Согласно разделяемой нами теории экономических циклов — «ценозов» (см. в первую очередь работы Л. Бадалян и В. Криворотова), доминирующий мировой субъект проходит три фазы в своем развитии. Первая — когда он в результате фундаментальных инноваций завоевывает рынки и, собственно, становится доминантом (экономическим или военным путем, неважно, обычно и тем и другим). Затем следует этап экспансии, связанный с естественным снижением капитального эффекта первичных инноваций и компенсаций этого масштабом, — «экономика масштаба». Когда экспансия достигает естественных границ (в нашем конкретном случае это земной шарик), доминант прибегает к виртуальной экспансии, то есть к эмиссии. Три фазы: конкуренция — экспансия — эмиссия. Для абсолютного доминанта брать в долг нестрашно, в долг дают много, охотно и бесплатно. Это фаза, в которой доминант ощущает свое максимальное величие, с точки зрения цикла это начало конца. «Конец конца» наступает, когда выясняется, что бесплатно больше не дают и долги надо оплачивать. Франция Людовиков, Британская империя, нынешние США — все проходят этот цикл, вопрос, в какой точке цикла находится нынешний доминант, задавать излишне. Видно невооруженным глазом.

Если говорить о внешней политике доминанта, а она для него в некоторой степени внутренняя, в этой самой точке, когда происходит трудный и болезненный процесс осознания, что за долги придется платить, мы видим переход от политики неограниченных возможностей к политике возможностей все более ограниченных. На нынешнем американском сленге это называется переход от «унилатерализма» к «мультилатерализму». То есть от «бушизма» к «обамизму». Если посмотреть на войны Буша (в первую очередь, конечно, ближне- и средневосточные), это «войны порядка»: мы так сильны, что нам никто не нужен, и мы так сильны, что можем устанавливать свои порядки, где захотим. Новый Ближний Восток «неоконов» — это новый американский порядок на Ближнем Востоке. Войны Обамы, начиная от недоухода из Ирака и Афганистана и кончая Ливией и Сирией, — это войны «беспорядка». Потому что, когда нет сил устанавливать и поддерживать порядок, есть еще силы (или предполагается, что есть) поддерживать управляемый хаос. В тот момент, когда выяснится, что сил нет и к этому (а согласно циклической модели, это неизбежно), хаос неизбежно становится неуправляемым. То есть цикл внешней политики доминанта в фазе кризиса: порядок — управляемый хаос — неуправляемый хаос. Вот, собственно, и все, что можно, по большому счету, сказать о выдающейся роли Нобелевского лауреата Обамы в истории. Если все-таки опуститься на более детальный уровень, то действительно положение Обамы незавидно. Уход из раскуроченного Ирака означает такую диспропорцию сил в регионе, что мировой регулятор, обязанный отвечать за баланс, должен раскурочить по очереди всех остальных его соседей. Еще хуже во внутренней политике. Единственная как бы состоявшаяся реформа, которую ставят Обаме в заслугу, — здравоохранение — подоспела как раз вовремя. Когда система здравоохранения является не просто банкротом — одной из двух огромных «черных» дыр американской социальной системы. Это все равно что с огромный трудом купить билет на поезд, который давно ушел. Слаба Богу, у Обамы не хватило воображения придумать реформу пенсионную. На сегодняшний день главной функцией Обамы является персонифицировать колоссальную денежную накачку, которой спасается от немедленной катастрофы действующая мировая, то есть американская, финансовая система. Это абсолютно «суховский» выбор между бесконечным ужасом и ужасным концом. На сегодняшний день этот выбор безальтернативен и ни от каких других выборов, в том числе и президентских, не зависит.

Есть единственный момент, открывающий для Америки и, возможно, для Обамы второго срока, некую светлую перспективу, — это «сланцевая революция». Со всеми ее последствиями, о чем мы много и подробно писали. Притом что «сланцевая революция», то есть качественное увеличение доступности и снижение цен на углеводороды, происходит именно в Америке, и, похоже, Обама один из немногих, кто понял, что это значит. А это означает реальную возможность реиндустриализации Америки. Только и всего. Однако, для того чтобы эта возможность осуществилась, США должны сбросить с себя неподъемный груз мировой ответственности, в первую очередь становящуюся совершенно ненужной в новом контексте «геополитику нефти». Неизвестно, понимает ли это Обама, однако действующая система не может себе позволить отказа Америки от своей глобальной миссии (собственно, миссия на сегодняшний день крайне проста — печатать и печатать доллары). А выбор, если он есть, — это выбор между нынешней мировой финансовой системой и страной США. Нет никаких оснований считать, что Обама тот игрок, который способен сделать такой выбор.