США исламизируют Ближний Восток, чтобы сбалансировать израильское лобби
Накануне
В Египте состоялся референдум по новой конституции, в которой отражены изменения, инициированные Мухаммедом Мурси и связанные с обновленным курсом на исламизацию страны. Несмотря на длительные акции протеста, которые предваряли референдум, "Братья-мусульмане" обрели поддержку большинства египтян. Новый вариант конституции поддержали около 56% египтян. Фактически сегодня ликвидируется один из последних светских режимов региона, а политический ислам набирает силы, заставляя считаться с собой даже США. О том, как движение образованной молодежи превратилось в фактор исламизации Ближнего Востока, о том, почему Обама ищет союзников среди "Братьев-мусульман", и о том, рискнут ли США принять участие еще в одной войне, Накануне.RU рассказал известный востоковед и исламовед, директор Института востоковедения РАН, доктор исторических наук, профессор Виталий Наумкин.
Вопрос: В Египте прошел референдум, на котором большинство поддержало курс президента Мурси, и уже говорят о том, что Египет официально становится исламским государством. Что происходит в Египте и чем грозит эта исламизация региона?
Виталий Наумкин: Здесь речь идет, в первую очередь, о том, что произошла коренная, очень быстрая и неожиданная ломка всего порядка, который существовал десятилетиями на Ближнем Востоке. Мы еще даже не полностью осознали значения этого акта для всей глобальной системы международных отношений. Это очень мощная ломка одной из региональных подсистем глобальной системы международных отношений, которая отражает, во-первых, новую волну глобализации, с одной стороны, и волну анти- или контрглобализации, которая идет с другой стороны. Во-вторых, это отражает кризис глобального управления, потому что его уже нет. Старые нормы, старые законы, Вестфальская модель традиционная, которая связана с превалированием, господством модели нации и государства, она дала трещину. Она перестала работать, а замена еще не пришла. То, что произошло, на мой взгляд, во время так называемой "Арабской весны" или "Арабского возрождения", – это как раз быстрая и коренная ломка существующей системы отношений в этом регионе.
Вопрос: Был ли этот процесс управляемым, насколько это возможно в данной ситуации, или это все же стихийная волна?
Виталий Наумкин: "Арабская весна" началась с движения образованной молодежи, среднего класса, таких "высокомодернизированных" людей, которые не могли найти своего места в жизни, которые были мотивированы крайним недовольством существующей системой в политическом, экономическом смысле. Однако получилось так, что революцию начали, как часто бывает, одни люди, а плодами ее воспользовались другие. Это исламистские силы, политический ислам – исламские политические партии, которые в целом руководствуются одной задачей – создать исламское государство, которое жило бы по законам ислама. Такая концепция у них есть. Они оказались победителями. За них проголосовали на свободных выборах. К слову сказать, я еще 15 лет тому назад говорил, что если в Египте организовать свободные выборы, то победят "Братья-мусульмане". Если в 2000-е годы после американского вторжения в Ирак и афганской операции в Саудовской Аравии решили бы провести выборы, то победил бы Усама бен Ладен, потому что он был там самой популярной фигурой. Сейчас-то его уже нет, да и популярность свою он растерял. Но было такое время.
Вопрос: Так почему движение образованной молодежи превратилось в фактор ускоренной исламизации?
Виталий Наумкин: Понимаете, на поверхность политической жизни в этих странах пришли партии, которые многие годы были вообще запрещены или считались экстремистскими. Те же "Братья-мусульмане" в нашей стране до сих пор входят в список экстремистских организаций. Это парадоксальная ситуация, до сих пор мы их из этого списка не вывели. Это некоторая проблема, которая пока существует. Они туда были включены после известных событий в Чечне, когда представители отдельных частей этого панмусульманского движения поддерживали ичкерийцев, посылали туда наемников, деньги, оружие. Но неважно, что было раньше, важно, что эти люди пришли к власти, и в целом весь лагерь политического ислама, который сегодня является доминирующим на Ближнем Востоке, сломал цепочку старых националистических режимов, которые существовали от Алжира до Афганистана в свое время, если брать ситуацию до прихода моджахедов. Все эти режимы постепенно стали отваливаться, отпадать, а "арабская весна" почти все из них доломала, остались Алжир и Сирия, которая сегодня под угрозой того, что ее может постичь судьба других светских режимов. В результате пришли к власти вот эти силы.
Вопрос: Насколько они однородны?
Виталий Наумкин: Их условно можно разделить на три больших лагеря. Один лагерь – движения типа "Братьев-мусульман" и иже с ними, аффилированные с ними структуры, отпавшие от них, как, например, движение ХАМАС. К слову, движение ХАМАС, которое было частью "Братьев-мусульман", у нас экстремистским не является, мы их признаем, мы с ними сотрудничаем, в отличие от Запада, который считает ХАМАС террористической организацией. "Братья-мусульмане" давно были в парламентах ряда стран, в Иордании, например, в Марокко исламская партия победила на выборах и т.д. И вот они пришли к власти, первая большая группа – "Братья-мусульмане". Это люди, которые отвергают насилие как средство политической борьбы, которые склонны проявлять определенную терпимость в отношении тех моделей общества, которые выработаны в результате глобального процесса, они, например, за рыночную экономику, хотя есть нюансы, которые, в общем, незначительны. Эти люди в определенных ситуациях даже мирятся со светским характером государства, как в Турции было. Турецкая правящая "Партия справедливости и развития" во главе с Эрдоганом – это партия, которая исторически связана с движением "Братьев-мусульман", она оттуда выросла, но сегодня она признает светский характер турецкой государственности, заложенный в конституции, и даже хочет войти в Евросоюз.
И вот это движение получило, как известно, очень быстро, поддержку Запада. Те же американцы, которые рассматривали Мубарака как своего ближайшего союзника на Ближнем Востоке, его быстро сдали. Они посчитали, что "Братья-мусульмане", которые восприняли нормы демократии, в частности, электоральной демократии, может быть, не все, но движутся они в правильном направлении, что они - более подходящий союзник. Если с ними сотрудничать, если им помогать, то будет их дальнейшая эволюция в сторону приемлемого для международного сообщества образца, который, может быть, будет пользоваться большей легитимностью, чем режим коррумпированный, продажный, прогнивший, вот этих диктаторов, которые не позволяли людям нормально участвовать в политическом, властном процессе, выборном процессе, в распределении экономических благ и т.д.
Вопрос: А другие исламистские группы?
Виталий Наумкин: Вторая часть – движения типа салафитов. Это более консервативное крыло исламских движений. Есть исламские партии, типа партии "Ан Нур" в Египте. Их аналогом или даже, можно сказать, частью, можно назвать ваххабитов Саудовской Аравии и ряда других стран. Это люди, которые придерживаются крайне пуританского и консервативного толка, метода интерпретации религии, хотят возвращения к нормам жизни, которые существовали при пророке Мухаммаде и первых праведных халифах – это седьмой век, то есть эти нормы уже давно отошли в прошлое, ведь любое общество модернизируется. Трудно представить, что сегодня можно жить по нормам седьмого-восьмого веков, с господством шариата, с жестокими телесными наказаниями, со своеобразным отношением к женщинам, со своеобразным, неправильным, иногда даже нетерпимым отношением к меньшинствам, с определенной жесткостью и, безусловно, с приверженностью идее создания исламского государства, может быть, даже в форме халифата, многие из этих вещей модернисты в исламе считают сегодня неприемлемыми. Это второе течение, с которым труднее сотрудничать, труднее его интегрировать в мировое сообщество, но это реальная сила. 25% голосов на выборах в Египте было отдано партии "Ан Нур".
Наконец, третье движение – это джихадисты, люди, которые являются апологетами насилия, террора, навязывания другим своих образцов исламистских, очень радикальных. Эти люди прибегают к насилию для решения своих политических вопросов. Это люди типа "Аль-Каеды" с какой-то глобальной повесткой дня, которые рассматриваются всеми как угроза и осуждаются даже теми обществами, в которых произошла эта революция или переворот, трансформация. Неважно, как это назвать.
Вопрос: Получается, несмотря на победу "Братьев-мусульман" на выборах в парламент, на победу их президента, их положение остается достаточно шатким, а на пятки наступают более радикальные представители ислама?
Виталий Наумкин: То, что происходит в Египте, несмотря на массовую электоральную поддержку, которую получили "Братья-мусульмане" на выборах в парламент, не вполне однозначно. Например, вопрос о высшей власти, о президенте, ведь Египет – президентская республика, он до последнего момента был неясен. "Братья-мусульмане" сначала даже говорили, что они не будут выдвигать своего представителя на пост президента. Потом они это все же сделали. "Братья-мусульмане" – это движение, которое создано для завоевания власти. Это не какое-то религиозно-прозелетическое движение духовное, это движение политическое, для взятия власти, для руководства обществом. Понятно, что их задача – править по своим нормам. "Братья-мусульмане", как люди глубоко верующие, считают, что если власть пришла к ним, то она дарована им Аллахом, а не людьми. И они получили ее в данном случае свыше, так угодно сегодня Аллаху, есть такая убежденность в этом. Поэтому они должны, как мне представляется, эту власть укрепить.
Вопрос: Но ведь с победой их кандидата в президенты они получили максимальную политическую власть в стране?
Виталий Наумкин: Президент выиграл с небольшим преимуществом над другим кандидатом. И главная проблема для президента и для поддерживающих его "Братьев" – это, прежде всего, военная корпорация, то есть египетские военные и силы безопасности. Это группа, которая очень тесно всегда была связана с Западом, которая фактически управляла Египтом, там был военный режим. Мубарак был военным, Саддат тоже, Насер, который был первым лидером, модернизировавшим Египет, который исходил, в основном, из светских образцов жизни. И сегодня взаимоотношения между "Братьями-мусульманами" и военными – это самая острая проблема Египта. Есть и другая проблема – взаимоотношения с лагерем светских и левых сил – это те, кто вышел в последние недели на улицы. Это люди, которые представляют не только либеральные прозападные силы, но и просто людей, которые не хотят исламизации, не хотят халифата, а хотят свобод, они за это боролись. Они не сторонники "Братьев-мусульман", и вот они вышли на улицы. Плюс ко всему, там есть и левые силы – это другая группа, которая показала, что она может действовать, и действовать активно. Ну и, наконец, есть группы, влиятельные в обществе – типа судейской корпорации, интересы которой затронул Мурси, посягнув на то, чтобы присвоить себе властные полномочия, не ограничиваемые судебной властью, а судебная власть по принципам демократии должна быть независима от государства и пользоваться определенной силой, мощью, влиянием.
Он столкнулся со всеми этими силами сегодня, но он очень жестко пробивал свои решения, воспользовавшись тем ресурсом популярности, который он завоевал после событий в Газе, он себя проявил в качестве очень умного, влиятельного политика, когда с его помощью было урегулировано это противостояние между палестинцами и Израилем. И он рассчитывал на то, что вот он получил ресурс и сразу его надо использовать, чтобы нарастить властные полномочия, но неожиданно встретил это сопротивление. Он добился своего – референдум все-таки прошел. Мне кажется, что большинство населения, пускай и не столь значительное, скорее всего, окажет ему поддержку. "Братья-мусульмане" сегодня достаточно влиятельное сообщество, влиятельная сила в Египте, которая потому и торопится, чтобы закрепить свои властные позиции.
Вопрос: Сейчас создается устойчивое впечатление, что Обама ищет союзников среди исламистов. На прошлой неделе он признал также сирийских бандитов-повстанцев "официальными представителями" Сирии. Можно ли предположить, что Обама смещает партнерские отношения в сторону исламистов и уходит от крайне тесных отношений с Израилем?
Виталий Наумкин: Американцы давно очень тесно сотрудничают с исламскими силами, которые они считают умеренными. Это не какое-то изобретение Обамы, это первый тезис, который, на мой взгляд, очень важен. Он будет подтверждаться практической деятельностью Обамы, он будет устанавливать и развивать контакты с исламистскими, вышедшими на политическую арену во всех странах Ближнего Востока. Второй тезис – это то, что традиционное влияние произраильского или еврейского лобби в США сохранится. Обама ни в коем случае не захочет портить отношения с Израилем. Другой вопрос, что, поскольку он не рассчитывает на следующее переизбрание, у него больше развязаны руки, чтобы не находиться под диктатом лидеров этого произраильского лобби. Поэтому от него можно, как мне кажется, ожидать неких шагов по более активному продвижению своих, американских национальных интересов на Ближнем Востоке – не в интересах Израиля, а в своих собственных интересах, как их видит американская администрация. Раньше-то очень часто мотив был такой, что надо, прежде всего, защищать Израиль, который является стратегическим союзником, но уйти от этого стратегического союза с Израилем Обама не сможет, на мой взгляд, но будет действовать по параллельным трекам.
Может быть, более активно будет пытаться разрешить арабо-израильский конфликт, потому что, если бы ему это действительно удалось сделать, ему бы памятник поставили, он бы отработал свою Нобелевскую премию мира, которую он получил неизвестно за что. Думаю, он будет стараться работать в этом направлении, но преувеличивать и делать из этого вывод, что он будет как-то действовать против Израиля, не стоит. Что касается Нетаньяху, тут, видимо, есть личная обида, потому что впервые позволил себе израильский лидер открыто поддержать одного из кандидата на пост президента США – Митта Ромни. Это вообще некорректно, когда государство поддерживает какого-то кандидата. У нас, например, не было никаких официальных заявлений на этот счет. Президент сказал, что "будет Ромни, то с Ромни будем работать", таков был смысл высказывания. Мы принимаем любой выбор любого народа, в том числе и такого народа, как американский. А то, что Нетаньяху поддержал Ромни, – это просто беспрецедентно.
Вопрос: Этой осенью Генри Киссинджер в одном из интервью говорил о том, что Израилю осталось жить 10 лет. Что думаете по поводу такого заявления, все же Киссинджер не последний человек в международных делах?
Виталий Наумкин: Безусловно, не последний. Это очень умный человек, мудрый, дальновидный. Я не помню, к сожалению, точной формулировки, в каком контексте это сказал. У него есть некоторый алармизм, связанный с тем, что Киссинджер принадлежит к течению структурных реалистов или политических реалистов. Он не сторонник того, чтобы продвигать демократию на Ближнем Востоке, всегда к этому относился с таких скептических позиций. И, безусловно, он считает, что, если дальше Америка будет действовать, и он говорит об этом в той статье, о которой Вы говорили, она опубликована в журнале "Россия в глобальной политике" в переводе, эти тенденции имеют негативный заряд, и они, конечно, несут дополнительную угрозу для Израиля. Если Израиль будет продолжать тот курс, который он сейчас продолжает на строительство новых поселений, на отказ от мирного процесса, от удовлетворения палестинских требований, ничем хорошим для него это не закончится, потому что это действительно маленькое государство, окруженное огромным океаном стран, в которых все большее распространение получает ненависть к Израилю. Здесь важно сказать, в каком контексте Киссинджер это сказал, конечно, угроза для существования Израиля есть, и то, как она парируется сегодня в Израиле, на мой взгляд, тоже вызывает большие сомнения в том, что таким образом можно добиться взаимопонимания и мира с соседями.
Вопрос: Возвращаясь к соседней Сирии, после того как Обама признал бандитов официальными представителями страны, резко возросли опасения того, что Обаме проще будет оправдать военное вторжение борьбой за права и свободы "законной" сирийской власти и т.п. Как Вы оцениваете опасность военной операции со стороны западных стран?
Виталий Наумкин: Угроза вмешательства в Сирию есть. Сегодня это вмешательство практически происходит, потому что вооруженные отряды оппозиции, в основном, на территории Турции получают возможность готовиться и тренироваться с помощью западных инструкторов, они получают соответствующее оружие на деньги, которые приходят из региона, из таких стран, как Саудовская Аравия, Катар. Турция помогает в военном отношении. Кроме этого, идут из разных арабских стран наемники, добровольцы - ливийцы, алжирцы, йеменцы, кого только там уже сегодня нет среди этих исламистов, которые там воюют против правительства. Поэтому вмешательство уже есть, и мне кажется, что американцы сами на сегодняшний день воевать не готовы, да и не хотят. Им достаточно тех войн, которые не привели к успехам на Ближнем Востоке. Фактически, если называть вещи своими именами, война в Ираке была, по большому счету, проиграна, она не привела к реализации тех целей, которые были поставлены. В Афганистане – то же самое. Антиамериканские настроения, которые есть на Ближнем Востоке, усилились, поэтому еще одна операция приведет только к усилению антиамериканизма, потому что какая-то часть людей, которые сегодня симпатизируют американцам по другим соображениям, они могут выступить против них. Я думаю, что они будут поддерживать тех, кто воюет за свержение Асада, оказывать им поддержку, но, если начнется война, а угроза такая есть, они будут поддерживать ее, но приложат все силы, чтобы она была сделана чужими руками. Американцы, на мой взгляд, в Сирии воевать ни за что не будут.
Накануне
Рейтинг публикации:
|
