Президенту США Бараку Обаме можно посочувствовать. Любые его действия в Сирии обречены на неудачу. Если бы он вмешался еще год назад, как того требовали многие эксперты, сейчас он находился бы посреди этого «болота», за что его осудило бы еще большее число экспертов, а его рейтинги одобрения были бы гораздо ниже, чем они есть. Если он вмешается сейчас, результаты могут оказаться еще хуже. Журналисты часто требуют действий ради действий, будто не понимая, что многие международные проблемы не имеют решения с учетом пределов американской мощи. Соединенные Штаты могут свергать режимы, но они ни в какой мере не могут переделывать общества, если только не возьмут на себя обязательств по времени и расходам подобно тому, как было сделано в поствоенной Германии и Японии.
И правда, Обаме приходится делать тягостные расчеты: если я вмешиваюсь, какую группу снабжать боеприпасами? Уверен ли я в том, что оружие не попадет в чужие руки? Уверен ли я, что группа или группы, которым я буду помогать, действительно приемлемы для Запада, и если да, будут ли они иметь значение в Дамаске в долгосрочной перспективе? И, кстати, что, если свержение сирийского лидера Башара Асада путем создания бесполетной зоны приведет к еще большему хаосу, и, следовательно, к еще более неблагоприятной ситуации с правами человека? Действительно ли я хочу участвовать в этом бардаке? И даже если я успешно из него выйду, хочу ли я посвятить весь мой второй срок Сирии? Ведь это – именно то, что может повлечь за собой более глубокое военное вмешательство.
В бывшей Югославии в 1990-х гг. вмешательство не спровоцировало другие державы в регионе, такие как Россия, потому что Россия в первое десятилетие после окончания холодной войны была слабым и хаотичным государством, неспособным демонстрировать свое обычное исторически сложившееся влияние на Балканах. Но вмешательство в Сирию может ввести Соединенные Штаты в опосредованную войну с окрепнувшей Россией и Ираном.
В мире, которым движут СМИ, находиться у власти – дело крайне неблагодарное. Министр обороны Чак Хейгел сможет определить свой срок пребывания в должности тремя обстоятельствами: вывод войск из Афганистана, серьезное сокращение оборонного бюджета и ответы на всевозможные зарубежные чрезвычайные ситуации. Относительно первых двух хорошего пути не существует, а третье, как правило, представляет такой же ужасный набор вариантов развития, с каким администрация в настоящее время сталкивается в Сирии. Госсекретарь Джон Керри энергично участвует в переговорах с Ираном и Афганистаном, с Израилем и на палестинских территориях - не потому, что он этого хочет, а потому, что должен. Меньшее будет означать отказ Америки от ответственности как великой державы. И все же шансы на хорошие результаты во всех этих случаях невелики.
Главной темой здесь является уверенность СМИ в том, что американские политики имеют значительный контроль над событиями за рубежом, в то время как на самом деле зачастую этот контроль крайне невелик. Запутанные, грязные реалии наземной войны и политики в Сирии, Иране и Афганистане, - помимо воздушных и морских бомбардировок и десятков тысяч новобранцев на земле, - вряд ли были сформированы главным образом американскими должностными лицами.
Во времена холодной войны, когда хаос был относительно ограничен, а большая часть земного шара была разделена на два идеологических лагеря, можно было, по крайней мере, формулировать творческие дипломатические стратегии с помощью механических манипуляций той или иной страной или группами стран против других. Но в мире слабых и фрагментированных демократий, изрядной анархии и беззаконных союзнических систем манипулировать реальностью гораздо сложнее. В нем нет ночного сторожа. Никто не уверен в себе, при том что средства массовой информации безжалостны как никогда. В самом деле, можем ли мы сегодня представить себе Генри Киссинджера или Джеймса Бейкера, конструктивно и строго давящих в СМИ на Израиль, как бывало раньше?
Безжалостные СМИ подразумевают, что у политики мало времени, чтобы созреть, прежде чем она будет объявлена неудачной. Из-за многочисленных утечек информации становится меньше тайн. С учетом того, как много информации «сливается», у государственных служащих оказывается меньше стимулов быть откровенными даже на закрытых заседаниях, в связи с предположением, что ни одна стенограмма не останется тайной навсегда, независимо от присвоенной ей категории секретности. Таким образом, как качество внутриправительственных переговоров, так и внешний общественно-политический климат ухудшаются. В целом, полуанархический мир после холодной войны сужает пространство для внешнеполитического успеха параллельно тому, как ослабевает качество самой внешней политики.
К этой дилемме прибавляются действительно сложные задачи - те, что не может решить даже самая искусная дипломатия. Десятилетия тому назад президенты всех сторон потерпели провал в проблеме с Северной Кореей. Тем не менее, сегодня каждая администрация заново получает обвинения за эту неудачу.
В этой обстановке бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон может быть названа образцовым дипломатом. Она часто практиковала деятельность ради деятельности, безостановочно колеся по миру перед восторженными операторами, не имея при этом никаких реальных дипломатических достижений на своем счету, несмотря на забавную склонность дерзко высказываться при случае. СМИ одобряли ее, потому что она была, скажем так, знаменитостью. Впрочем, она выдвинула одну полезную идею: "ось", идущую от Ближнего Востока в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона. Благодаря этому и, возможно, только этому, о ней будут помнить. Ось была менее блестящей идеей, чем естественная, органическая эволюция политических намерений, учитывая сворачивание двух ближневосточных войн и рост стратегического и экономического значения Тихого океана. Но, по природе своей непротиворечивая, ось была атакована в средствах массовой информации как идея одновременно и слишком слабовольная (почему у нас нет больше военных кораблей специально для Азии?) и слишком воинственная (против Китая).
Так что же при таких обстоятельствах делать американскому лидеру? Как быть государственному деятелю в условиях сокращения американского влияния в полуанархическом мире перед лицом все более требовательных СМИ?
Ответом может быть именно то, что Обама делает сейчас в Сирии: умеренное оказание помощи некоторым из повстанческих групп, но уход, по сути, от уровня вовлеченности, который сделает его ответственным за события на месте. Другими словами, пусть Иран, а не Соединенные Штаты все глубже и глубже втягивается в сирийский водоворот. Издержки Ирана в ходе разрушения Сирии будут расти, даже при том, что Иран пользуется меньшим влиянием, чем в эпоху жесткого режима аль Асада. В то же время следует активизировать экономическую и дипломатическую помощь Иордании, которая, с ее относительно небольшой численностью населения и небольшой экономикой, вполне может быть спасена. Сирии, Ливану, Ираку, Ливии, Йемену и так далее судьбой предначертано быть слабыми, квазихаотическими государствами, которые Америка не сможет привести порядок, не прикладывая гигантских усилий, которые могут нанести ущерб ее интересам в других точках мира и на собственной территории.
Вероятно, за исключением разве что военных нападений на Соединенные Штаты или на их договорных союзников, которые явно оправдали бы соразмерный военный ответ, что успешные администрации будут нелюбимы во время их пребывания в должности, хотя будут удостоены невольного уважения в предстоящие годы и десятилетия. Такое часто случалось в американской истории. Но в силу характера средств массовой информации и природы мира за рубежом, это постепенно может стать нормой. Вспомните: Джордж Буш пользовался высокими общественными рейтингами одобрения с самого начала своего президентства до 9/11 и вторжений в Афганистан и Ирак. Но это были именно те предпринятые им военные действия, популярные в то время в СМИ, которые привели его во втором сроке к трагической неудаче в роли президента.
Урок здесь заключается в следующем: когда речь заходит о внешней политике, возможности получить хорошие отзывы, как правило, нет. Но как только американский лидер усваивает это, он может начать вырабатывать достойную стратегию, которая, в конечном итоге, укрепит его репутацию.
