Почему Япония и КНР спорят из-за безжизненных скал в Восточно-Китайском море?
Леонид Савин
В ноябре прошли совместные маневры вооруженных сил США и Японии в Восточно-Китайском море. Участие в них приняли более 37 тыс. японских военных и около 10 тыс. их коллег из США. Игра мускулами возле границ КНР объясняется тем, что трения между двумя азиатскими гигантами этой осенью чуть было не привели к вооруженному конфликту. По крайней мере, гипотетическая возможность такого конфликта существовала. Ведь с июля по сентябрь японские ВВС были вынуждены 54 раза поднимать в воздух истребители, чтобы не позволить китайцам нарушить свое воздушное пространство. А поскольку Соединенные Штаты претендуют на господство в Тихоокеанском регионе, который по замыслу высокопоставленных американских политиков должен стать новой осью XXI столетия, они не могли бросить своего главного дальневосточного партнера в столь сложной ситуации.
Причиной трений между Японией и Китаем стал спор по поводу принадлежности островов Сенкаку/Дяоюйдао. Этот спор уходит своими корнями во времена японской экспансии на континент, Второй мировой и холодной войн. Он обусловлен различным пониманием суверенитета, ресурсным национализмом (в данном случае основные аргументы — это залежи углеводородов на шельфе и рыбный промысел), международными амбициями, интересами ВПК и внутриполитическими соображениями.
Суверенитет по-китайски
Китай представляет собой тип государства, во главе которого стоит национальная бюрократия, отдающая явный приоритет вопросам геополитики и территориального суверенитета, а не экономической целесообразности. Достаточно вспомнить захват Тибета, инциденты на советско-китайской границе, конфликт с Индией 1962 года и первую в истории войну между социалистическими странами (неудачный поход против Вьетнама). Япония, которая вот уже полвека исповедует западные либеральные ценности, имеет несколько иной тип мышления. По крайней мере, конфликт вокруг островов она воспринимает совсем не так, как Пекин. Острова, говорят в Токио, принадлежат частным лицам, а не государству (хотя японские власти и заявили о намерении выкупить три острова из пяти). Если бы в Китае мыслили так же, местные политики могли бы найти экономическое решение проблемы, купив или арендовав острова, пусть даже и через третье лицо.
«Почему же они этого не делают?» — задаются вопросом американские политологи и приводят в пример различные исторические прецеденты, вспоминая о том, как Россия продала США Аляску, а Франция — Луизиану. И хотя либеральные критики КНР на Западе связывают стратегию Пекина с агрессивным национализмом, главная причина — это структурная особенность государственной системы Китая. Ведь если перенести спор вокруг островов Сенкаку на глобальный уровень, мы увидим очередное сражение национально ориентированной элиты против картеля глобалистов-олигархов. Правда, есть еще одно «но».
Подковерная борьба в КНР
Конфликт с Японией связан с внутриполитическими интригами в КНР. Стоит обратить внимание, что разгорелся он накануне съезда китайской Компартии, на котором должны были выбрать новое руководство страны.
В Поднебесной в этот момент шла нешуточная подковерная борьба. Харизматичный лидер неомаоистов, чунцинский мэр Бо Силай, который рассчитывал войти в постоянный комитет политбюро, лишился всех своих постов, и многие усмотрели в этом заговор либералов-рыночников, желающих избавиться от мощного конкурента.
И не исключено, что история с островами раскручивалась консерваторами, которые надеялись, что антияпонские настроения позволят им удержаться на плаву и оставить либералов с носом. Рыночники во главе с Ху Цзиньтао поняли, что не могут предложить адекватного решения островной проблемы. При этом преемник Ху на посту генсека Си Цзиньпин до последнего момента не вмешивался в конфликт и лишь после того, как министр обороны США Леон Панетта попытался сыграть роль посредника в споре между Японией и Китаем, довольно категорично заявил ему, что Америка не должна лезть в чужие дела.
Опасность санкций
Если конспирологическая теория верна, Япония просто оказалась крайней во внутрикитайской политической борьбе. Как может ответить Токио? Ввести экономические санкции, как и подобает либеральным демократиям?
Но японцы вряд ли выдержат ответные меры Китая — уж слишком зависима экономика и финансовая система их страны от активов Поднебесной. Ежегодный товарооборот между Китаем и Японией составляет около 340 млрд долларов. Более 20% японского экспорта идет в КНР, причем значительную часть этого экспорта составляет продукция автоиндустрии. И очень показательно, что в разгар конфликта было отмечено резкое падение продаж японских автомобилей в КНР: уровень продаж Mitsubishi снизился на 63%, Toyota — на 49%, Suzuki — на 43%, Honda — на 41%, Nissan и Mazda — на 35%. Как отмечается в исследовании банка JP Morgan Chase, в результате конфликта пострадали и японские туристические компании. Туристический сектор еще не оправился от последствий разрушительного землетрясения и цунами 2011 года и катастрофы на атомной станции «Фукусима», и снижение потока китайских туристов стало для него весьма ощутимым ударом. Но, пожалуй, больше всего в Токио опасаются, что, как и два года назад после инцидента в спорных водах, китайские экспортеры приостановят поставки редкоземельных металлов, необходимых для электронной промышленности. Учитывая зависимость Японии от внешних поставок энергоресурсов, металлов и минералов, подобные действия могут иметь последствия, которые затронут всю японскую инфраструктуру. Однако все не так просто, как может показаться на первый взгляд. И еще непонятно, кто выйдет победителем в столкновении двух восточных самолюбий.
Культурные архетипы
Японцы и китайцы — наследники двух древних культур. Их мировоззрение, моральные и этические принципы не вписываются в логику западного человека. В своей работе «Хризантема и меч», сделанной по заказу Службы военной информации США, американский культурный антрополог Рут Бенедикт отмечала, что, по представлениям японцев, международные отношения строятся по иерархическому принципу — и каждая страна занимает в мире «подобающее место». В 1940 году в императорском рескрипте по поводу пакта с Германией и Италией утверждалось, что Страна восходящего солнца должна обустроить мир в соответствии с существующей иерархией, и поэтому во время оккупации других государств японцы искренне не понимали, почему они встречают сопротивление.
В японском сознании также существует понятие долга, которое не укладывается в традиционные западные представления. В классических произведениях о самураях и сёгунах то и дело можно встретить описание поступков, связанных с хитросплетениями различных видов «долга». Например, «гиму» является неоплатным долгом и человек может отдать лишь его малую часть. Есть также «гири» — долг перед миром и долг перед своим именем (что-то типа кодекса чести). Помимо прочего существует «тю» — долг перед императором. Именно это понятие объясняет, почему американские оккупационные войска не встретили в Японии сопротивления: японцы подчинились приказу императора следовать путем мира и исполняли «тю». При этом, правда, они пересмотрели свое место в существующей иерархии и сделали Соединенные Штаты ее вершиной. (Поэтому, если учитывать особенности японского мировоззрения, можно предположить, что спор по поводу Курильских островов прекратится лишь тогда, когда в Токио поймут: Россия находится на более высокой ступени в мировой иерархии. Что для этого нужно сделать — сменить США в роли гегемона или просто хорошо надавать японцам по шапке — вопрос другой).
Еще один любопытный момент: в Японии нет этической доктрины, которая говорила бы о необходимости борьбы добродетели со злом. В Китае же такая доктрина есть. Неслучайно один из авторитетов синтоизма Мотоёри утверждал в XVIII столетии, что власти вынуждены вводить «моральный кодекс для китайцев, низменная природа которых требует искусственных способов сдерживания». Термин «жэнь» в китайском языке означает справедливое и великодушное поведение, и такое поведение с незапамятных времен возводилось в ранг абсолюта. В Китае также распространено понятие «жэнь чжэн» — гуманное правление или гуманная политика. И конечно же, нельзя обойти вниманием «Дао дэ цзин» Лао-цзы. Эта книга до сих пор считается в Китае ценным руководством не только для самопознания и личностного развития, но и для формирования государственной стратегии. Одним из центральных понятий в ней является принцип «увэй»: «мягкое обязательно побеждает твердое». И Китай, похоже, будет руководствоваться этим прин ципом и в отношении спор ных островов, и в тайваньском вопросе. Ведь как говорил древнекитайский стратег Суньцзы, автор трактата «Искусство войны»: «Самая лучшая тактика на войне — разбить замыслы противника».
Позиция Запада и России
Западная позиция по вопросу об островах Сенкаку вписывается в логику либерализма с его императивами — приматом экономики и превалированием личных (корпоративных) интересов.
Издание Economist Newspaper считает, что для преодоления нынешнего кризиса можно использовать ту же схему, что была применена когда-то в случае с Тайванем: вопросы суверенитета просто были отложены на неопределенное время. Рассказывая о масштабных маневрах в Восточно-Китайском море, задержании рыболовецких шхун, патрулировании спорных вод боевыми катерами, западные комментаторы паникуют: ведь конфликт Японии и Китая может нанести серьезный урон глобальной экономике, которая и так находится далеко не в лучшей форме. Тем не менее симпатии СМИ явно на стороне Токио.
Кого же поддерживает Россия? Несмотря на выжидательную позицию МИД РФ и дежурные заявления о необходимости придерживаться норм международного права, ответ очевиден — Китай. Ведь у нас с КНР практически одинаковая точка зрения на роль властных элит в управлении государством, национальные интересы и проект нового мирового порядка.
В целом спор за семь квадратных километров безжизненного пространства в Восточно-Китайском море демонстрируют неумолимые законы геополитики, знание которых является залогом успеха в международных отношениях.
Однако
Рейтинг публикации:
|
