Современная мировая геополитическая обстановка отличается заметным усилением «китайского» фактора в мировой политике, которой сейчас присущи следующие черты:
- высокий динамизм изменений в международной структуре, заметно проявившийся с появлением в 21 веке таких организаций, как ШОС, БРИКС, группы «20», в которых Китай предстает страной, которая структурирует эту систему и занимает в ней лидирующие позиции;
- критическая нестабильность в мировой экономике и мировых финансах, положение Китая с его ежегодным стабильным ростом опять выглядит не только более выигрышным, но и доминирующим, а если сюда добавить увеличение доли КНР в МВФ, то Китай вообще оказывается единственной страной-бенефициантом;
- предельный риск возникновения региональных конфликтов на Ближнем Востоке (Сирия, Иран, Израиль-Палестина), а теперь и в зоне Южно-Китайского (КНР — Филиппины, Вьетнам) и Восточно-Китайского морей (КНР – Япония). И здесь впервые Китай оказывается в слабом и, можно сказать, уязвимом положении.
Основным содержанием мировой политики ближайшего десятилетия становится глобальное геополитическое противостояние Китая с Америкой.
В этих условиях возрастает роль Китая (как участника или регулятора конфликта) и его возможностей по проецированию «жесткой» силы в мировых делах. Поэтому для нас с вами важно знать и учитывать в своей практике геополитические взгляды и теории Китая. Для понимания тех или иных действий Китая в мировой политике необходимо разобраться, в чем состоит специфика геополитики Китая, чем она отличается от западной геополитики. Этих различий несколько.
В Китае геополитика формировалась политической практикой и непосредственно служила политическим потребностям государства. Как в древности, так и сейчас геополитика является прерогативой политиков (вспомним первых геополитиков-практиков древности Чжан И и Су Цина, которые провели всю «черновую» работу по объединению Китая). Западная геополитика всегда была сильна своим научным и исследовательским характером. На Западе геополитические идеи исходили главным образом от ученых.
Западная геополитика имеет особенность макрогеополитики, китайская – микрогеополитики. Зарождение западной геополитики приходится на 19-20 века. Это было время великой экспансии Запада во все районы мира, поэтому геополитика того периода рассматривалась с точки зрения мировой стратегии. В то же время геополитика Китая концентрировала свое внимание исключительно на собственных приграничных районах и в этом смысле была действительно географической политикой, имеющей в виду прямое отношение к собственным границам и собственному экономическому пространству. Страны и регионы, которые были далеко от ее границ, Китай ставил на своё важное место, считая, тем не менее, что они не имеют прямого отношения к Китаю. Таким образом, геополитическая наука Запада акцентирует внимание на окружающее его пространство, которое в той или иной степени несет в себе смысл экспансии в это пространство. Геополитика Китая говорит только об определении границ собственной безопасности, в пределах которых не должна формироваться прямая угроза стране.
В геополитических идеях Китая всегда отмечалась необходимость мирного сосуществования с приграничными странами. Западная геополитика исходила из вероятности того, что соседи могут стать врагами. Это связано с философией Запада, в отношениях между людьми выделяющей конкуренцию и соперничество, в международных отношениях — политику с позиции силы, а в геополитике – сохранение баланса сил. В Китае считается, что если приграничные страны «не тревожат» Китай («bu saorao»), то их можно рассматривать как не представляющие прямой угрозы Китаю. Возможно, это связано с тем, что Китай на протяжении тысячелетий был единственной великой державой этого региона и в философском плане испытывал довольно глубокое влияние «идей гуманизма» и «золотой середины» Конфуция. В политической практике Запада и Китая геополитические идеи приводили к еще большим различиям. Почти все великие державы Запада проводили политику экспансии и за довольно короткий исторический период времени существенно расширили свои территории. Так, США с 1783 по 1900 годы увеличили свою территорию в 7 раз с 1,53 млн. км2 до 9,39 млн. км2. Россия с 16 по 20 века расширила свою территорию с нескольких сотен тыс. км2 до 22 млн. км2. Территория Китая же к началу 20 века по сравнению с территорией династии Хань, 2000 лет тому назад, оставалась практически без изменений.
Еще одной особенностью геополитической мысли Китая является то, что она включает в себя дипломатическую и военную геостратегии. «Дипломатическая геостратегия – это стратегия, вырабатываемая на основе соотношения сил в ходе политической борьбы с ближними государствами; это генеральное направление действий государства в определенный период времени проводящее политику объединения с друзьями для борьбы со своими врагами; это основной замысел, последовательно осуществляемый в ходе внешней деятельности государства, в котором предусмотрено распределение сил и определены стратегические приоритеты. Среди известных геостратегий можно назвать такие как «установить временный союз с отдаленным государством для разгрома ближнего врага», «объединение по горизонтали и вертикали».
Китайская школа геополитики сформировалась на своих собственных исторических, культурных и философских корнях. Она не является продолжением западной геополитической мысли. Усиление роли развивающихся стран в мировой геополитике, по мнению китайских ученых, приведет к исчезновению многих западных геополитических концепций, таких как: политика с позиции силы, гегемонизм, доминирование великих держав, приоритет демократии и Запада, политический дуализм и др. Главное место в мировой политике займут новые концепции, такие, например, как китайская «концепция мирного развития и сотрудничества», что облегчит Китаю создание мирной обстановки, “гармоничного мира” и “гармоничного соседства.”
Теперь перейдем к области практической геополитики. Для начала нам необходимо очертить в мировом геополитическом пространстве объект нашего исследования – Китай. Ученые Поднебесной определили три геополитические линии своей страны. Северо-западная геополитическая линия, которая включает в себя Россию, Монголию, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан. Это внутриконтинентальная геополитическая линия, протяженностью более 12 тыс. км., исторически была «шёлковым путем» между Китаем и Западом. Она стала центром сформировавшихся после «холодной войны» центрально-азиатских стран, которые образовали «Большую Центральную Азию», куда входят и приграничные Турция с Ираном. Это своеобразная «платформа для общения Китая со странами района Большой Центральной Азии».
Главную роль в этой геополитической линии играет Россия, которая сохранила сильное влияние на бывшие республики Советского Союза. В Китае Россия рассматривается как региональная держава, представляющая «тыл» китайской геополитики. Россия считается страной, которая нанесла Китаю самый значительный геополитический ущерб. «Трехсотлетнее геополитическое противостояние между Россией и Китаем» завершилось лишь 14 октября 2008 года, когда на острове Большой Уссурийский была проведена церемония установки последнего столба на российско-китайской границе, что знаменовало завершение ее демаркации. Вот так, ни больше, ни меньше, оценивают наши отношения китайские коллеги-геополитики.
Юго-западная геополитическая линия включает в себя Индию, Пакистан, Афганистан, Бутан, Непал и Бангладеш. Большая часть границы Китая со странами Южной Азии проходит по краю цинхай – тибетского плато и непрерывной цепи Гималайских гор, образующих «огромный географический барьер». После событий «11 сентября» здесь также пролегает передовая линия борьбы с международным терроризмом. На этой линии главной страной является Индия. Китай добился от Индии, пожалуй, главного – признание Тибета частью территории Китая, в ответ на признание Китаем Сиккима частью территории Индии. После этих договоренностей начала «нулевых» стало возможным ускоренное развитие двухсторонних отношений, проведение совместных антитеррористических маневров, вступление в период «стратегических» взаимоотношений.
Геополитическая линия Восток-Юг включает в себя КНДР, Республику Корея, Японию, 10 стран АСЕАН, а так же Австралию, Новую Зеландию и другие страны юго-западной части Тихого океана. Эта линия представляет собой 6475 км. сухопутной и более 18 тыс. км. морской границы Китая. Эта морская геополитическая линия Китая,на которой США создали систему из трех линий опорных островов. США и Япония оказывают огромное влияние на обстановку в районе этой геополитической линии. На этой линии сейчас формируются основные угрозы национальной безопасности Китая. Как и в 1840 году опасность для Китая приходит со стороны моря, поэтому морская геостратегия страны становится главной.
В Китае отмечают, что с началом 21 века участились случаи вмешательства соседних стран в «исконно» китайские моря. Речь, как правило, идет о том, что при осуществлении другими странами своих прав на исключительную экономическую зону и континентальные шельфы они сталкиваются с аналогичными правами Китая. В настоящее время оспариваемая Китаем морская зона составляет 3 млн. км2. Незамеченными не остаются действия великих держав в этом регионе. США, а вслед за ними Англия, Россия, Индия увеличивают свое военно-морское присутствие в морях окружающих Китай. Англия, Франция, Канада усиливают технологическую и финансовую помощь в освоении морских нефтегазовых ресурсов, углубляя свои связи с прибрежными странами. До 2009 года при активном участии США, России, Франции, Канады, Англии и других стран район вокруг островов Наньша в Южно-Китайском море уже поделен на более чем 100 участков добычи нефти и газа. Сейчас более 200 международных компаний имеют права аренды, собираются или уже добывают нефть в Южно-Китайском море. Их годовая добыча превышает 50 млн. тонн нефти, что сопоставимо с годовым производством крупнейших в Китае нефтепромыслов в Дацине на северо-востоке Китая. Путем сотрудничества со странами Восточной Азии эти державы получают не только экономическую выгоду, но и приобретают влияние на геополитическую ситуацию в данном регионе.
За 63 летний период своего существования КНР трижды сталкивалась с глобальными вызовами, которые оказывали непосредственное влияние на формирование ее геополитических взглядов. Первый, политический, вызов (1949 г. – 1971 г.) был связан с борьбой Китая за свое признание, включение в систему международных отношений и носил, по сути, юридический характер. Он завершился восстановлением прав КНР в ООН и Совете безопасности этой организации. Второй, экономический, вызов (1971 г. – 2001 г.) Китай ощутил, когда боролся за существование своей экономической системы. Вступление Китая в 2001 году во Всемирную торговую организацию ознаменовал собой вхождение страны в мировую экономику и признание китайской экономической модели развития. Третий, цивилизационный, вызов, который мы наблюдаем сейчас, непосредственно касается китайской идентичности.Китай в настоящее время испытывает давление Запада практически на все стороны жизни своего государства – политику, общество, духовную жизнь народа. Сегодняшняя борьба между Китаем и США, который олицетворяет Запад, носит принципиальный, идеологический характер, поскольку затрагивает главные вопросы китайской идентичности: систему ценностей и общую модель развития страны, и ведется в сфере общественного сознания.
Здесь уместно вкратце остановится на истории формирования идентичности Китая в мировой политике. Практически на протяжении всей свой истории Китай играл или пытался играть самостоятельную роль, поэтому его идентичность в целом может быть охарактеризована, как ролевая. Вместе с тем, сама эта идентичность менялась в зависимости от исторических условий и положения Китая в мире. Развитие китайской государственности можно условно разделить на три больших периода, каждому из которых соответствовал определенный тип идентичности.
Первый период, 221г. до н.э. (образовано централизованное государство) – 1840г. (первая «опиумная» война). Здесь мы видим проявление ролевой идентичности превосходства «Я» — идентичность империи. Характерные особенности этой идентичности:
- доминирование над другими странами в экономической, культурной и военной сферах;
«международный порядок, основанный на однополярной системе», построенной на родоплеменных, династийных и даннических отношениях, правила в которой устанавливал только Китай;
- замкнутость политической системы Китая, обусловленная географическим рельефом и эгоцентризмом власти;
- общность конфуцианских морально-этических норм;
- преобладание геостратегии с опорой на силу Суши.
- две древние геостратегии Китая этого периода были ошибочны и привели великую страну к упадку. Речь идет о «китаецентризме» и «преувеличении роли Суши и недооценке роли Моря».
Второй период, 1840г.-1978г., ролевая идентичность ущемленного, униженного «Я» — это идентичность полуколонии, зависимой или играющей второстепенные роли страны. Главные особенности:
- упадок государственной системы;
- военная неспособность отстаивать суверенитет страны;
- изолированность, провал всех попыток играть самостоятельную роль в существующей системе международных отношений;
- отсутствие геостратегии.
Говоря о геополитике КНР, китайские ученые отмечают, что до 1971 года Китай был не участником, а наблюдателем международных отношений и находился вне международной системы. Китай был исключен из мировой капиталистической системы и социалистического лагеря. Таким образом, с одной стороны, Китай был самым независимым актором в глобальной блоковой политике и, в тоже время, занимал изолированное положение.
Третий период, 1978 г. – наст. время. Переходный период, возрождение идентичности великой державы. Впервые в истории Китая проявляется коллективная идентичность, включенность во все институты мировой системы. Характерные признаки:
- стремительное формирование среднего класса – носителе смыслов новой либеральной идентичности (исследователь Хэ Цинлянь выделяет в современном китайском обществе три слоя, или класса: элита, средний класс, рабочие и маргинальные группы. Численность политической и экономической элиты – около 7 млн. человек, т.е. 1 % трудоспособного населения. Средний класс представлен верхним слоем общим числом немногим более 29 млн. человек, или 4 % занятого населения. Ниже находятся профессионалы технических специальностей, ученые, юристы, преподаватели — это около 82 млн. человек, или 12 % занятого населения. Таким образом, к обеспеченным слоям можно отнести 17 % населения — основа нового постиндустриального общества Китая, которые несут в себе черты во многом либеральной идентичности);
- амбиции на лидерство, не подкрепленные технологическими и культурно-образовательными новациями (сохраняется положение догоняющего);
- попытка формирования собственного геополитического (ШОС, БРИКС) и геоэкономического (зоны свободной торговли КНР с другими странами) пространства;
- глобальная стратегия «выхода за рубеж», которая наталкивается на жесткое противодействие практически всех больших держав, т.к. Китай вторгается в уже поделенное мировое пространство;
- упор на морскую геостратегию «на Юг, через Моря, в глобальный Мир».
Показательна оценка китайскими учеными восприятия своей страны в Европе, как выразителе международного общественного мнения. В Китае выделили две главные преграды на пути становления в Европе своей мягкой силы: европейцы рассматривают развитие своих торговых связей с Китаем, как угрозу международного статуса Европы; они видят в китайской модели развития вызов своей собственной модели развития. И это, возможно, единственный и самый большой вызов западной идеологии с конца завершения «холодной» войны.
По мнению китайцев, многие из тех, кто принимают решения в Европе стали более пессимистичными в оценке будущего всестороннего стратегического сотрудничества между КНР и ЕС и пришли к выводу, что китайско-европейское сотрудничество не является «ни стратегическим, ни партнерским» («neither strategic nor a partnership»). Некоторые ученые в Европе по-прежнему считают, что влияние Китая в Европе — это всего лишь результат европейского желания реализовать свои политические и экономические интересы посредством сотрудничества с Китаем, а не результат привлекательности китайской идеологии и ценностей. В Европе считают, что в отношениях должно быть больше общих интересов и меньше разговоров об общих ценностях («more common interest, less common value»). Главные европейские ценности: Запад, пост-суверенитет, пост-модерн. Поднимающийся Китай в глазах многих европейцев остается чем-то существенно «другим» («remains a significant «other»»).
Европа рассматривает Китай как глобальный вызов существующему мировому порядку. Китайская альтернативная модель развития для развивающихся стран может «затмить» (eclipse) западную модель, основанную на либеральной демократии и рыночной экономике. По мнению европейцев, глобальное влияние Китая становится все менее благоприятным. По опросам БиБиСи (март 2011), 64% французов, 62% немцев, 48% англичан, 57% испанцев, 56% итальянцев, высказали негативное отношение к Китаю, что на 5% больше, чем в 2005г. Все эти препятствия, считают китайские ученые, не являются стратегическими и не затрагивают проблем безопасности, а касаются главным образом вопросов идеологии и когнитивности.
Директор Центра стратегических исследований Института международных отношений Пекинского университета профессор Е Цзычэн (Ye Zicheng) в своей теории о трех этапах развития силы Суши особый акцент делает на тезисе о Евразии. Он считает, что Китай, как государство восточной части Евразии, должен развивать стратегические партнерские отношения с державами пространства суши Евразии. Китай может иметь всестороннее сотрудничество только с такими тремя центрами силы Евразии, как Европа, Россия и Индия. В сотрудничестве с ними Китай видит свое будущее. Как видим, теоретические выкладки Е Цзычэна о центрах силы евразийского континента не что иное как карта будущего многополярного мира силы Суши.
Другой китайский ученый директор Института США Китайской академии современных международных отношений Юань Пэн (Yuan Peng) делает следующий анализ нынешней ситуации в мире. В новую эпоху изменения международной системы Китай тоже находится в процессе «самостоятельной» и «совместной» с другими странами трансформации. Китай является важной движущей силой изменения мировой системы, а также её главным результатом. Поэтому встает законный вопрос о месте Китая в 21 веке. Китайские исследователи, обращает наше внимание Юань Пэн, пришли к выводу, что Китай сейчас представляет из себя государство, отражающее четыре не одинаковые по своей природе сущности, которые можно условно назвать «четыре в одном»:
- развивающаяся страна (developing country);
- поднимающейся державой(rising power);
- глобальная держава (global power);
- квази — сверхдержава (quasi — superpower).
Из происходящих изменений международной политической архитектоники Юань Пэн делает следующие выводы.
Первое. По абсолютной мощи США по-прежнему остаются на первом месте, хотя и находятся в процессе ослабления. Эпоха однополярной гегемонии США больше не вернется. «Новая политика» Обамы может придать только импульс «мягкой» и «твердой» силе США, но она уже никогда не сравнится с силой США середины и конца 90-х годов 20 века. США по-прежнему «одна сверх (держава)», но уже не «единственный гегемон».
Второе. В краткосрочной перспективе не может наступить «эпоха двух полюсов». Хотя американцы и выдвинули идею о «G2», в соответствии с которой США играют роль старшего брата, а Китай — младшего, но в ней ни слова не говорится, что Китай будет равным полюсом. Это, естественно, унижает Китай и не даёт ему возможность договориться с американцами по этой формуле.
И третье. Для нас с вами самое главное. Юань Пэн отмечает, что ускоряется процесс многополярности. Структуризация G20 — это одно из явных свидетельств этого процесса. Если после «холодной войны» была ситуация «одна сверх(держава) и много сильных(стран)», то последние 5-10 лет наблюдается прямо противоположное — «много сильных и одна сверх». Если раньше США были единственной силой, которая руководила миром, то сейчас «много сильны(держав)» сотрудничая руководят миром.
Юань Пэн также говорит о новой тенденции в мировой политике — существование различных моделей социально-политического развития стран и их соревнование между собой. Финансовое цунами 2008 года углубило знание людей о многообразии моделей развития и у них стали возникать вопросы к англо-американской модели развития, которая существует по формуле «свободная демократия + рыночная экономика». Сейчас процветают различные модели развития, такие как европейская континентальная модель, представленная Германией и Францией, китайская модель, российская, модель морских заливов, латиноамериканская и стран АСЕАН. Соревнование моделей и их взаимопроникновение стало новым веянием и идейной новацией нашего времени. Это многообразие форм развития импонирует Китаю, т.к. позволяет ему избегать критики со стороны Запада о навязывании китайской модели развивающимся странам.
Юань Пэн, рассуждая о новых чертах стратегической враждебности между КНР и США, приходит к выводу, что сегодняшние конфликты между двумя странами затрагивают сердцевину китайских интересов — суверенитет, безопасность, развитие и достоинство. Кроме того, Юань Пэн считает, что если раньше конфликты представляли собой «конфликты сверхдержавы с обычной державой» («Superpower vs. power»), то сейчас они выглядят как «игра между гегемоном и нарождающимся гегемоном» (« a game between a hegemonic power and an emerging one») или «Первого мира против Второго мира» («First world vs. Second world»), напоминающие взлет и падения великих держав в эпоху Модерна. И, наконец, эти китайско-американские конфликты упираются не только в отношения Китая с окружающими его странами, но и охватывают более широкий «дипломатический ландшафт», который тесно связан с судьбой модернизации и стратегических возможностей Китая. Все это усиливает риски и антагонизм в нынешнем раунде «Большой игры между двумя гигантами» («Big Game between the two giants»). Фактически Юань Пэн признает, что в мировой геополитике идет борьба только между двумя сверхдержавами – США и КНР, или, в терминологии «теории о трех мирах» Мао Цзэдуна, между «первым» и «вторым» миром. В основном же в научных кругах КНР преобладает более взвешенная позиция о возможностях и реальном положении Китая, которая сводится к тому, что «по критерию ВВП на душу населения Китай можно считать только сравнительно отсталой страной, а не великой державой и даже не державой среднего уровня развития и уж точно никакой не сверхдержавой».
Геополитика Китая в 21 веке перешагнула свои национальные границы и активной экономической деятельностью стала влиять на перераспределение сфер влияния мировых центров силы (США, Европа) в свою пользу, вытесняя их из многих регионов, где они до недавнего времени доминировали. В связи с этим не только ученым, но и политическим элитам других стран просто полезно знать и учитывать в своих внешнеполитических планах представления Китая о мировой геополитической архитектонике, месте своей страны в иерархии интересов второй державы мира. Китайский исследователь пространственных взаимоотношений государств, главный редактор журнала «Contemporary International Relations» Китайской академии современных международных отношений Лю Липин (Liu Liping), например, приходит к выводу, что в современном мире существуют четыре типа государств — сверхдержавы, сильные, средние и слабые.
К первой, группе сверхдержав, относится всего одна страна — США. Политика США соответствует теории реализма, а также теориям геополитики и «морского могущества» Мэхэна. В связи с тем, что политика США носит глобальный характер, американские ученые лидируют в формулировании «правил игры» на международной арене, поэтому они были авторами основных теорий международных отношений.
Вторую группу, «сильных стран», составляют Англия, Франция, Германия, Япония, Китай, Россия, Индия, Бразилия и др. Комплексная мощь каждой из этих стран меньше американской, но все они занимают места в первой двадцатке мировых держав. Они принимают участие в глобальных делах, но основные усилия направляют на свои регионы. В этой ситуации главное положение реализма, в т.ч. теория баланса сил особенно подходят сильным державам. Использование принципа «баланса сил» в качестве цели заключения союзов или реальный союз и даже угроза заключения союза стало главным способом противодействия Китая Америке. США весьма чувствительно относятся к китайско-российским отношениям и китайско-российско-индийским контактам. Поэтому сильные державы в качестве своей стратегии должны использовать теорию баланса сил. Участие Китая в ШОС и БРИКС, учитывая вышеизложенное, можно рассматривать как один из геополитических приемов противодействия Китая гегемонии США.
К третьей группе относятся «страны среднего уровня». Это самая многочисленная группа. В международной политической архитектонике они представляют средний класс, который включает в себя обычные страны Северной и Восточной Европы, Ближнего Востока, Центральной и Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки. У каждой из этих стран практически отсутствует возможность самостоятельно влиять на решение глобальных и даже региональных проблем. Главные их дипломатические усилия концентрируются на двухсторонних и пограничных проблемах. Союзы средних стран как минимум должны включать в себя более десяти стран и только тогда они могут считаться эффективными. Это можно назвать «стратегией волчьей стаи».
И последняя - четвертая группа стран. Это маленькие и очень маленькие «карликовые» («weising») страны. Например, Люксембург и Андорра в Европе, Бутан и Бруней в Азии, Гамбия и Свазиленд в Африке, а также островные государства Океании и Карибского района Центральной Америки. Подавляющее большинство из них «участники», а вернее сказать «сторонние наблюдатели» международной политики. Для этих стран имеет смысл «теория примыкания» к великим державам.
Вот как оценивает ситуацию в мире еще один аналитик Китайской академии современных международных отношений Ван Хунган (Wang Honggang). После мирового финансового кризиса в Китае стали пересматривать свою оценку роли США в мировой политике. Китай пришел к однозначному выводу, что США больше не являются непререкаемым арбитром в мировых делах. Другие западные страны также теряют свое влияние. Новые поднимающиеся державы, такие как Россия, Китай, Индия и Бразилия играют всё более важную роль на глобальном уровне. В мировой политике происходит существенное изменение баланса сил, однако международные институты остаются до сих пор без изменений. Это связано с тем, что западные страны доминируют в международных организациях, а поднимающиеся представлены весьма слабо, поэтому глобальное управление становится разбалансированным и неэффективным. Эта ситуация требует своего разрешения «главными глобальными регуляторами — США и Китаем».
