Европейская толерантность, несомненно, прогрессирует. Франция недавно дозволила официальную регистрацию однополых браков и усыновление гомосексуалистами детей. Теперь аналогичный вопрос продвигается и в Британии. Множество народа во Франции и в Британии против замены мамы и папы на родителей «А» и «Б», но ни депутаты, ни правительство гласу народа не внемлют. Другое, нынче более популярное проявление терпимости в Европе, доведённое, пожалуй, до совершенства, до идеала, — это чересчур осторожное отношение к мусульманам, выходцам из других стран: как бы не обидеть, как бы не оскорбить, как бы не спровоцировать, как бы не посягнуть на принцип толерантности. На тот самый, который камня на камне скоро не оставит от западной цивилизации.В минувшее воскресенье в Париже прошла очередная акция протеста против гомобраков и всего прочего, связанного с бесконечной вереницей актов гомофилии, которую инициировал человек, очень много наобещавший перед выборами, — Франсуа Олланд. Человек неглупый, прикинувший, что таким образом он «прикупит» себе электората, а в парламенте его поддержит большинство. Степень вероятности этого была крайне высока. Зашкаливала даже. Любой, наблюдающий за властью, знает, какие люди в эту самую власть стремятся.
«Клянусь, тот, кто хочет сделать государство школой морали, не ведает, какой он совершает грех. Государство всегда оттого и становилось адом, что человек хотел сделать его для себя раем» (Гёльдерлин, «Гиперион»). «Ведь ещё можно было бы как-нибудь оправдывать подчинение целого народа нескольким людям, если бы эти властвующие люди, уже не говорю, были самые хорошие люди, а хоть только не худшие люди; если бы хоть изредка властвовали не лучшие, но порядочные люди; но ведь этого нет, никогда не было и не может быть. Властвуют всегда наиболее дурные, ничтожные, жестокие, безнравственные и, главное, лживые люди. И то, что это так, не есть случайность, а общее правило, необходимое условие власти» (Толстой, «Единое на потребу»). «Как странно, что правители всегда хотят того, чего не хочет народ» (Стриндберг, «Красная комната»). «Я не считаю истинными правителями диктаторов, королей, президентов с их армиями и парламентами, богатых беззастенчивых циников. За семь столетий их владычества пользы от них было куда меньше, чем вреда. Настоящие правители — это те, кто мыслил для нас, открывал для нас, изобретал для нас; находил для нас новые пути к познанию. Тупой римский легионер убил Архимеда, но мы до сих пор пользуемся принципами, зародившимися в мозгу учёного». (Олдингтон, «Сущий рай»). Продолжать можно долго.
И вот в Париже полиция арестовала сто человек — из тех, кто протестовал против однополых браков и заодно против заката Европы. Сто — это, конечно немного. Судя по тому, что пишут в западной прессе, во французской столице по улицам прошло от 150 тысяч до миллиона человек. Лозунги манифестантов были точны и понятны каждому. «Нет диктатуре социалистов!» — этот выкрик масс даёт, к примеру, оценку того, что нынче считается французской демократией, и, кстати, очень точно иллюстрирует слова персонажа «Красной комнаты», книги, принадлежащей перу яростного Стриндберга, когда-то обнесённого Нобелевской премией по литературе.
Протестующие швыряли в парижских полицейских бутылки и камни. Когда настанет тот день, когда в них полетят гранаты (как советовал один лимоновский герой своей юной возлюбленной, см. роман «Последние дни супермена»)? Никогда не настанет: Европа слишком одряхлела, чтобы бросаться гранатами. Европа способна лишь застрелиться.
Именно это 21 мая в Соборе Парижской Богоматери сделал историк и публицист Доминик Веннер. Этот ультраправый мсье был стар: семидесяти восьми лет. Однополые браки он критиковал и раньше, но теперь, когда сторонники однополости взяли власть в свои руки, он не выдержал. Он написал предсмертную записку, взял револьвер, пошёл в собор — и убил себя. Давным-давно этот человек выступал против независимости Алжира. Потом ему не нравился генерал де Голль, он выступал и против него. Теперь вот леваки заняли президентское кресло и пролезли в парламент. От всего этого выход один — застрелиться. Уйти в темноту от этого позора нации. По крайней мере, в отсутствии логики Веннера никто не обвинит. Но одновременно его поступок, чтобы там ни заявляла Марин Ле Пен, — это признание краха Европы.
«Голубые» торжествуют, а Олланд, должно быть, чувствует себя так, будто выстрелил он — и попал в цель.
Кстати, слова Марин Ле Пен заслуживают того, чтобы их процитировать. В интервью каналу «Россия 24» глава движения «Национальный фронт» заявила: «Я очень сожалею об этой утрате, для меня Веннер навсегда останется солдатом, который сражался за Францию и её будущее. И то, как он покончил с собой, — в месте, которое для многих из нас символизирует Францию, её идентичность, — это, несомненно, был политический акт. Он хотел привлечь внимание французов к тому, что мы теряем, открыть глаза на то, что происходит со страной. Из-за очевидных проблем в нашей иммиграционной политике нацию как будто подменяют, и это происходит не только во Франции, по всей Европе! Я сожалею, что Веннер выбрал именно такой путь, но у него были на то веские причины».
Надо полагать, Марин заодно приходится сожалеть и о выборе пути Францией. Ибо, как ни крути, а выбрали в президенты в 2012 г. не её, а мультикультуралиста Олланда.
С другого фланга матушку Европу одолевает тотальный исламизм, распространившийся везде и продолжающий распространяться со скоростью чумы, описанной в известном романе Камю. Исламизм, эта религиозно-идеологическая чума XXI века, есть во Франции, в Британии, Бельгии, Германии, Испании, даже в Греции — где правительство, вопреки православной конституции и воле народа (см. Стриндберга и других классиков), собралось всю страну застроить мечетями, не то во имя толерантности, не то во имя коррупции. Исламизм так фантастически огромен, что даже экспортируется в Сирию, где под чёрными знамёнами подключается к «Джебхат ан-Нусре» где-нибудь в Ракке. Проведя отпуск на фронтах Сирии, боевики возвращаются лечиться от ран или просто продолжать жить в свои европейские кварталы, страстно проповедуя там скорейшее построение еврохалифата. Когда-нибудь кандидату в президенты той же Франции придётся давать предвыборные обещания не с учётом настроений гомосексуалистов, но ориентируясь на пожелания мусульманской общины, которая — не успеешь оглянуться — станет крупнооптовым поставщиком электората на избирательский рынок.
Введение шариата с отрубанием пальцев как предвыборный лозунг удивит в те мрачные времена уже очень немногих. Тех немногих, кто волею случая останется в живых…
25-го мая патрульного Седрика Кордье в парижском деловом районе Дефанс ткнули в шею ножом. Быть может, даже канцелярским. Интересно, что патрульный как раз отдавал долг родине: смотрел за порядком в полном соответствии с действующим антитеррористическим планом «Вижипират». На антитеррориста напал типичный террорист: бородатый человек в кожане, здорово смахивающий на африканца. Напал на солдата он сзади. Ударив патрульного ножиком в горло, он удрал и смешался с толпой. К счастью, порезанный юноша (ему 23 года) будет жить: он в больнице, но жизнь его вне опасности.
А вот другой молодой человек, Ли Ригби, навсегда останется молодым. Этому британцу было всего двадцать пять, когда его под крики «Мы поклялись перед великим Аллахом!.. Это то, чего бы он хотел!» изрезали до смерти два исламиста нигерийского происхождения, у которых мозги повело после агрессивных проповедей экспрессивного святоши вроде Анжа Шудхари, создавшего в Британии движения «Ислам для Великобритании» и «Мухаджиры», впоследствии запрещённые. Этот проповедник, как сказала «Голосу России» старшая научный сотрудница Европейского фонда демократии Валентина Коломбо, проповедует до сих пор. Проще говоря, толерантность по-прежнему никто не ограничивает.
Барабанщик и пулемётчик Ли Ригби из 2-го батальона Королевского стрелкового полка служил в армии с 2006 года. До возвращения в 2011 году в Лондон он проходил службу в Афганистане, Германии и на Кипре.
Его зарезали двое британских подданных, оба выходцы из Нигера. Своё кровавое преступление убийцы снимали на видео. Мало того, они задвинули целую речь перед свидетелями. Причиной убийства оказалась месть за мусульман, которых убивают британские военные, например, в Афганистане.
Одного из террористов, 28-летнего Майкла Адеболаджо, в Лондоне знают как радикального исламского проповедника, человека, ранее близкого к запрещённым «Мухаджирам». Он родился в христианской семье, но под воздействием исламистских проповедей переменился.
На этом фоне безумием выглядит инициатива Горсовета Радстока, города в графстве Сомерсет. Местные власти запретили использовать на своей территории флаг Святого Георгия. Почему? Всё из-за той же пресловутой толерантности. Они решили, что флаг с крестом может оскорбить чувства мусульманских жителей города. А сколько там жителей-мусульман? Целых 16. «Как странно, что правители всегда хотят того, чего не хочет народ»…
А вдруг флаг, под которым когда-то выступали отряды крестоносцев, мечтавших о добыче и восточных пленницах, может быть мусульманам неприятен?.. Дело дошло до того, что мусульманское сообщество Великобритании посчитало подобные проявления политкорректности… радикальными. Представитель Мусульманского культурного сообщества Бристоля Ризван Ахмед заявил: «Использование английского флага националистами — одно дело, но утверждения о том, что он оскорбляет наши чувства, излишни. Мы понимаем, что национальный флаг является частью достояния этой страны, кроме того, многие мусульмане уже давно отождествляют себя с британцами».
Шестого июля прошлого года британский вице-премьер Ник Клегг, прославившийся как самый настоящий сторонник секс-меньшинств, поднял флаг с шестью радужными полосами над зданием секретариата кабинета министров. Жест вице-премьера был приурочен к лондонскому гомопараду, который тем летом в сороковой раз (с 1972 г.) прошёл в Лондоне.
То есть теперь в Британии может свободно развеваться знамя всяких там ЛГБТ, а национальный флаг развеваться тоже может, но далеко не так свободно. Получается, европейцы старательно уничтожают сами себя. Скоро в странах ЕС останутся одни, прости господи, педерасты и мусульмане. Потом вторые без всякой толерантности перережут первых и объявят шариат. Патрик Бьюкенен обещал конец европейской цивилизации к концу этого столетия, но история движется гораздо быстрее, чем ему кажется.
На фоне резания ножами в Британии и Франции погромы и поджоги в Швеции выглядят как-то бледно, несмотря на огонь.
Действие разворачивается в пригородах Стокгольма, в первую очередь в районе Хюсбю, где четыре пятых населения — мигранты. Погромщики, в большинстве которых свидетели узнают молодых людей из «приезжих», жгут школы, автомобили, реже полицейские участки. Поводом для выступлений оказалось недовольство местного населения по поводу того, что полицейские застрелили одного не вполне вменяемого старика, размахивавшего не то ножом, не то мачете — перед носом у этих самых полицейских.
Во всей Швеции «приезжих» — процентов пятнадцать. Со временем их станет ещё больше. Двадцать. Тридцать. Белокурые скандинавы станут этнической редкостью. Но даже и пятнадцать процентов — очень много. Так много, что выступление жалкой сотни буянов, азартно поджигающих и громящих чьи-то там новенькие машины, не заслуживает особенного внимания публики. Главное — чтобы тебе по башке не досталось и чтобы твоя машина была застрахована. А конец Европы — что конец Европы? Нынешнее поколение считает, что оно до него не доживёт. Следующее поколение вместе с кровью и воспитанием переймёт у него это вздорное, безосновательное мнение. А поколение это будет к тому же прореженное — и нежеланием иметь детей, и склонностью к голубой толерантности, и экономической и политической нервозностью в Европе. Песец, как говорится, подкрался незаметно…
