|
Сирийцы не хотят победы радикальных исламистов
Западные СМИ утверждают, что сирийские граждане мечтают избавиться от «кровавого диктатора» Асада и разделяют идеологию повстанцев. Однако после того как я побывал в Дамаске, у меня сложилось иное впечатление. Ситуация в Сирии чем-то напоминает ситуацию в России во время «грозы 1812 года». Накануне Отечественной войны русские дворяне боготворили Наполеона, но, когда она началась, сплотились вокруг правящей династии и провозгласили недавнего кумира «узурпатором и чудовищем».
Разговор на кухне
Гул, похожий на шум реактивного самолета, нарастает, потом начинает удаляться и вдруг пропадает. Через мгновение доносится звук взрыва, и в паре километров от нас, над крышами домов, взметается черный столб дыма. «Часто так бахает?» — спрашиваю Ирину. Мы сидим на кухне в квартире Нагаевых-Саиди на четвертом этаже дома на окраине Дамаска. Пятиэтажками застроен склон горы, и отсюда вся сирийская столица как на ладони. «Часто», — отвечает Ирина. «Не страшно?» «Страшно. Очень!» — переглянувшись с мужем, отвечает она. Ирина подливает мне чаю. Снова бахает, уже без «предупреждения», в виде гула, — наверное, на этот раз был артиллерийский снаряд, а не ракета. В моей чашке испуганно звякает ложка, Ирина даже не вздрагивает — привыкла. В принципе она могла бы, как и десятки других, на время войны вернуться в Россию самолетом МЧС. «Но как оставить детей, у которых сейчас подходит период выпускных экзаменов, и мужа?» — объясняет она мне. Услышав это, муж Ирины Назир довольно улыбается в усы. Назир бывший военный, учился в ленинградском военном училище. Тогда они и познакомились. Потом поженились, и Назир увез Ирину в Сирию. И вот уже почти 25 лет Нагаевы-Саиди живут в Дамаске. «Обманул! — шутливо возмущается Ирина. — Обещал моим родителям, что едем только знакомиться с его родными, а жить будем в Ленинграде!» Оба смеются. Я, смотря на них, задумываюсь: все-таки Сирия нетипичная арабская страна. Вот Ирина — светлые волосы разметались по плечам, без платка, в легкой блузке на бретельках, с декольте и открытыми плечами. Хотя она замужем за мусульманином, так и осталась православной.
Местные законы разрешают многоженство, но для Назира Ирина — единственная жена. Да, из-за нее Назиру пришлось уйти с военной службы в чине майора. Но не потому, что Ирина христианка, а потому что высшим военным офицерам в Сирии запрещено иметь родственников за границей. «Раньше все жили в дружбе и мире, никто не спрашивал, какой ты веры. А сейчас приехали какие-то люди извне, — возмущается Ирина. — Какие-то фанатики религиозные, которые наводнили нашу страну. Здесь не было таких фанатиков. Были мусульмане, христиане, иудеи — все жили мирно».
Продолжая кухонный разговор, спрашиваю о политике. Многие западные газеты утверждают, что повстанцы борются с диктаторским режимом и несут с собой демократию, которой так не хватает сирийцам. Так правда ли, что за инакомыслие можно оказаться за решеткой? «Действительно, когда-то все партии, кроме правящей БААС, были под запретом. Но с приходом Башара Асада в стране начались политические реформы», — объясняет мне Назир. «А митинги?» — спрашиваю. «Можно и митинги проводить, только нужно разрешение».
Власть + оппозиция
Выпускник Дамасского университета Ауаз Райа, как и многие его сверстники, раньше скептически относился к политическим реформам в стране и придерживался скорее оппозиционных взглядов. Однако когда началась война, в Сирии повторилась ситуация, описанная Львом Толстым в романе «Война и мир»: все сплотились вокруг национального лидера. Вот и Ауаз полагает: когда Родина в опасности — не до политических споров. «Когда все началось, сирийская оппозиция разделилась на две части: тех, кто поддержал вооруженных мятежников, и тех, кто присоединился к правительству. Простые сирийцы сейчас против вооруженной оппозиции, которая стремится любыми методами, даже при поддержке «Аль-Каиды», прийти к власти. Она не хочет мирных переговоров, хотя государство доказало, что готово к диалогу с оппозицией».
В нынешнем составе правительства есть даже министры, представляющие мирную оппозицию. Лидер Народного фронта Джамиль Кадри — один из таких оппозиционеров во власти. В его партийном кабинете, куда ни кинешь взгляд — повсюду изображения классиков социализма: на рабочем столе небольшой бюст Владимира Ильича Ленина, на стенах портреты Карла Маркса и Иосифа Сталина, тут же репродукция картины Василия Мешкова «Взятие Кремля». Впрочем, господин Кадри говорит, что против революций и кровавых методов. Хитро прищурившись, почти как Ильич, выдает на хорошем русском классическое: «Мы пойдем другим путем!» «Наша партия тоже хочет изменений в стране — политических, экономических, социальных, но добиваться этих изменений следует мирно, постепенно, демократично». Прежде ему и его сторонникам левые убеждения стоили, как выражается Кадри, «некоторых преследований». Но десять лет назад, после прихода к власти Башара Асада, в стране начались реформы, и теперь за политические высказывания уже никого не сажают. Сейчас Кадри занимает пост вице-премьера. Нынешнюю ситуацию в Сирии он считает опасной, но не безвыходной. «Почему кто-то из-за рубежа, из-за океана должен прийти и подсказать нам, как мы должны жить? Мы сами можем учить других! Следует напомнить, что первый парламент в арабском мире был избран в Сирии в 1920 году. У нас уже пятая конституция, тогда как в Катаре и Саудовской Аравии основной закон не разработан до сих пор! У них до сих пор не проводятся выборы! И они хотят учить нас демократии — представляете, какой парадокс!»
По словам Кадри, сирийское правительство и оппозиция уже разработали программу выхода страны из политического кризиса. На первом этапе должно быть сформировано правительство национального единства, в котором членов правящей партии БААС и представителей оппозиции будет поровну. Вслед за этим последуют выборы парламента и нового президента. План намечен, лишь бы не мешали его выполнять! «В Ираке и Ливии внешняя интервенция прервала внутреннее нормальное развитие, и эти страны переживают тяжелый кризис. В Сирию сейчас съехались боевики со всего мира: от Китая до Туниса и Ливии. Есть чеченские отряды. Здесь настоящий бандитский интернационал! Ответьте мне: чего хотят сделать в Сирии люди, приехавшие из Пакистана, Афганистана или Ливии? У них готова программа развития страны?» Риторический вопрос! Конечно же, нет! Тогда чего добиваются боевики и те, кто за ними стоит? «То, что происходит в Сирии сейчас — это, безусловно, зарубежный, коллективный заговор против Сирии, — объясняет позицию правительства первый заместитель министра иностранных дел Фейсал аль-Мигдад. — За последние несколько лет Сирия превратилась в мощную региональную силу. Крупным зарубежным игрокам, таким как США, Франция, Великобритания, это не нравится. Соседние страны, в первую очередь Катар, Саудовская Аравия, Турция, которые также претендуют на роль региональных лидеров, предоставляют боевикам финансовую поддержку, вооружают их. Западные страны, в частности Франция, проводят политику двойных стандартов. С одной стороны, они направляют свои вооруженные силы для борьбы с терроризмом в Мали, а с другой — заявляют, что в Сирии никакого терроризма нет, а речь идет о массовом протестном движении. Более того, они предоставляют военную помощь и финансирование группировкам, которые действуют сейчас на территории страны. А ведь всем известно, что эти группировки, в частности «Джебхат ан-Нусра», связаны с «Аль-Каидой».
Церкви и мечети: молитва одна на всех
Если б вы знали, как красиво звучат христианские молитвы на арабском! Под сводами Кафедрального собора в Дамаске разливаются тягуче-печальные напевы. В храме все скамейки заняты, даже в боковых проходах стоят люди, многие пришли семьями, с детьми. И такая картина сегодня во всех сирийских церквях: воскресенье. Большинство местных жителей — мусульмане, но и христиан в Сирии немало — около 15%! Предмет особой гордости сирийцев — толерантные отношения между представителями разных конфессий, здесь не было и нет каких-то строгих табу.
На улицах Дамаска редко увидишь женщин, закутанных с головы до пят в черное, чаще носят европейскую одежду, даже джинсы, но, как правило, ходят с платком на голове. Хотя и простоволосых здесь много, и они не вызывают ни у кого из окружающих удивления или неприятия. Так было раньше и так происходит сейчас в Дамаске и других городах, где правят законные власти. По другую сторону противостояния, за той чертой, где «бахает», насаждают свою «демократию» сторонники радикального ислама.
Раньше в одном из крупнейших городов Сирии Хомсе проживали около двухсот тысяч христиан, теперь — ни одного. Кто смог — бежал, остальных убили. У дверей храма спрашиваю входящих, что они думают о повстанцах. «Эти фанатики опасны, потому что руководствуются искаженными идеями. Пусть убираются туда, откуда они приехали, и где выросла такая вера», — отвечает мужчина средних лет в строгом костюме, представившийся как Эймат Башур. Тисам Пшаро — женщина с пышными волосами, без платка и, судя по украшениям, достаточно обеспеченная, говорит, что не боится прихода этих головорезов, потому что верит в силу сирийской армии. Ее спутник Инзинер Мизариаж добавляет: «Эти бандиты не против христиан. Они против всех образованных, культурных, думающих людей. Они хотят, чтобы мы уехали отсюда, а здесь остались только недоумки, которыми можно легко помыкать».
Митрополит Исхак Баракт говорит, что опасность не отпугнула прихожан. Наоборот, в последнее время люди стали чаще ходить в церковь. «Вы спрашиваете, боятся ли христиане здесь, в Дамаске, — священнослужитель на мгновение задумывается. — А разве мусульмане не боятся радикальных исламистов? Все боятся. Это бандиты. Они говорят, что несут истинную веру, но это не так. Любого, кто не согласен с ними, они уничтожают, будь то христианин или мусульманин. Но нет религии, которая бы проповедовала убийство! В Коране есть прямой запрет на убийство женщин, детей, стариков и даже безоружных воинов. Но для тех, кто противостоит сирийской армии, убийство, похоже, обыденное дело».
В мечети, рядом с российским посольством, выбиты все стекла. Месяц назад здесь прогремел взрыв. Погибло более 40 человек, в том числе известный ученый-богослов Мухаммед Саид Рамадан аль-Бути. Так террористы отомстили ему за высказывания против вооруженного насилия, в поддержку межнационального диалога, предложенного сирийским лидером Башаром Асадом.
В очереди за гуманитарной помощью знакомлюсь с Инас Соббан — беженкой из Хомса. По виду она типичная арабка-мусульманка: закутанная в черное, открыто только лицо. «Мне пришлось уехать из Хомса, потому что туда пришли бандиты, — рассказывает Инас, чуть не плача. — Они обстреливали минометами дома, в которых мы жили. Сказали: «Алавиты приехали резать суннитов». У них нет веры настоящей. В мусульманской вере запрещено убивать людей. Это же большой грех! А они убивают, взрывают невинных людей. Моего мужа не выпустили с нами, и я не знаю, что с ним сейчас».
Доведется ли Инас встретиться с мужем вновь? Хотелось бы верить, но я сильно сомневаюсь: скорее всего, ему придется выбирать — стать одним из боевиков, и тогда есть шанс, что он выживет. Или погибнуть. Отказников расстреливают или отрубают им головы. Знают ли на Западе, какую «свободу» они поддерживают, помогая повстанцам? Конечно! Сцен массовых казней, устраиваемых представителями так называемой вооруженной оппозиции, полно в интернете.
Дамаск уже более полугода на военном положении. В феврале и марте ситуация была критическая: повстанцы прорвались на столичные улицы, бои шли всего в нескольких кварталах от нашего посольства! Но потом правительственные войска вытеснили отсюда боевиков. Что меня удивило в Дамаске, так это поведение местных жителей: внешне они совершенно спокойны, ведут привычный образ жизни, не выглядят испуганными или подавленными. «Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей!» — пришли на память строчки из стихотворения Николая Тихонова.
О том, что Дамаск все-таки прифронтовой город, не дают забыть многочисленные звуки взрывов, которые раздаются время от времени откуда-то с окраин, и бесконечные военные блокпосты, из-за которых здесь появились невиданные прежде автомобильные пробки. И если бы не особое отношение сирийцев к России, мы бы не успели ни на одно интервью в Дамаске! Почти на всех постах повторялась одна и та же картина. Вот нас тормозят в очередной раз. «Русские?» «Да», — отвечает наш переводчик Назир Саиди. «Проезжайте! Но только потому, что русские!» — командует улыбающийся офицер.
По словам Назира, сирийцы понимают, что без поддержки России, а также Китая, Индии и Ирана Сирии бы пришлось туго. К тому же здесь еще помнят помощь СССР, поэтому «любят русских! А господина Путина называют по-арабски абу али Путин, что в переводе означает «отец Путин».
Дорога в аэропорт простреливается, поэтому дипломаты рекомендуют возвращаться через Ливан. Впрочем, на шоссе в Бейрут тоже неспокойно, поэтому посол выделяет нам свой бронированный автомобиль с сопровождением. Мне, оператору и инженеру, выдают бронежилеты с касками. Охрана терпеливо ждет, пока мы облачимся в тяжелые доспехи, и лишь потом дает команду на выезд.
Мы покидали Дамаск, когда пришел час очередного намаза. Так же, как и два года, и сотни лет назад, над древним городом растекался многоголосый призыв муэдзинов к молитве. К нему примешивался хор арабских христиан. Все их молитвы теперь только об одном: чтобы в Сирии вновь наступил покой.
Рамиль Гатауллин, специальный корреспондент программы «Постскриптум»
Источник: odnako.org.
Рейтинг публикации:
|
