Удивить американца может разве что револьвер в руках Гетти Бомовски. Если мне глазомер не изменил, он сделан под патрон .44 (0.44 дюйма = 11.176мм) Магнум (с удлинённой — в данном случае 32.5мм — гильзой и соответственно большим пороховым зарядом) и снабжён восьмидюймовым (203.2 мм) стволом. Он разгоняет пулю — в зависимости от её массы — до энергии 1600–2000 джоулей. Для сравнения: у автоматических винтовок АК-47 и М-16 — примерно 2000 Дж, а у разных вариаций на тему АК-74 — 1300–1400 Дж. Вдобавок масса пуль у него более 20 граммов, а у различных вариантов АК и М-16 — 6–10 г, то есть импульс отдачи револьверного патрона в 2–3 раза больше, чем винтовочного. А масса револьвера во столько же раз меньше. Значит, скорость, приобретаемая им вследствие отдачи, в 4–9 раз больше. Удержать такую пушку (в английском слово gun может означать любой огнестрел — от карманного до самоходного) и не расшибить себе лоб отдачей можно только после изрядной тренировки.

Но как раз тренировкой все желающие американцы обеспечены с незапамятных времён. National Rifle Association of America (дословно — национальная нарезная ассоциация Америки, но по смыслу — национальная стрелковая ассоциация Соединённых Государств Америки) не только отстаивает соблюдение второй поправки к конституции СГА «Поскольку хорошо организованное ополчение необходимо для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться», но и обеспечивает организацию потенциального ополчения. Литература, курсы обращения с оружием, тиры, стрельбища доступны любому и за весьма скромную по местным меркам цену. Если же пожелаете овладеть вершинами оружейного искусства — обучат всему накопленному боевым опытом многих поколений.

Вдобавок закон — точнее, судебная практика, имеющая в англосаксонской юриспруденции силу закона — позволяет применять благоприобретённые навыки при любой необходимости. В частности, если застрелите человека, проникшего в Ваше жилище, Вас практически неизбежно оправдают. Если, конечно, дело дойдёт до суда: зная его отношение к подобным делам, полиция чаще всего закрывает их ещё на стадии следствия. Только проверит, что выстрел действительно сделан в доме и что труп не внесён туда снаружи — дабы неповадно было маскировать убийство под самооборону. Более того, обширная практика суда присяжных знает несметное множество оправданий применения оружия в существенно менее очевидных обстоятельствах. Поговорка «пусть лучше меня судят двенадцать [присяжных], чем несут шестеро [в гробу]» опирается на трёхвековой (ещё с тех времён, как тринадцать британских колоний в Северной Америке даже не думали о статусе независимых государств) опыт.

Увы, достоинств без недостатков не бывает. Система вооружённой гражданской самообороны (ВГС) в Соединённых Государствах Америки тоже изобилует недостатками. Отсутствие общефедеральных систем учёта позволяет судимым за насильственные преступления (с непогашенной судимостью) и душевнобольным приобретать оружие без заметных усилий. Общефедеральная пулегильзотека тоже создана сравнительно недавно, и значительная часть оружия, пребывающего на руках многие десятилетия, в ней не зарегистрирована. Перепродажа оружия из рук в руки возможна без регистрации, так что даже если ствол идентифицирован по пуле или гильзе, найти владельца сложно. Правила приобретения и использования оружия во всех пятидесяти государствах федерации и в федеральном округе Колумбия (так именуется земля, занятая столицей: её вывели из юрисдикции соседних государств, дабы они не могли влиять на федеральную политику в своих интересах) различаются настолько, что ещё недавно в некоторых местах было возможно стать уголовным преступником просто по факту проезда по федеральной автотрассе с пистолетом на поясе.

Но все эти недостатки компенсируются в глазах американцев простой статистикой. Каждый раз, когда в одном из субъектов федерации (или даже в отдельном населённом пункте) ужесточаются условия ВГС, там через считанные месяцы — а то и дни — начинается подъём уровня насильственной преступности. Каждый раз, когда в каком-то месте условия ВГС упрощаются, насильственная преступность немедленно начинает падать.

Причина очевидна. Как ни совершенствуй охрану правопорядка — на месте насильственного преступления далеко не всегда находится (и даже далеко не всегда успевает туда вовремя попасть) надлежаще оснащённый и подготовленный полицейский. Зато там всегда оказывается жертва преступления. Значит, общество обязано дать ей возможность не стать жертвой.

Это правило на редкость наглядно доказано несколько десятилетий назад во Флориде. Юг полуострова — рай для американских пенсионеров. Многие миллионы американцев мечтают под старость продать жильё, купить что-то поближе к благодатному берегу и доживать там остаток дней своих. Многим это даже удаётся. Но райскую жизнь однажды нарушила Куба, лежащая всего в ста восьмидесяти километрах южнее. СГА долго требовали освободить всех тамошних политических заключённых и в конце концов пообещали принять их всех у себя. Хитроумный Фидель Анхелевич Кастро Рус выслал из страны всех заключённых — ведь обвинения, объявленные на Западе политическими, также входят в уголовный кодекс. Кубинские уголовники осели поближе к родине, да ещё и в привычном климате, и начали зарабатывать на жизнь привычными способами. Сорвёшь с плеча старушки сумочку — и беги за угол: ей тебя не догнать. Власти Флориды быстро убедились в невозможности расставить на каждом углу по полицейскому. И разрешили каждому гражданину, не имеющему непогашенной судимости за насильственное преступление, носить оружие, да ещё и скрытно. Для ссыльных уголовников наступили чёрные дни: даже если старушкин револьвер лежит в сорванной сумочке — с противоположного тротуара может прилететь пуля из такого же револьвера, лежавшего в такой же сумочке у такой же старушки. Сейчас кубинские уголовники во Флориде предпочитают менее рискованные способы заработка — вроде наркоторговли да ограбления менее удачливых наркоторговцев.

Кстати, взаимовыручка при ВГС — надёжный способ предотвратить сценарии вроде часто цитируемого её противниками (но очень редкого на практике): заходишь в подворотню — получаешь сзади арматуриной по голове — приходишь в себя уже в больнице — первым к тебе приходит следователь с актом экспертизы пуль, выпущенных из твоего пистолета невесть кем. Не зря в Швейцарской Конфедерации, где закон предписывает каждому военнообязанному хранить дома мобилизационный запас, включающий по меньшей мере штатную армейскую автоматическую винтовку (а для офицеров и технических специалистов — ещё и пистолет) с изрядным числом патронов, законом также предписано пресекать силой оружия любое преступление, творимое в поле зрения гражданина. Что, естественно, подразумевает и правовое образование, позволяющее надёжно распознать преступление и отличить его от глупой шалости.

В романе Василия Дмитриевича Звягинцева «Дырка для ордена» действие происходит примерно в наши дни — но в России, где в ходе Гражданской войны победили умеренные социал-демократы. Многие подробности получившегося политического и экономического устройства представляются мне малоправдоподбными и/или нежелательными. Но когда в романе продавец оружейного магазина предупреждает покупательницу «Если вы носите при себе пистолет для самообороны, вы обязаны также использовать его для защиты других граждан от преступных посягательств, а также оказывать содействие государственным службам охраны правопорядка, если случайно окажетесь там, где таковая помощь может от вас потребоваться. Нарушение этого положения рассматривается как преступное бездействие и наказывается крупным штрафом или административным арестом», я готов подписаться под каждым его словом.

Преступники вовсе не горят желанием рисковать собственной жизнью. Поэтому по мере облегчения ВГС насильственная преступность падает несравненно быстрее, чем растёт число преступников, павших от руки законопослушных граждан. Учитывая возможный риск, нарушители закона выбирают менее опасные для себя пути — что видно, в частности, на флоридском опыте.

Правда, сами правоохранители во многих странах — включая нашу — скептически относятся к ВГС. Объяснения чаще всего сводятся к сомнениям во вменяемости рядовых граждан в экстремальных обстоятельствах. Статистика указывает: профессиональные стражи порядка по этой части ничуть не лучше. Но стремление к сохранению монополии проявляется на множестве направлений — в том числе и в полиции.

Хрестоматийные примеры воплощения полицейских чаяний — Британия и Япония, чьё островное положение позволяет существенно ограничить приток оружия извне. В Японии даже профессиональные уголовники практически лишены огнестрела. В результате местные сумасшедшие то и дело вооружаются кухонными ножами (они в Японии с давних времён одни из лучших в мире) и бегут по улицам, пыряя всех встречных — а остановить их некому, ибо стрелять не из чего, а с голыми руками против ножа не всякий дзюдока полезет. Британские же власти уже несколько десятилетий закручивают гайки: сейчас тамошние спортсмены вынуждены тренироваться во Франции, а складной нож длиной более двух дюймов (5.08 см) может оказаться поводом к осуждению. И каждое очередное ограничение права ВГС оборачивается очередным всплеском насильственной преступности. Ещё полвека назад тамошняя полиция патрулировала улицы без оружия: если не хватало авторитета власти — его мог подкрепить вовремя обнажённым стволом любой джентльмен. Теперь же в патруль уходят, вооружившись до зубов и нарядившись в бронежилет — и это вовсе не гарантирует возвращения с дежурства без потерь и повреждений.

Полагаю, из всего изложенного уже очевидны некоторые основные условия обеспечения ВГС в нашей стране.

Огнестрельное оружие (в том числе и пригодное для скрытого ношения: далее — ООС), вправе носить и использовать только совершеннолетние дееспособные граждане, прошедшие предварительную теоретическую и практическую подготовку по части применения оружия (в объёме, сопоставимом с начальной подготовкой сотрудника службы охраны правопорядка перед получением права на ношение оружия), не имеющие непогашенной судимости за насильственное преступление, с разрешения надлежаще уполномоченных нарколога и психиатра. Разрешения и подготовка возобновляются с разумной периодичностью (по моим примерным прикидкам — раз в 2–4 года).

Каждый экземпляр оружия (в том числе и ООС) в стране проходит контрольный отстрел при изготовлении (а зарубежного производства — при переходе от импортёра в руки гражданина), при каждом переходе из рук в руки, при каждом возобновлении его владельцем разрешения на ношение оружия. Образцы пуль и гильз (и сведения о текущем владельце) передаются в единую общегосударственную пулегильзотеку и хранятся там (в натуральном или оцифрованном виде) по меньшей мере до поступления двух новых контрольных образцов того же оружия (на случай выявления давнего применения оружия).

Закон явным образом перечисляет обстоятельства, исключающие или, напротив, предписывающие правомерность применения оружия. Поскольку такой перечень заведомо не может быть исчерпывающим, правоприменительная практика уточняется решениями высших звеньев системы обеспечения правопорядка — от министерства внутренних дел до Верховного суда — в сторону повышения эффективности поддержания порядка. В частности, применение оружия для защиты законных интересов других граждан столь же правомерно, сколь и для защиты интересов самого оружияобладателя.

Закон предусматривает ответственность за сокрытие обретения или утраты оружия и за нарушение правил приобретения и ношения оружия, сопоставимую с ответственностью за приготовление к убийству. В то же время система регистрации переходов оружия из рук в руки достаточно доступна, чтобы каждый гражданин, утративший оружие, мог сообщить об этом без опасных технических задержек, вызванных несовершенством самой системы.

Травматическое — стреляющее мягкими пулями — оружие изымается из обращения (с правом его владельцев приобрести ООС в упрощённом порядке). Это объясняется тем, что заведомо невозможно создать оружие, силой удара гарантированно защищающее от любого нападающего и в то же время столь же гарантированно безопасное для его жизни. Поэтому резинострел создаёт ложное чувство защищённости и в то же время провоцирует применение: его рассматривают не как нечто опасное, а как продолжение кулака, и применяют с той же лёгкостью, что и кулаки.

Полагаю, специалисты укажут ещё какие-то необходимые условия. Благо им проще, чем мне, исследовать мировой опыт. В том числе и опыт постсоветского пространства. В частности, Молдавия и Эстония практически одновременно приняли почти одинаковые законы о ВГС, существенно более свободные по сравнению с другими республиками былого Союза. При всех очевидных различиях между местными условиями и национальными характерами график падения уровня насильственной преступности в этих двух республиках оказался почти одинаковым — и куда быстрее, чем в остальных частях Союза, не столь благосклонных к самостоятельной обороне своих граждан.

Законопроект, предлагаемый заместителем председателя Совета Федерации Александром Порфирьевичем Торшиным, содержит далеко не все указанные мною меры, зато многое, что я здесь не упомянул. Считаю это предложение большим шагом в разумном направлении.

Правда, я сам — гражданин Украины — вряд ли смогу в обозримом будущем воспользоваться предложением Торшина. Насколько мне известно, ни одна страна, где гражданство можно быстро проверить, не предоставляет иностранцам равное с местными гражданами право ношения и применения оружия. Разве что в Соединённых Государствах Америки, доселе не располагающих общефедеральной системой регистрации граждан, иностранные журналисты то и дело хвастаются покупками чудес оружейной техники. Но мне достаточно и того, что напавших на меня хулиганов сможет отстрелять с другой стороны улицы российская вариация на тему Тутти Бомовски и флоридских пенсионерок.

odnako.org

Три довода против оружия

Виктор Мараховский

Шеф-редактор веб-проекта "Однако". Журналист. Родился в Риге в 1978 году.  Адрес для писем: baltia@yandex.ru

Уважаемые читатели! Как вы знаете, вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин представил доклад о необходимости легализовать в России для гражданских лиц ношение короткоствольного оружия. По словам Александра Порфирьевича, легализация такого оружия станет наиболее эффективным средством самообороны в условиях, когда «государство не способно обеспечить безопасность жизни, здоровья и сохранность собственности граждан».

В чём плюсы инициативы Александра Порфирьевича – внятно и доходчиво разъясняет Анатолий Александрович Вассерман. Я же, с вашего позволения, расскажу, в чём минусы.

Я буду краток и умещусь в три пункта.

Пункт первый. Это не снизит уровень насилия сколько-нибудь заметно.

Г-н Торшин определяет круг покупателей легального оружия в «10 миллионов человек с доходом выше 25 тыс. в месяц». То есть это меньшинство, меньше 10% взрослого населения – к имеющимся у него статусным привилегиям вроде фордфокуса и отдыха за границей добавит ещё и пистики.

Уменьшит это уровень насилия в целом? Вообще-то миддл-класс в России реже большинства становится жертвами насильственных преступлений и слабо влияет на их статистику.  Поэтому никакого «снижения преступности» от легализации для стволов для данного класса - не будет. Это в США в течение всего XX столетия был создан, во многом благодаря денежной накачке, институт т.н. среднего класса, охватывавший в лучшие годы большую часть населения. Поэтому (даже если принять на веру хитрые выкладки сторонников легализации оружия и приписать все успехи в борьбе с преступностью не полиции, не экономическому росту, не снижению агрессии благодаря медикаментам и играм-паллиативам, не прогрессу криминологии, не камерам слежения, а именно короткостволам) самозащита миддл-класса как-то влияла на уровень криминала в обществе.   

У нас, как я уже сказал, легальное оружие себе сможет позволить незначительное меньшинство, поэтому успехов в борьбе с уголовщиной не будет. В лучшем случае – если вооружится всё меньшинство поголовно, включая женщин – оно перенаправят таким образом часть уголовников на более беззащитные объекты. Если кто-то думает, что «пять старушек рубль» - это шутка, то сообщаю: нет. Когда я работал криминальным журналистом в г. Риге, там было несколько случаев серийного забоя старушек. Одна молодёжная банда атаковала их в подъездах, стукая сзади по голове. А один паренёк – передушил кухонными полотенцами больше сорока пенсионерок, заходя к ним под видом газовщика.

Пункт второй.  Платить будем трупами.

В первую очередь – трупами самих владельцев оружия и их близких. Американский левак Майкл Мур в своей левацкой книге «Глупые белые мужики» приводит, между прочим, статистический факт: «Из всех случаев, в которых преступники заставали дома хозяев и в которых использовалось ружье, только в двух процентах ружье стреляло в злоумышленников. В остальных девяноста восьми процентах горожане случайно убивали кого-нибудь из близких или преступники сами хватали оружие и приканчивали хозяев». Фраза довольно запутанная, но факт есть факт: если нападение всё же произошло - оружие обороняющегося помогает в незначительном меньшинстве случаев. К этому я добавлю все случаи, когда владельцы оружия случайно сносят череп себе, своим жёнам – или уезжают куда-нибудь, а к пистикам пробираются дети. Это тоже тысячи случаев ежегодно. В США при этом - «давняя оружейная культура».

А ещё миддл-класс будет исправно снабжать криминалитет краденым оружием. В США, где на руках у населения около 200 миллионов стволов, ежегодно похищается около 500 тысяч единиц огнестрельного оружия. Если механически перевести это соотношение на предполагаемые Торшиным цифры – то ежегодно российский миддл-класс будет поставлять бандитам 25 тыс. стволов минимум. Минимум – потому что у американцев хранится больше чем по одному стволу на владельца, и у нас стволов будет, видимо, не 10 миллионов, а побольше.

Я не хочу сказать, что нелегального оружия преступнику сегодня не купить. Я просто обращаю внимание на тот факт, что купить его станет легче. 

Каково будет итоговое сальдо от введения вооружённой гражданской самообороны у нас - судить не берусь. Кто берётся - пусть представит доводы.

И пункт третий. Он же главный.

Александр Порфирьевич совершенно верно отметил, что вся эта затея с легализацией очень здорово подходит для ситуации, когда «государство не способно обеспечить безопасность жизни, здоровья и сохранность собственности граждан».

Почему, кстати, уважаемые короткостволисты думают, что то самое некачественное государство, которое неспособно защитить их от бандитов – при этом сумеет неподкупно выявить и поставить на учёт всех наркоманов, ненормальных и изолировать от приобретения оружия прочие ненадёжные элементы, желающие поразмахивать стволами – неизвестно. Почему оно, некачественное, сумеет в лице неподкупного следствия отличать оборонявшегося от нападавшего – тоже неизвестно.

Но дело в другом. Мы-то хотим, чтобы государство было способно обеспечить эту самую безопасность – и жизни, и здоровья, и собственности. И чтобы государство было вообще – способно. Чтобы оно методично уменьшало количество нелегальных стволов, а не раздавало легальные с со словами «вдруг сумеете защититься».

В нашей истории было два периода, когда государство никого не могло защитить, а значительное число гражданских лиц имело на руках стволы. Первый период известен как Гражданская война. Второй – в сто раз более травоядный – как бандитские девяностые.

В сущности, это всё.

odnako.org