Пять различных конфликтов спутались вместе в Сирии: народное восстание против диктаторского режима – которое одновременно является сектантской битвой между суннитами и алавитами, региональная война между суннитами и шиитами, которая одновременно есть продолжающаяся несколько десятилетий война между группой стран во главе с Ираном против США и Саудовской Аравии. Наконец, на другом уровне, мы наблюдаем возрождение конфликта эпохи холодной войны – Россия и Китая против Запада.
На протяжении первых двух лет войны в Сирии лидеры иностранных государств регулярно предсказывали неминуемый крах режима Асада. Эта болезнь не обошла даже российский МИД, который в свое время сделал утверждения, сходные с заявлениями иорданского короля Абдаллы или генерального секретаря НАТО Андерса Размуссена.
То, что правительство Асада находится на последнем издыхании всегда было своего рода мифом. Видео в youtube демонстрирующие ликующих мятежников, захвативших еще один армейский пост или военный склад, отвлекали внимание от того факта, что война идет третий год, а мятежники сумели пока захватить лишь одну из 14 провинциальных столиц (в Ливии мятежники с самого начала удерживали Бенгази, весь восток, Мисрату и несколько более мелких городов на западе). Сирийские мятежники, в военном отношении никогда не были так сильны, как это принято считать на Западе. Но они всегда были на один шаг впереди правительственных пропагандистов в информационной войне.
Во чтобы не превратилось восстание теперь, в марте 2011 оно началось как массовый мятеж против жестокого и коррумпированного режима. В начале он выглядел угнетенным и сбитым с толку. Информационный вакуум быстро заполнили оппоненты Асада. Солдаты-дезертиры с телевизионных экранов проклинали своих генералов, в то время как сохранившие верность режиму дивизии остались неупомянутыми и невидимыми. И так это продолжалось – вездесущие видео youtube, демонстрирующие мелкие, зачастую иллюзорные победы создавали впечатление того, что войне можно положить быстрый конец – если подкинуть мятежникам еще денег и оружия.
Есть потрясающее расхождение в том, что происходит в Дамаске и как это воспринимается всего в нескольких часах езды от него – в Бейруте. Не так давно я ездил в Сирию, предварительно наслушавшись друзей – сирийцев и несирийцев, убежденных в том, что победа мятежников близка. Вокруг столицы мятежники удерживают несколько городов и поселков, но во время последней моей поездки по шоссе Дамаск-Хомс, в декабре, я ехал без охраны – и дорога была забита гражданским транспортом. Друзья в Бейруте только качали головами и не верили моим рассказам.
Некоторые из трудностей передачи информации из Сирии не новы. У телевидения есть большой аппетит для военной драмы, для ракет, взрывающихся в ближневосточных городах посреди зенитных залпов. Несмотря на подобные канонические имиджи, Багдад не подвергался сильным бомбардировкам ни в 1991, ни в 2003. В Сирии проблема куда хуже. Видео, как правило, сначала появляются на youtube – их выкладывают туда политические активисты – и только потом на телевидении. Комментаторы, конечно же, спешат предупредить зрителя о том, что не могут подтвердить их аутентичность – но кто их слушает? Проблема в том, что youtube не может сказать вам, кто победит в этой войне.
Реальность в том, что не победит никто. Прошедший год характеризовался патовой ситуацией. Каждая из сторон атаковал там, где имела преимущество, и добивалась решительного, но ограниченного успеха. В последние недели правительственным войскам удалось разблокировать дорогу ведущую от Хомса к побережью, и шоссе от Дамаска на юг, к иорданской границе. Режим расширил территорию, которую он удерживает вокруг столицы, обучил и вооружил милицию, численностью в 60 тысяч человек, Национальные Оборонительные Силы, которые теперь охраняют те позиции, которые раньше прикрывались регулярной армией. Около 6 месяцев назад армия прекратила попытки удерживать отдаленные форпосты и сосредоточила свои усилия на защите основных населенных центров и связывающих их дорог. Заранее запланированные отходы по времени совпали с реальными потерями и поражениями. За пределами Сирии ситуацию истолковали ошибочно, предположив, что речь идет о первых признаках краха режима. На самом деле, подобная стратегия хотя и была проявлением военной слабости, но сконцентрировав силы в нескольких ключевых городах, правительство смогло организовать контратаки против жизненно важных объектов. Асад не одержит тотальной победы – но оппозиция от нее еще дальше, чем он.
В Сирии идет затяжной конфликт, который куда более похож на гражданскую войну в Ливане или в Ираке, чем на свержение Муамара Каддафи в Ливии. Гражданская война в Ливане продолжалась 15 лет – с 1975 до 1990, и сектантский разлом, оставленный ею, сейчас ощущается, как никогда прежде. В Ираке традиционно 2006 и 2007 вспоминаются как худшие годы сектансткой бойни – в месяц убивали в среднем по 3 тысячи человек, но гражданская война началась немедленно после американского вторжения в 2003 – и не прекратилась до сих пор. По данным ООН, более 700 иракцев убиты в апреле – и это худший показатель с 2008 года. Сирия все более становится похожей на своих соседей с запада и востока: скоро мы столкнемся с плотным блоком фрагментированных государств, простирающимся от Средиземного моря до границ Ирана. Во всех этих государствах мощь централизованного государства испаряется, в то время как различные секты и общины отступают в свои хорошо защищенные и практически автономные анклавы.
Тем временем, иностранные государства приобретают все больше влияния – благодаря своим местным сателлитам, и повторяя ошибки, сделанные Вашингтоном 10 лет назад. В опьяняющие дни, последовавшие за свержением Саддама, американцы объявили, что следующими целями “смены режима” станут Иран и Сирия. Это было, большей скорее, выражением гипертрофированного самолюбия, но угроза показалась иранцам и сирийцам достаточно серьезной. Они решили действовать против американских усилий по стабилизации Ирака любыми средствами – поддерживая всех противников США, и шиитов, и суннитов.
С самого начала сирийского кризиса США, НАТО, Израиль, и суннитские арабские государства открыто торжествовали, и ждали падения Асада – удара, который покончит с “Хизбаллой” в Ливане и лишит Иран единственного арабского союзника. Для арабских лидеров сирийский мятеж не имел никакого отношения к борьбе за демократию, но был началом войны против шиитских и про-шиитских государств. Также, как во время войны в Ираке, Иран и “Хизбалла” не видят иной альтернативы, кроме продолжения войны – до тех пор, пока их друзья находятся у власти в Дамаске. Высокопоставленный офицер-разведчик корпуса стражей исламской революции, Хоссейн Тайеб говорит: ” Если враг нас атакует, и попытается захватить Сирию и Хузестан, наш приоритет – удерживать Сирию. Если мы удерживаем Сирию, мы сможем отвоевать Хузестан, но если мы потеряем Сирию – нам не удержать и Тегеран”.
Сирийская война расползается – это, не разрекламированные отступления и наступления на поле боя – самое важное изменение. Нури аль-Малики, глава правительства Ирака, заявил в начале года: “Ни оппозиция, ни режим не могут покончить друг с другом. Если победит оппозиция – последует гражданская война в Ливане, раскол в Иордании и сектантская война в Ираке”. Наиболее уязвимым, несомненно, является Ливан. Страна с населением в 4 миллиона уже приняла полмиллиона беженцев – главным образом, суннитов.
В Ираке, сирийская гражданская война вновь разожгла сектантский конфликт, который реально никогда не угасал. Дестабилизирующая реакция, которую предсказывал Малики, уже пошла. Свержение Саддама привело к власти шиитско-курдскую коалицию – впервые с момента основания иракского государства в 1921 году. Этот недавний статус-кво теперь под угрозой. Мятеж суннитского большинства в Сирии создал у суннитского меньшинства в Ираке впечатление того, что региональный баланс сил смещается в его пользу. Иракские сунниты стремятся скорее к реформам, чем к революции, но для шиитов суннитские демонстрации кажутся частью устрашающего суннитского контрнаступления на всем Ближнем Востоке. Багдадскому правительству удавалось выворачиваться до 23 апреля, когда танки сокрушили сидячий протест в Хавиджа, близ Киркука. Были убиты 50 человек, в том числе, 8 детей. С тех пор суннитские авторитеты , ранее поддерживавшие армию против курдов, требуют ее незамедлительного вывода.
Ощущение того, что будущее целых государств поставлено под сомнение растет по всему региону – впервые с того момента, как Британия и Франция покромсали остатки Оттоманской империи после первой мировой войны. В Ираке я многократно слышал: “Это – конец Сайкса-Пико” – ссылка к договору между Францией и Британией, на основании которого были созданы современные “нации” (подробнее в материале “Призраки Сайкса-Пико над временным государством Сирия”).
Некоторые находят это поводом для празднования – в первую очередь, 30 миллионов курдов, которые после коллапса Оттоманской империи остались без собственного государства. Они чувствуют, что их час пробил: они близки к независимости в Ираке, они заключили сделку с турками, положившую конец 30-летней кровопролитной войне. 2,5 миллиона курдов Сирии – 10% населения взяли под собственный контроль свои деревни и города и потребуют большей степени автономии от любого правительства в Сирии.
Каков будет новый порядок на Ближнем Востоке? Теоретически, это должен был быть звездный миг Турции: она располагает мощной армией, процветающей экономикой и хорошо организованным правительством. Она в союзе с Катаром и Саудовской Аравией в поддержке сирийской оппозиции, и у нее хорошие отношения с Америкой. Но Турция оказалась в опасной ситуации. Всего три года назад Турция имела хорошие отношения и с Сирией, и с Ираком, и Ираном. Теперь она рассорилась со всеми тремя. Вмешательство в Сирии на стороне мятежников непопулярно среди населения, и правительство явно удивлено, что конфликт до сих пор не закончился. Есть признаки того, что насилие выплескивается через 900-километровую сирийско-турецкую границу. 11 мая в результате взрыва двух заминированных автомобилей в турецком приграничном городе были убиты 49 человек. Народ вышел на улицы под лозунгом “Убейте сирийцев!” Арабские политики дивятся, и спрашивают, понимают ли турки, куда они влезли, и как они будут из этого вылезать. Один арабский деятель как-то сказал мне: “Турки сильны в речах. Когда доходит дело до их операционных способностей, они часто разочаровывают. Иранцы являются им полной противоположностью”.
В момент американского вторжения в Ирак, общий баланс сил в регионе изменился и это дестабилизировало каждую страну региона. Тоже самое происходит сейчас – с тем отличием, что воздействие эффектов сирийской войны будет труднее сдерживать. Уже сейчас граница, разделяющая западные пустыни Ирака и восточные пустыни Сирии перестала быть физической реальностью. В апреле иракская “Аль-Каида” стала причиной большого конфуза в западных столицах, объявив, что она тратит половину собственного бюджета на поддержку Джабхат ан-Нусра – наиболее эффективной группы мятежников.
Нет ни одной страны региона, которая не имела бы собственных, и высоких ставок в сирийской войне. Иордания нервно опасается победы джихадистов, и, в то же время, позволяет транзит через свою территорию саудовского оружия и боевиков. Катар вложил в войну 3 миллиарда долларов и, совместно с ЦРУ, организовал 70 рейсов военно-транспортных самолетов, набитых оружием для мятежников. Тунисское правительство признает, что 800 граждан страны воюют на стороне мятежников, в то время как западные разведки говорят о 2 тысячах. Моаз аль-Хатиб – уходящий глава Сирийской Национальной Коалиции – говорит, что причиной его отставки стал тот факт, что она полностью контролируется Саудовской Аравией и Катаром. Хатиб сказал: “Сирийский народ потерял способность влиять на собственную судьбу. Я превратился не боле чем руку, ставящую подписи на каких-то бумагах – в то время как различные партии решают за сирийцев”.
Страх масштабного хаоса и нестабильности подталкивает США, Россию и Иран к переговорам. Какое-то подобие дипломатической конференции может состояться в Женеве – с целью , по меньшей мере не допустить ухудшения . Но очень трудно представить как будет выглядеть реальное соглашение – в нынешней ситуации многих игроков с конфликтующими интересами. Пять различных конфликтов спутались вместе в Сирии: народное восстание против диктаторского режима – которое одновременно является сектантской битвой между суннитами и алавитами, региональная война между суннитами и шиитами, которая одновременно есть продолжающаяся несколько десятилетий война между группой стран во главе с Ираном против США и Саудовской Аравии. Наконец, на другом уровне, мы наблюдаем возрождение конфликта эпохи холодной войны – Россия и Китая против Запада. Подобный конфликт полон неожиданных и абсурдных противоречий – иллюстрацией чему, например, является тот факт, что предположительно демократическая и светская сирийская оппозиция финансируется абсолютными монархиями Залива.
Свирепо подавив демонстрации два года назад Башар Асад способствовал превращению народных протестов в народное восстание, которое разорвало Сирию на части. Он, возможно прав в своем предсказании, что дипломатия не поможет. Он также может быть прав, называя внешнюю интервенцию “весьма вероятной возможностью”. Трясина, в которую в этом случае превратится Сирия, будет куда более глубока и опасна чем все, что мы видели до сих пор в Ираке.
По материалам:
Patrick Cockburn. Is it the end of Sykes-Picot? London Books Review, 23 May 2013
