядку?

– Конфликт между США и Саудовской Аравией повлияет на политику президента Обамы в отношении Ирана, но лишь незначительно. Политика США в отношении Израиля и Ирана имеет собственную динамику и собственные движущие факторы. Цель Америки – обеспечить гарантии, что Израилю и другим ближневосточным странам никогда не будет угрожать ядерное оружие Ирана. Это требование не подлежит обсуждению.

Что сейчас обсуждается – какую часть ядерной программы позволят оставить Ирану, на условии каких международных проверок и инструментов контроля, которые удовлетворят Иран, и при этом обеспечат то, чтобы угроза иранской атомной бомбы никогда не возникла.

Будет ли такое решение найдено, и что президент Обама сочтет приемлемым – все это будет определяться убеждениями США, и лишь в некоторой степени – влиянием Израиля и Саудовской Аравии.

– А может настать тот день, когда монархии Персидского Залива смогут иметь нормальные отношения с Ираном, или это для них абсолютно неприемлемо?

– Наладятся ли между Ираном и Саудовской Аравией когда-либо нормальные отношения – это сложный вопрос. Разумеется, если Германия и Франция имеют хорошие отношения после столетий войн между ними, если Китай и США могут иметь нормальные отношения, то и Иран и Саудовская Аравия тоже могут достичь этого. Вопрос в том, когда это случится. И я бы сказал, что очень нескоро.

– Как бы Вы объяснили попытку Катара восстановить дипломатические отношения с Дамаском? Вплоть до недавнего времени Катар вместе с Саудовской Аравией выступал против Асада. Как случилось, что позиция Катара изменилась? Повлияло ли на это подавление «арабской весны» в Катаре и недавние протесты женщин в Саудовской Аравии (за право водить автомобиль, например) на расхождение позиций этих двух стран в отношении Сирии?

– Здесь происходят две вещи.

Во-первых, протесты, требования женщин бóльших прав и в целом требования более равноправного гражданского общества в Саудовской Аравии и других монархиях Персидского Залива – настоящие.

Они – эхо «арабской весны», которая по сути не являлась борьбой за ислам или демократию, а была борьбой за чувство собственного достоинства простых людей, которые практически или совсем не имели никакой возможности контролировать свою жизнь. Этот протест есть и в монархиях, и в светских диктатурах, и он будет продолжаться в будущем. Катар прилагал огромные усилия в своей внешней политике, чтобы иметь сильное влияние на регион, в первую очередь для того, чтобы сделать этот регион безопасным и привлекательным для бизнеса в Катаре и на Ближнем Востоке.

Вначале Катар воспринял «арабскую весну» как возможность поддержать своих союзников, распространить власть закона и улучшить условия для ведения бизнеса, избавившись от коррумпированных диктаторов. Однако, когда вместо всего этого восстания в арабских странах принесли хаос и продолжительный конфликт – что всегда плохо для бизнеса – Катару пришлось изменить свою позицию.

Сейчас Катар хочет положить конец гражданской войне и беспорядкам; и поскольку сейчас Запад, очевидно, не собирается поддерживать восставших против режима Асада, а, наоборот, с пониманием относится к его борьбе за выживание (лишь бы он отказался от химического оружия), единственное, что остается – восстановить отношения с Дамасским правительством, поскольку оно, похоже, уцелеет и станет самой мощной силой, которая восстановит порядок на севере Ближнего Востока.

В данный момент падение режима Асада, вероятнее всего, приведет к затяжной междоусобной гражданской войне в Сирии и распространится на Ливан, подрывая его стабильность – ни один из вариантов не несет ничего хорошего для коммерческой деятельности Катара.

– Какой будет позиция Израиля в отношении политики разрядки между США и Ираном? Каков будет баланс сил на Ближнем Востоке, если отношения между США и Ираном улучшатся, а отношения США с некоторыми государствами Персидского Залива ухудшатся? Как вы считаете, это изменит баланс сил?

– Израиль будет продолжать утверждать, что единственным приемлемым результатом переговоров с Ираном является полное уничтожение ядерной программы и ядерного потенциала Ирана. Но это абсолютно нереалистично и недостижимо. Потому позиция Израиля будет иметь очень незначительное влияние на политику разрядки между США и Ираном, которая будет определяться тем, насколько готово будет иранское правительство принять ограничения, международный контроль и проверки своей ядерной программы.

Однако, ничто из вышеперечисленного не сможет изменить баланс сил в регионе – США будет продолжать оказывать поддержку Израилю и стремиться к прочным взаимоотношениям с Саудовской Аравией; США продолжат сотрудничество с Израилем и Саудовской Аравией в попытках сдержать иранское влияние, движение Хезболла и радикальных палестинцев; а Египет при своем режиме «после Братьев-Мусульман» продолжит удерживать непростой мир с Израилем и держаться на расстоянии от Ирана.

Если руководство Асада удержится у власти в Сирии, то Ближний Восток в 2014 году будет очень похож на Ближний Восток в 2010 году, до того как случились арабские восстания.

– Как повлияли на процессы в регионе недавние российские инициативы по Сирии? Могут ли они помочь России найти новых союзников (например, Турцию)? Как будут развиваться российские отношения с Ираном и Сирией, если эти страны присоединятся к «зоне мира» США?

– Недавние инициативы России по уничтожению химического оружия Сирии значительно усилили ее роль в регионе. Влияние России на Сирию возросло, и Россия показала себя более привлекательным партнером для Египта, который стремится дистанцироваться от США. Турция может захотеть улучшить отношения с Россией, потому что влияние последней возрастает, однако как член НАТО Турция никогда не станет откровенным союзником России.

Несмотря на все, что произошло, я не могу себе представить, чтобы Сирия и Иран стали частью «американской зоны» влияния или мира в ближайшее десятилетие. Сирия либо останется с Россией, либо развалится и станет зоной конфликта и беспорядков; Иран будет сохранять враждебность и подозрительность по отношению к США, даже если он будет стремиться к определенным договоренностям, которые ослабят международные санкции.

Поэтому я думаю, что влияние арабских восстаний на политику в регионе – которая, как я вначале предполагал, будет способна к преобразованию, когда правительство Мурси было у власти в Египте, а позиции Асада в Сирии, казалось, слабели – может оказаться намного менее значительным, чем мы предполагали.

– Считаете ли Вы, что мы наблюдаем упадок мира «после холодной войны»? Существует мнение, что монархии Персидского залива и Израиль оказались случайными победителями холодной войны: они наслаждались победой и пользовались трофеями вместе с США и ЕС. Что произойдет, если они начнут конфликтовать, как мы наблюдаем сейчас? Как это может изменить мир? Считаете ли Вы, что сланцевая революция и намерения Америки достичь энергетической независимости стали своеобразным катализатором этих процессов?

– Вы объединяете здесь несколько очень больших вопросов. Мы видим попытки выйти за пределы «мира после холодной войны». Это включает в себя внимание Америки к Азии; стремление ЕС укрепить свое единство посредством реформ банковской и финансовой сфер; стремление России снова заявить о себе на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и Тихоокеанском регионе; стремление Африки стать более демократичной и дружественной к международным инвестициям, и стремление Израиля защитить себя при помощи стен и контроля за Палестиной, а не при помощи сделок обмена земли на мир.

И Израиль, и монархии Персидского залива выигрывают от стабильности и хорошего бизнес климата на Ближнем Востоке. В этом смысле и те, и другие проиграли от арабского восстания. Я не считаю, что они вступят в серьезный конфликт. Я также не думаю, что сланцевая революция изменит политику ближневосточного региона в ближайшее время. Даже если Америка станет энергетически независимой, Европе, Индии, Китаю и Японии все равно в течение многих лет придется импортировать нефть и газ.

На самом деле, поскольку сланцевая революция снизит тревоги по поводу того, что в мире кончится нефть и газ, очень вероятно, что она сократит тревоги в отношении зависимости электроэнергетики и транспорта от этих видов топлива и, таким образом, будет сохранять актуальность производителей на Ближнем Востоке – в обозримом будущем они будут оставаться дешевыми, потому что сланцевый газ и нефть остаются пока очень дорогими.

Беседовала Юлия Нетесова

Рейтинг публикации:

0

Комментарии (0) | Распечатать

Добавить новость в: