Обеспечит ли Египет стратегическое равновесие?
Stratfor
Сразу же после объявления перемирия в Секторе Газа, Египет погрузился в глубокий внутренний кризис. Мухаммед Мурси, избранный президентом страны на первых после падения Хосни Мубарака выборах, издал указ, которым наделяет себя чрезвычайно высокими полномочиями, не попадающими под юрисдикцию высшей судебной власти и предложил изменить конституцию, чтобы институциализировать власть «Братьев-мусульман». После обнародования указа противники Мурси инициировали массовые демонстрации, которые принесли в Египет внутреннюю нестабильность и неустойчивость.
Для большинства стран это не было бы вопросом международного значения. Но Египет – это не обычная страна. Это самая большое арабское государство, которое всегда было одним из главных центров арабского мира. Также важно помнить о том, что перемены во внутренней политике Египта приводят к изменению его внешнеполитического курса, что в свою очередь способно дестабилизировать региональный стратегический баланс сил на десятилетия вперед.
Мурси бросает вызов нассеровской модели
«Арабская весна», как отмечают многие аналитики, была в значительной степени светским движением, нацеленным на установление конституционной демократии. Проблема такого теоретического подхода заключается в том, что если у демонстрантов и было достаточно сил, чтобы провести выборы, то уж совсем не было уверенности в том, что на них победят сторонники светской конституционной формы правления. Они и не победили. Мурси — представитель «Братьев-мусульман», и хотя часто и раздаются многочисленные голоса, утверждающие, что он всегда был умеренным участником этого движения, ими часто просто не берется во внимание то, что он был и остается человеком убеждений и чести, а его членство в «Братстве» никак не было ни случайным, ни фривольным. Его намерения всегда состояли в том, чтобы усилить влияние ислама в Египте и передать в руки «Братьев-мусульман» контроль над государством. Его исламистская риторика, возможно, хоть и является менее радикальной, чем у других, но его намерения всегда были четкими.
Наступление на судебную власть сигнализирует о его намерении отменить политический принцип разделения ветвей власти и консолидировать её. Именно это активизировало противников «Братьев-мусульман»: светских сторонников конституционной формы правления, коптов и другие группы, которые объединились в широкую коалицию и вышли на улицы, чтобы совместно выступить против этого движения. Кто остался в стороне, так это вооруженные силы Египта, которые отказались поддержать любую из противоборствующих сторон.
А ведь именно египетские военные во главе с молодым офицером по имени Гемалем Абделем Нассером и основали египетское государство в его нынешней форме, когда свергли поддерживаемую британцами монархию в 1950-х. Именно военные создали государство, которое было тогда светским, авторитарным и социалистическим. Это толкнуло Египет в сторону Советского Союза и настроило против него Соединенные Штаты в течение 1970-х. После арабско-израильской войны 1973 года тогдашний египетский президент Анвар Садат, тот, которого позже убили исламисты, повел Египет к союзу с Соединенными Штатами и подписал мирный договор с Израилем.
Эти соглашения были до сих пор фундаментом регионального баланса сил. Решение покончить с состоянием войны с Израилем и использовать Синай в качестве демилитаризированного буфера между этими двумя странами устранило угрозу войны между арабами и Израилем. Египет был самой сильной арабской страной и его враждебность представляла самую большую угрозу для Израиля. Отказавшись от конфронтации, Египет резко снизил уровень опасности для Израиля. Иордания, Сирия и Ливан не представляли для Израиля существенной угрозы и не могли начать войну, угрожающей выживанию Израиля.
Решение Египта равняться на Соединенные Штаты и заключить мир с Израилем повлияло на региональное равновесие и с другой стороны. Сирия больше не могла зависеть от Египта и в конечном счете обратилась за поддержкой к Ирану. Арабские монархии, которые были под политическим и военным влиянием Египта, освободились от его довления, а СССР потерял свои египетские военные базы, которые дали ему точку опоры в Средиземноморье.
Решающим вопросом для нынешнего Египта является то, является ли избрание президентом Мухаммеда Mурси началом конца политического режима, основанного еще Нассером, или это просто малозначимое событие, а властью все еще находится в руках вооруженных сил. Mурси совершил продуманный шаг, чтобы продемонстрировать свою власть и изменить тот способ, по которому работает египетская судебная система. Восстание против этого шага новоизбранного президента, являясь, конечно, событием существенным, кажется, не имеет достаточной силы, чтобы вынудить Mурси сделать что-то больше, чем просто изменить немного свою тактику или угрожать его правлению. Потому все это будет продолжаться до тех пор, пока не выяснится, вмешаются ли в это противостояние военные.
Парадоксально, но выполнение требований египетских либералов зависят от военного вмешательства, и маловероятно, что военные дадут им именно то, чего они хотят, если такое вмешательство действительно случится. Но пока доминирующей силой в Египте являются «Братья-мусульмане», а Mурси — преданный член «Братства», и хотя некоторые его действия могли бы быть более решительными и жесткими, чем даже на это расщитывают более радикальные «Братья», он все еще правит в том же самом стиле.
На данный момент протестующие на улицах не кажутся способными форсировать события, а вооруженные силы, кажется, не собираются вмешиваться. Если это верно, то Египет совершил переход в новую эру внутренней политики с целым букетом нерешенных проблем в политике внешней.
Первой является будущее мира с Израилем. Проблема по существу касается не соглашения как такового, но сохранения Синайского полуострова в качестве буфера. Одним из последствий изгнания Мубарака была частичная ремилитаризация Синая Египтом, со «скрипящей» поддержкой этого Израилем. Синай стал зоной активности исламистских радикалов, которые начинают отсюда операции против Израиля. Египетские вооруженные силы двинулись на Синай, чтобы подавить их, что Израиль, очевидно, поддерживает. Но египтяне также установили прецедент, что хотя Синай и является «ничейной» буферной зоной, но практически-то египетские вооруженные силы здесь присутствуют и несут за неё ответственность. Это решение могло бы быть тем, которое поддерживает и Израиль, но фактическим результатом является Синай, заново милитаризированный египтянами.
Ремилитаризованный Синай изменит стратегическое равновесие в регионе, но это станет только началом. Египетская армия использует американское оборудование и зависит от Соединенных Штатов в вопросах поставок запасных частей, обслуживания и обучения. Это оборудование относительно устаревшее и не проверялось в боевых условиях в течение почти 40 лет. Даже если бы египетские вооруженные силы пришли в Синай, то они не представляли бы собой существенной военной угрозы Израилю в своем текущем состоянии. Как бы то ни было, все может измениться. Преобразование египетской армии между 1967 и 1973 годами было впечатляющим. Разница в том, что тогда у Египта был покровитель в лице Советского Союза, который и взял на себя стоимость преобразований. Сегодня нет иной глобальной силы, кроме Соединенных Штатов Америки, способной резко и системно модернизировать египетские вооруженные силы и поддержать страну финансово. Однако, если правительство Mурси преуспеет в институциализации своей власти и использует эту власть для изменения структуры Синайского буфера, то Израиль потеряет несколько рубежей своей обороны.
Новый региональный порядок?
Беглый взгляд на другие страны региона показывает, что Египет ни в коем случае не является единственной угрозой для Израиля. В Сирии, например, сейчас восстание оппозиции, боевики которой в большинстве своем – сунниты, многие из которых являются исламистами. Это само по себе представляет угрозу Израилю, особенно если отношения между Сирией и Египтом восстановлятся. Существует идеологическое родство, и точно так же, как в свое время Насер по-прозелитски желал распространить панарабскую идеологию во всём регионе, точно такие же намерения имеются и у «Братьев-мусульман». Сирийские «Братья-мусульмане» являются наиболее организованной и последовательной оппозиционной группировкой в Сирии. Поскольку в Египте Мурси занят концентрацией власти, его готовность участвовать в международных авантюрах или, по крайней мере, тайно поддерживать аналогично мыслящих повстанцев и режимы, может очень сильно увеличиться. Как минимум, Израиль должен бы отнестись к этому серьезно. Точно так же обстоят дела и с Сектором Газа, который содержался не только Израилем, но также и мубараковским Египтом, так и Mурси может резко захотеть изменить политику Египта по поводу Сектора Газа.
Возвышение Мурси открывает также другие возможности. Турецкая исламистская правящая Партия справедливости и также занята осторожным процессом внедрения ислама в государство, которое также было воинствующе светским. Существуют принципиальные различия между Египтом и Турцией, но есть также очень много общего. Турция и Египет теперь вовлечены в параллельные процессы созидания собственных современных государств, признающих свои мусульманские корни. Турецко-египетские отношения и поддержали бы правящий египетский режим, и создали бы региональную силу, которая могла сформировать новое Восточное Средиземноморье.
Это, конечно, затронет и американские интересы, которые, как мы об этом говорили раньше, теперь стремительно освобождаются от чрезмерного вовлечения в дела Ближнего Востока. Не ясно, насколько далеко способен Мурси пойти в разрыве с Соединенными Штатами. Египет сейчас переживает экономические трудности, а потому получает сильную финансовую помощь со стороны Запада. Охлаждение в отношениях с Соединенными Штатами по-видимому затронет не только сферу военного сотрудничества, но повлияет также и на объемы экономической помощи.
Факт, что поскольку Египет постепенно развивается, то его отношения с Соединенными Штатами могут также измениться. Отношения Соединенных Штатов с Турцией изменились, но не прекратились после того, как Партия справедливости и развития пришла к власти и Турция получила более независимое руководство. Если бы подобный процесс произошел в Египте, то Соединенные Штаты оказались бы в совсем другой ситуации в Восточном Средиземноморье, когда их единственным союзником остался бы Израиль, а отношения с Израилем могли бы отпугнуть критически настроенный союз Турции и Египта.
До 1967 Соединенные Штаты осторожничали, как бы не оказаться чрезмерно вовлеченными в защиту Израиля, оставляя это дело Франции. Предполагая, что разговоры об изменении стратегического курса Египта уже прошли, Израиль не будет в серьезной военной опасности на протяжении долгого времени, а Соединенные Штаты могут пересмотреть поддержку Израиля в сторону большей гибкости. Соединенные Штаты хотели бы, очевидно, несколько дистанцироваться от Израиля, чтобы поддерживать отношения с Египтом и Турцией. Стратегия выборочных обязательств и их фундаментального пересмотра, которая, кажется, сейчас стаёт все более популярной в Соединенных Штатах, может изменить их отношения с Израилем.
С точки зрения Израиля, а мы ведь помним, что израильское государство является доминирующей силой в регионе, изменения в политике Египта могут создать существенную нестабильность на его границах. Эту нестабильность можно смело распространить теперь на Египет, Сирию и Ливан разом, а также вряд ли можно быть уверенным по поводу Иордании. Там, где Израилю раньше приходилось иметь дело с предсказуемыми враждебными намерениями и существенной военной угрозой, теперь придется иметь дело хоть и с более слабыми в военном отношении, но менее предсказуемыми намерениями. Однако, в тот период, когда первоочередной задачей Израиля является решение проблем террористических атак и восстаний в Секторе Газа и на Западном береге реки Иордан, вышеупомянутые государства могут стать источником названных проблем.
Самый худший вариант – это возникновение откровенно враждебных государств на его границах, вооруженных обычными видами вооружений и способных к противостоянию с израильскими вооруженными силами. Это не является немыслимым сценарием, но точно не является угрозой ближайшего времени. Следующим плохим вариантом развития событий было бы создание таких государств на границах Израиля, готовых если не спонсировать, то по крайней мере одобрять нападения исламистов на Израиль с ихних территорий и подстрекать палестинцев к постоянным восстаниям. Эффект получился бы впечатляющим: утомительным тестированием возможностей Израиля справляться с постоянными угрозами низкой интенсивности, идущими с многих направлений.
Обычную войну в этом случае трудно себе представить. Легче вообразить такое изменение в политике Египта, которое создаст затяжной конфликт низкой интенсивности не только на юг от Израиля, но также и вдоль всей израильской периферии, ведь влияние Египта ощутимо. Очевидно, что Израиль не понимает важности подобных изменений и как на них отвечать. У него, возможно, вообще нет ответа. Но если подобное случится, то привычное военное превосходство Израиля больше не будет определять стратегическое равновесие. А Соединенные Штаты войдут в период непредсказуемости в своей внешней политике. Непредсказуемым станет весь регион.
Не обязательно, что любой из этих сценариев воплотится в жизнь. Мурси может и не навязать свою волю стране. Он, возможно, и не выживет (с политической точки зрения). Египетские вооруженные силы могут вмешаться прямо или косвенно. Для Мурси существуют несколько препятствий, которые необходимо преодолеть прежде, чем он станет заправлять страной, а его графике появится время для осуществления задуманного. Но в данный момент Мурси кажется уверенным, он, кажется, справляется с проблемами, да и армия не шевелится. А поэтому, учитывать стратегические последствия, всё же, уместно, и являются эти последствия существенными.
Stratfor
Рейтинг публикации:
|
