Противостояние с Ираном в меняющемся Ближнем Востоке
Мэттью Дасс,
Во время первого президентского срока Барака Обамы, многое из того, что делала его администрация, создавало своеобразный «стержень» в направлении Азии. Учитывая растущее стратегическое и экономическое значение Азии для США, существуют сильные аргументы для подобного изменения фокуса интересов.
Тем не менее, есть скрытый символизм в том, что в конце ноября Обаме пришлось прервать свою поездку в Азию, чтобы отреагировать на вспышку насилия между Израилем и Хамасом в секторе Газа. Можно смело утверждать, что с началом второго срока Обамы события на Ближнем Востоке будут занимать значительную часть внимания его администрации, не взирая на продолжение Вашингтоном курса на изменение американских инвестиций в безопасность.
Главной среди президентских целей на Ближнем Востоке будет Иран. Хотя администрация Обамы работает над рядом важных вопросов в регионе, сохраняется приоритет в продолжении различных усилий по достижению дипломатических соглашений по возможному военному направлению иранской ядерной программы, избегая при этом ещё одного дорогостоящего военного конфликта. При этом важно не воспринимать иранский вопрос изолированно, а в рамках общего понимания региональной динамики, которая влияет на эти усилия.
Прежде чем изучать, куда ведут усилия администрации по Ирану, стоит оглянуться назад и вспомнить ситуацию, существовавшую на Ближнем Востоке, когда Обама стал президентом в январе 2009 года. В то время Иран был на подъёме. Он был (и остаётся) единственным стратегическим выгодополучателем от американо-иракской войны, которая устранила крупнейшую угрозу иранской силе – режим Саддама Хуссейна, с которым Иран вёл восьмилетнюю разрушительную войну двадцать лет назад – и помогла установить новое правительство в Багдаде, в котором иранские союзники представлены очень сильно. Иран и его союзники также получили значительную выгоду от противодействия американской оккупации Ирака, настолько, что в 2008 году опросы по региону называли иранского президента Махмуда Ахмадинеджада и союзников Ирана Хасана Насраллу из «Хезболла» и сирийского президента Башара аль-Ассада тремя самыми желаемыми и поддерживаемыми лидерами. Во многом это из-за того факта, что эти три лидера демонстрировали наибольшую оппозиционность к США.
Четыре года спустя иранская ситуация заметно хуже. После того как начальная пропаганда Обамы в направлении Ирана оказалась безуспешной, и в октябре 2009 года сделка между пятью постоянными членами Совбеза ООН плюс Германией (известными как П5+1) была отклонена Ираном, администрация обратилась к санкциям, оставляя открытой дверь для переговоров. Несколько раундов переговоров за последующие 18 месяцев не привели к прорыву, хотя каждый последующий раунд переговоров обещал становиться решающим. Пока нет признаков того, что десятилетия взаимного недоверия между США и Ираном могут быть преодолены, и сделка, которая могла бы удовлетворить одновременно иранскую настойчивость в отношении права на внутреннюю ядерную программу и требования международного сообщества, чтобы такая программа была прозрачной.
В результате международных санкций, инициированных администрацией Обамы, иранская экономика находится под наиболее серьёзным давлением со времён ирано-иракской войны. Израильский аналитик Мейр Яведанфар и я единодушно утверждали в 2011 году, что усилия администрации Обамы против Ирана были направлены на усиление дипломатического нажима, выставляя Иран в качестве непокорной стороны и подталкивая своих международных партнёров к продвижению санкций. В частности, сотрудничество с Турцией, ключевым партнёром США на Ближнем Востоке, заметно улучшились после напряжённости, возникшей после отказа Турции от поддержки решения Совбеза ООН в 2010 году по санкциям в отношении Ирана, и теперь движется в направлении совместных действий по остановке получения Ираном ядерного оружия.
Усилия по предотвращению иранской ядерной программы идут вразрез с текущим изменениям политики, связанными с «арабской весной». С начала восстаний в начале 2011 года Иран пытается направить их в русло эха своей Исламской Революции 1979 года, но эти заявления натыкаются на определённый скептицизм, особенно со стороны тех, кто видел разгоны собственных иранских продемократических демонстраций в июне 2009 года. По сравнению с опросом 2008 года, когда Ахмадинеджад был среди трёх самых привлекательных региональных лидеров, результаты опроса в 2011 году значительно ухудшились.
Управление американскими отношениями с Египтом, управляемым «Братьями-мусульманами», будет вызовом для администрации Обамы, но маловероятно, что Иран сможет добиться в этом направлении серьёзных успехов. Хотя Иран периодически засылает своих эмиссаров в Египет после свержения Хосни Мубарака в 2011 году, но не ясно, что египетский президент Мохаммед Морси и его союзники могут получить от установления отношений с Ираном. Поведение Морси после его избрания прошлым летом свидетельствует, что он намерен соблюдать договора в сфере безопасности с Израилем и играть конструктивную роль во внешней политике, как тогда, когда он выступал посредником в переговорах между Израилем и «Хамас» в ноябре. А во внутренней политике он хочет получить большую свободу действий для консолидации сил «Братьев-мусульман» в новой египетской системе. Главным фокусом интересов будет регион горы Синай – ключевая транзитная точка, через которую Иран поставляет оружие палестинским военизированным группам типа «Хамас» и «Исламский джихад». США, Израиль и Египет разделяют общую заинтересованность в том, чтобы Египет обеспечивал безопасность Синайского полуострова и предотвращал его превращение в убежище террористических групп.
Среди всех вопросов, связанных с «арабской весной», Сирия, скорее всего, является самым важным для иранских лидеров. Её давно считают ключом от регионального господства, который позволит Ирану связать всё персидско-арабское пространство, а также послужит точкой связи с военизированными группами «Хезболла» и «Хамас». А ослабление и возможное падение правительства Ассада в Дамаске может лишить Иран этих возможностей, частично изолируя его. Хотя большая изоляция усилит значение получения ядерного сдерживания для многих в иранском правительстве, некоторые аналитики считают, что потеря Сирии может создать возможности для усиления влияния на Иран. Бывший израильский чиновник безопасности сказал мне в прошлом году, предлагая создать «мягкую посадку» для Ирана после падения правительства Ассада, что США при таком развитии событий могут получить увеличение стремления к переговорам по ядерному вопросу со стороны части представителей иранского правительства.
Другие аналитики не соглашаются, что коллапс Ассада создаст какие-либо преимущества для США по отношению к Ирану, особенно учитывая ограниченные возможности Вашингтона влиять на развитие событий в пост-ассадской Сирии. «В реальности США почти ничего не могут предложить Ирану относительно Сирии», сказал мне Ализера Надер, аналитик по Ирану из «RAND Corporation». «Пост-ассадский сирийский режим, скорее всего, будет под сильным влиянием суннитов, глубоко враждебных Ирану, который потеряет значительную часть своего влияния. США не могут контролировать формирование следующего сирийского режима, чтобы «договариваться» с Ираном по этому вопросу, даже если бы и захотели».
Кроме того существует ещё и Израиль, чей конфликт с палестинцами остаётся длящимся источником напряжённости на Ближнем Востоке, и который Иран много лет искусно эксплуатирует, чтобы повысить региональную привлекательность своей анти-западной позиции. После изначальной попытки выступить инициатором мира в 2009-2010 годах, администрация Обамы перенаправила свои усилия на координацию подхода с Израилем по иранскому ядерному вопросу. Израильский премьер-министр Беньямин Натаньяху ясно заявил сразу после вступления в должность, что видит вопрос иранского ядерного оружия, как экзистенциальную проблему…
Автор директор Middle East Progress at the Center for American Progress.
Источник: World Policy Review
Перевод Александра Роджерса, «Хвиля»
Источник: hvylya.org.
Рейтинг публикации:
|
