 Московская встреча между «шестеркой» посредников и Ираном, прошедшая 18-19 июня, вызвала противоречивые оценки. Попытаемся разобраться, чего же конкретно хотели вовлеченные в переговорный процесс стороны, на что ныне рассчитывают и чем все это может закончиться.
Урановые споры
Итак, «шестерка» посредников предложила иранской стороне пойти на ряд уступок, среди которых можно выделить три.
Во-первых, Тегеран должен ограничить с 20 до 3,5% (ну, или хотя бы до 5%) обогащение урана на своем ядерном объекте в Натанзе, где, согласно заключению экспертов МАГАТЭ, еще на начало 2010 г. работало около 4 тыс. центрифуг для обогащения урана.
Второе условие заключается в полной остановке обогатительных работ на заводе Форду, находящегося глубоко под землей в 20 км к северу от города Кум, религиозной столицы Ирана, вплоть до его полного закрытия.
Кроме того, Иран получает разрешение изготовить топливные стержни для своего медицинского исследовательского реактора в Тегеране из своего же высокообогащенного урана (сейчас это порядка 145 кг), но под строгим контролем экспертов из МАГАТЭ. Это, кстати, вызывает жесткое возражение со стороны Вашингтона, но об этом далее.
По мере того, как Тегеран начнет выполнять упомянутые требования, с него начнут также постепенно снимать наложенные санкции.
Кстати, тот, кто регулярно отслеживает данную тему, не мог не обратить внимания, что предложения «шестерки» фактически совпадают с «поэтапным планом» урегулирования ситуации вокруг иранской ядерной программы, предложенным еще в июле прошлого года главой российского внешнеполитического ведомства С.Лавровым.
Впрочем, персы не из тех, кто так просто сдается. Устами главы иранской делегации во время московских переговоров - секретаря Высшего совета национальной безопасности С.Джалили, Тегераном были выставлены контрпредложения.
Первое, Иран не возражает против обогащения урана лишь до 3,5%. Однако с одним условием - Тегеран оставляет за собой право не ограничивать количество этого самого низкообогащенного урана.
Второе, Иран даже и слушать не желает о том, чтобы вывозить свой высокообогащенный уран за пределы государства, мотивируя это тем, что упомянутый медицинский реактор в столице государства вообще окажется без топлива.
И, разумеется, категорически отказывается Тегеран от закрытия завода Форду. Что неудивительно. Ведь с этим заводом иранцы, фактически, не зависят от иностранных поставок топлива на свои исследовательские реакторы.
На что же рассчитывает Тегеран, проявляя такую неуступчивость?
Очевидно, на несогласованность в рядах «шестерки», а также на то, что нынче никто, кроме Израиля (что тоже, кстати, спорно!), не хочет переводить отношения с Ираном в «горячую» фазу.
В надежде на санкции
То, что нынешняя американская администрация делает все, чтобы не допустить бомбардировок иранских ядерных объектов израильской авиацией до президентских выборов в ноябре, было видно невооруженным глазом еще в начале марта с.г. во время визита в США израильского премьера Б.Нетаньяху.
Как мы помним, тогда Б.Обама, не жалея слов о поддержке Израиля, сделал все, чтобы убедить руководство своего главного ближневосточного союзника, что «время для дипломатического решения иранского вопроса еще есть».
Американцев понять можно. Пока Сирия еще не «приватизирована», рисковать вероятным минированием иранцами Ормузского пролива, через который проходит около 40% всех мировых энергоносителей, было бы большой глупостью. Ведь тогда наверняка мы станем свидетелями неконтролируемого роста цен на нефть, что фатальным образом может сказаться на избирательных перспективах Б.Обамы.
Поэтому упор был сделан на максимально радикальную позицию внутри «шестерки» (например, США настаивают на полном вывозе иранского высокообогащенного урана за пределы страны, чтобы там изготавливать стержни для тегеранского медицинского реактора), а также на максимально жесткие санкции.
В частности, в начале с.г. был принят законопроект, согласно которому американцы прекращают любые финансовые операции со всеми, кто хоть как-то сотрудничает с иранским Центробанком. А несколькими месяцами ранее США, вместе с канадцами и британцами, ввели односторонние санкции, направленные на ослабление нефтегазового и финансового секторов иранской экономики
К тому же в Вашингтоне очень надеются на эффективность европейских санкций в отношении Ирана, вступающих в силу с 1 июля и предусматривающих полное прекращение поставок и транспортировки иранской нефти, а также запрет на всякие финансово-страховые операции, непосредственно связанные с нефтяным бизнесом Тегерана.
Впрочем, еще большой вопрос, произведут ли должный эффект эти санкции. Наверняка, Иран активно перейдет на «теневой» экспорт, бартер и расчеты в валюте страны-потребителя сырья.
А если так, то, в общем-то, остается единственный вариант: удары израильских ВВС по иранским ядерным объектам. Тем более, Израиль уже не первый год вроде как рвется в бой.
Но рваться в бой и воевать - это, как говорится, две большие разницы. Похоже, чем дальше, тем больше израильское руководство гложат сомнения относительно успешности данной операции.
Бить или не бить...
Как уже неоднократно писалось, удары израильской авиации по объектам ядерной инфраструктуры Ирана могут быть осуществлены тремя маршрутами: „турецким”, „иордано-иракским” и „египетско-саудовским”.
Первый, в свете нынешней израильско-турецкой напряженности, представляется маловероятным. Да и его протяженность (более 2000 км) трудно назвать оптимальной.
Во втором и третьем случаях проблемы могут возникнуть с Иорданией, Египтом и даже Саудовской Аравией, несмотря на всю нелюбовь ваххабитской монархии к шиитскому Ирану.
В этой связи, наиболее оптимальным был бы „сирийско-иракский” маршрут. Разумеется, при условии падения нынешнего режима в Дамаске. Но пока Б.Асад упрямо держится. А инцидент со сбитым турецким самолетом F-4 показал, что сирийскую ПВО со счетов сбрасывать никак нельзя.
Но даже, если Сирию удастся додавить в ближайшее время, то это еще не гарантия успеха. Ведь опыт последних военных конфликтов наглядно демонстрирует, что только с помощью авиаударов и без наземной операции достигнуть желаемого результата практически невозможно.
О наземной же операции пока особо говорить всерьез не приходится. По оценкам военных экспертов, исходя из численности иранских вооруженных сил, для подавления соперника на суше потребуется воинский контингент численностью не менее 1 млн. чел.
К тому же здесь уместно вспомнить, как в свое время министр обороны Израиля Э.Барак заявил комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне, что обычная воздушная атака на ядерный объект в иранском Куме (Форду) практически невозможна, т.к. Тегеран «годы работал над его подземной инфраструктурой». «Завод в Куме расположен в бункере и, следовательно, устойчив к обычным бомбам», - заявил Барак. Добавим к этому, что завод по обогащению урана в Натанзе защищен со всех сторон российскими ракетными комплексами «ТОР М-1», что чревато значительными потерями для израильской авиации.
Очевидно, что в Израиле это прекрасно понимают и своей воинственной риторикой, похоже, больше хотят не напасть на Иран, а вовлечь другие государства в антииранскую кампанию, прежде всего, США.
Бесспорно, понимают это и в Вашингтоне, и все делают для того, чтобы тихо-мирно дотянуть до конца нынешней президентской гонки, успокоив Израиль и не раздразнив «еврейское лобби» США, которое, как известно, играет «ключевую» роль при выборе хозяина Белого дома.
Судя по всему, все понимают и в Тегеране. А посему играют с американцами, по сути, в одну и ту же игру – «затягивание времени», выдвигая на предложения «шестерки» свои контрпредложения, соглашаясь на техническую встречу экспертов в Стамбуле в начале июля, а также очередную встречу с замглавы Еврокомиссии К.Эштон для выработки сроков и места проведения очередного (уже четвертого) раунда переговоров.
В общем, ситуация напоминает ядерный реактор, который разогрели до предела, а как остановить процесс, никто не знает.
Обычно, в таких случаях, взрыв происходит в самый неожиданный момент.
Источник: Новое Восточное Обозрение.
Рейтинг публикации:
|
