Наиболее известный миф о наших союзниках состоит в том, что Соединенные Штаты вели себя более-менее «прилично», а вот Великобритания, в лице премьера Уинстона Черчилля, уклонялась от выполнения союзнического долга, стремилась затянуть войну в расчете на истощение и ослабление СССР.
Характерен приведенный сыном Рузвельта Элиотом фрагмент беседы с отцом: « Наши начальники штабов убеждены в одном: чтобы истребить как можно больше немцев, потеряв при этом возможно меньше американских солдат, надо подготовить одно крупное вторжение и ударить по немцам всеми имеющимися в нашем распоряжении силами. Мне это кажется разумным... На беду премьер-министр (Черчилль) слишком много думает о том, что будет после войны и в каком положении окажется тогда Англия…» (Бережков В. М. Страницы дипломатической истории. М.: Международные отношения) Итак, Рузвельт втянул Америку в войну (будем называть вещи своими именами) только для того, чтобы побыстрей и с минимальными потерями её (войну) закончить? В такую наивность изощренного и жесткого политика, лидера крупнейшей капиталистической державы вериться с трудом.
«Великий» полководец
Анализируя, кто и как затягивал войну, необходимо вспомнить, что главнокомандующим силами союзников в Европе был американский генерал Дуайт Эйзенхауэр. Если стратегические решения принимались на уровне руководителей союзных государств, то их практическая реализация зависела, прежде всего, от генерала Эйзенхауэра. Назначение командующего коалиционными войсками всегда относилось к числу трудных и деликатных вопросов. Играли роль и немаловажные соображения престижа, и очевидный факт, что интересы союзников никогда полностью не совпадают, а любой военноначальник выполняет инструкции руководства своей страны. Часто решающим фактором становилось наличие у одной из сторон прославленного и авторитетного полководца. Однако, Дуайта Эйзенхауэра к таковым отнести было никак нельзя: 1941 год он встретил в чине подполковника (!), недавно переведенного с должности командира полка в генштаб армии США. Интересно, что за тридцать лет своей службы Эйзенхауэр ни разу ни учавствовал в многочисленных военных кампаниях, включая Первую мировую войну, которые вели Соединенные Штаты. Феерический взлет (всего за два года) ничем ни примечательного офицера до должности командующего самой крупной в истории действующей военной группировки трудно объяснить только его выдающимися способностями. Скорей всего, Рузвельту на этой должности нужен был человек, готовый выполнять его инструкции, которые даже для многих американских генералов показались бы неприемлемыми. Выскочки, обязанные небывалым взлетом исключительно своему патрону, на такую роль годятся лучше всего.
Главнокомандующим американскими войсками в Европе генерал Эйзенхауэр был назначен в июне 42 года. В этот период американских войск в Европе было еще немного и непосредственного участия в боевых действиях они практически не принимали. Несколько месяцев спустя он был назначен командующим операцией «Торч» (высадка в Северной Африке) Назначение выглядело логичным, поскольку основную роль в этой операции играли американские войска. Это определялась, прежде всего, политическими соображениями – французы, контролировавшие Алжир и Марокко, к американцам относились куда лояльнее, чем к англичанам, и как рассчитывало руководство союзников, перед американцами они (французы) скорее сложат оружие и перейдут на сторону антигитлеровской коалиции – что и подтвердилось.
После очищения Северной Африки от гитлеровцев и соединения экспедиционных сил с действовавшей в Египте английской армией Монтгомери, «герой» кампании Эйзенхауэр стал главнокомандующим всеми силами союзников в Средиземноморье, хотя британских сил в этом регионе действовало больше, чем американских. А уже в 1944 году «раскрученному» генералу поручили руководить вторжением во Францию. Черчилль очень хотел, чтобы операцией «Оверлорд» руководил британский военноначальник, но Рузвельт привел «железный» аргумент – избиратели США не поймут, если операцией, в которой большую часть сил представляют американцы, будет командовать иностранец.
Но мы уделим главное внимание действиям Эйзенхауэра в 1943 году в Средиземноморье. В этой статье не будет подробно рассматриваться вопрос о целесообразности и возможности открытия Второго фронта в Европе в 1942 году. Автор лишь выскажет свое мнение, что в сложной ситуации осени 42 года высадка в Северной Африке была оптимальной возможностью для союзников, используя превосходство на море, нанести Германии сильный стратегический удар относительно небольшими сухопутными силами, 5-6 дивизиями (многомиллионная американская армия находилась в тот момент в стадии формирования).
Как развить успех?
В результате боев в Северной Африке (затянувшихся на полгода) было достигнуто несколько значительных результатов: полностью уничтожена крупная вражеская группировка (138 тыс. солдат элитного корпуса Роммеля сдалось в плен); исчезла угроза вступления вишисткой Франции в войне на стороне стран «оси» и сама Франция, пусть и со скрипом, в «лице» своего флота и колониальных владений, влилась в ряды антигитлеровской коалиции; для кораблей союзников вновь открылся морской путь через Суэцкий канал, что позволило выделить значительное количество дефицитного тоннажа для переброски войск и снаряжения из Америки на театры военных действий; и наконец – на грань выхода из войны была поставлена главная союзница Германии в Европе – Италия, а все контролируемое Гитлером средиземноморское побережье, от Испании до Турции, стало десантоопасным и требовало выделения значительных сил для защиты.
Будем объективны, потеря позиций в Африке стала для Гитлера катастрофой, соизмеримой со Сталинградом и одним из факторов, обусловивших полный переход стратегической инициативы к антигитлеровской коалиции. По сути дела, с весны 43-го окончательный исход войны не вызывал сомнений ни у кого из компетентных людей по обе стороны фронта. Вопрос состоял лишь во времени и цене, которую заплатит каждая из стран-участниц. Гитлеровская же стратегия с этого момента свелась лишь к выигрышу времени, оттяжке конца, в надежде на «чудесное» изменение ситуации.
Союзники же, еще до завершения боев в Северной Африке, начали разрабатывать планы новых ударов. Самой очевидной следующей целью была Сицилия, наиболее удобная для десанта из Африки, захват которой обеспечивал англо-американцам полный контроль над средиземноморскими коммуникациями и обеспечивал отличный плацдарм для развития наступления.
Но Эйзенхауэр предложил, «для начала», захватить не столь стратегически важные острова Корсика и Сардиния, а когда стало известно, что на помощь девяти слабым итальянским дивизиям, защищающим Сицилию, немцы могут направить свои войска, вообще предложил отменить операцию, поскольку: «операция будет иметь мало шансов на успех, если в районе вторжения окажется значительное количество боеспособных немецких войск». Под «значительным количеством» подразумевалось более двух немецких дивизий. Черчиллю пришлось разразиться издевательским меморандумом:
«Если присутствие двух немецких дивизий считается решающим фактором для отказа от любых наступательных операций для миллиона человек, находящихся ныне в Северной Африке, то трудно себе представить, каким образом можно продолжать эту войну…Я просто не могу себе представить, что подумает об этом Сталин, который имеет перед собой на фронте 185 немецких дивизий»
Черчилль писал премьер-министру ЮАР генералу Смэтсу 16 июля 1943 года
«Во время наших переговоров в Вашингтоне в мае американцы выразили серьезные опасения, как бы нам не слишком увязнуть в районе Средиземного моря, и ясно обнаружили стремление завершить кампанию в этом районе захватом Сардинии.
Мы возражали против этого, и, поскольку численность наших войск в районе Средиземного моря намного превосходит численность американских войск, нам удалось добиться того, что вопрос был оставлен открытым до тех пор, пока не будет захвачена Сицилия. Не довольствуясь этим, я просил, чтобы президент послал со мной в Северную Африку генерала Маршалла, чтобы там на месте убедить Эйзенхауэра и других в том, что только занятие Рима может завершить кампанию этого года. Мы договорились, что решение должно быть принято тогда, когда станет ясно, как развертываются военные действия в Сицилии». (Черчилль У. Вторая мировая война. М.: Воениздат, 1991)
9 июля высадка в Сицилии (операция «Хаски») все-таки началась. Однако, Эйзенхауэр, по его собственному признанию, заведомо не воспользовался возможностью отрезать немецко-итальянским войскам пути отхода. Операция свелась к вытеснению противника с Сицилии, причем, несмотря на абсолютное господство союзников на море и в воздухе, немцам удалось эвакуировать свои войска с Сицилии в полном порядке и боеспособном состоянии, сохранив их для обороны континентальной Италии. Не имея ни десантных кораблей, ни паромов (т.е. – судов с горизонтальной погрузкой) немцы сумели, под «напором» союзников, вывезти через небольшой порт Мессины основную часть танков и тяжелого снаряжения?!
Блестящие возможности
26 июля, когда на Сицилии еще шли бои, пал режим Муссолини. Новое правительство маршала Батольдо заверило Германию в верности союзническим обязательствам, всем было ясно – выхода Италии из войны следует ждать со дня на день. Итальянцы хотели согласовать объявление о капитуляции с англо-американцами, дабы те помогли им не допустить оккупации Италии немцами.
Однако, когда 8 сентября, вслед за высадкой союзных войск на юге Аппенинского полуострова, правительство Батольдо объявило о выходе из войны, немецкие войска в Италии не только не были уничтожены, в неизбежности чего были уверены даже в Берлине, но и смогли оккупировать большую часть континентальной Италии. Союзники заняли лишь южную часть итальянского «сапога».
Выход Италии из войны создал огромные проблемы для Третьего Рейха не только на Аппенинах. Контроль над Балканами с огромным трудом удерживали 15 немецких, 10 болгарских и 20 итальянских дивизий. Выход последних из игры создал стратегическую «дыру». Югославские партизаны перешли в наступление и захватили ряд портов на побережье Адриатики. Союзникам оставалось направить в эти порты транспорты с войсками и снаряжением. Следует отметить, что партизаны Тито фактически представляли собой четырехсоттысячную регулярную армию, укомплектованную храбрыми и опытными бойцами, которой не хватало лишь тяжелых вооружений. Только поставки таких вооружений (через захваченные порты) фактически означало открытие еще одного фронта против Германии.
Появление же на Балканах союзных войск открывало просто фантастические перспективы. Союзники Германии – Болгария, Венгрия и Румыния уже были готовы выйти из войны как только на Балканах появятся англо-американские войска , а нейтральная Турция в этом случае дала согласие вступить в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Германию могла ждать чудовищная военно-политическая катастрофа – потеря двух миллионов солдат союзных армий, единственного серьезного источника нефти в Румынии и новый фронт на Балканах. При таком развитии событий (выходе из войны вышеназванных стран) отступающие немецкие войска на Восточном фронте оказались бы в чудовищном мешке длиной полторы тысячи километров, от Львова до Новороссийска и шириной «горлышка», от Киева до Карпат, всего 300-400 километров. В Генеральном штабе Вермахта в случае высадки союзников считали полный крах Германии в течении двух-трех месяцев неизбежным!
Несостоятельные отговорки
Мы не будем увлекаться «альтернативной историей», но резюмируем – даже, если бы немцам удалось оккупировать и удержать на какое-то время в своих руках Румынию и Венгрию, стратегическое положение Германии катастрофически бы ухудшилось – потеря, с переходос в стан противников, практически всех союзников в Европе, новый протяженный фронт и авиабазы союзников в непосредственной близости от нефтепромыслов. Но…ничего не произошло! Перебросив подкрепления, немцы загнали партизан обратно в горы. Все попытки Черчилля заставить союзное командование использовать ситуацию закончились провалом – а свободные войска и десантные корабли в наличии были. Чем же мотивировали отказ Рузвельт и его подчиненный Эйзенхауэр?
– Тем, что операция на Балканах может отодвинуть вторжение в Северную Францию. Дело в том, что по климатическим условиям десантная операция через Ла-Манш возможна только в период с мая по октябрь. Еще весной 43 года руководство Англии и США пришло к выводу, что в 1943 году открыть Второй Фронт не получится. Т.е. – настаивая еще тогда на минимизации операций в Средиземноморье, американцы знали, что раньше мая 1944 года высадка во Франции не начнется.
В операции «Оверлорд» предполагалось задействовать огромное количество различных сил и средств, включая около 400 специализированных танкодесантных судов, так называемых LCT, причем, около 80 планировалось перебросить из бассейна Средиземного моря. Но, по тем же климатическим причинам, переход этих кораблей через Атлантику был возможен также только в период с мая по сентябрь. Американцы требовали, чтобы корабли перешли в Великобританию в августе-сентябре 43 года и там восемь месяцев, в буквальном смысле, «ждали погоды». Черчилль же предлагал оставить их на зиму в Срезидемноморье и активно использовать, прежде всего, для операций на Балканах, а на Север отправить в мае 44 года, даже если из-за этого срок высадки в Нормандии придется передвинуть на один-два месяца. Вот за это-то предложения он и подвергается жесткой критике не только советских, но и многих западных историков. Но давайте разберемся в этих обвинениях по-существу.
Во-первых, следует задать вопрос: насколько разумно отказываться от многообещающих, вплоть до полной победы, операций из-за того, что они могут отодвинуть на месяц-два начало другой операции, которая в любом случае, раньше чем через восемь месяцев не начнется?! – кстати, реально высадка в Нормандии началась не в мае, а 6 июня 44 года.
И, во-вторых – как американские стратеги за год заранее вычислили, что 400 LCT – в самый раз, а триста (в случае, если бы союзники начали вторжение, не дожидаясь подмоги из Средиземного Моря) катастрофически мало?! Очевидно, что достаточность или недостаточность сил и средств для любой военной операции определяется прежде всего тем, что может противопоставить противник. Что могла бы выставить для отражения союзного десанта в мае 44 Германия, годом ранее не мог сказать ни один человек, включая Гитлера – это зависело от её положения на других фронтах. (В частности, весной 44 года Гитлеру пришлось «израсходовать» на Украине танковый корпус, который специально готовился для отражения высадки союзников) Выше было показано, к каким бы тяжелым стратегическим последствиям для Германии привела бы высадка союзников на Балканах. Открытие фронта на Балканах, как минимум, оттянуло бы крупные силы немцев, которые Гитлер мог использовать (и использовал) для противодействия вторжению во Францию.
Предательство на Архипелаге
Между тем, возможности для наступления на Балканы сохранялись и после сентября 43 года. «Войти» в регион можно было не только с Востока, через Югославию, но и с Запада, через острова Эгейского Моря (в географии их принято называть просто Архипелагом). Ключом к Архипелагу являлся остров Родос, принадлежавший тогда Италии. Пока шли секретные переговоры о капитуляции Италии, в Александрии была сосредоточена британская дивизия, которая должна была сразу же по объявлении перемирия занять Родос. Но 28 августа, за десять дней до выхода Италии из войны, по решению объединенного штаба союзников, предназначенные для операции десантные суда были отправлены в Бирму (а как же операция «Оверлорд»?!). В результате немцы успели первыми занять Родос. Но небольшой гарнизон соседнего острова Лерос отказался сдаться немцам и запросил помощь у союзников. Захватить одновременно с Родосом и Лерос у немцев просто не было сил – своего флота в Средиземном Море у них не было, а итальянский сдался союзникам. Англичане перебросили на Лерос несколько батальонов морской пехоты и сто истребителей для прикрытия с воздуха. Лерос также мог стать непотопляемым авианосцем союзников в Эгейском Море и плацдармом для наступления на Балканы. Однако в октябре по приказу Эйзенхауэра истребители были переброшены в Италию (союзники располагали в бассейне Средиземного Моря пятью тысячами боевых самолетов). Оставшихся без прикрытия британских десантников и итальянских солдат немцы в течении месяца попросту выбомбили, после чего на рыболовецких шхунах заняли остров – остатки гарнизона сдались в плен (флот союзников в Средиземном Море включал сотни кораблей различных классов, включая шесть линкоров)
Союзники же сосредоточились на наступательных действиях в Италии. Между тем, после того как немцам удалось оккупировать её большую часть, бои там потеряли стратегическое значение. Прорваться через Аппенинский полуостров в центральную Европу было невозможно, продвижение вперед было затруднено гористой местностью. Тем не менее, союзники провели осенью-зимой 43 года несколько крупных, но не особо удачных наступлений в Италии. В январе для удара во фланг немцам в районе Анцио был высажен крупный десант. Но наступление захлебнулось, выполнить поставленную задачу – взять Рим, союзникам не удалось. Потребовавший подробностей Черчилль был крайне удивлен и возмущен тем, что за две недели на плацдарме у Анцио было выгружено почти 18 тысяч машин для сил общей численностью 70 тысяч человек (?!).
Циничная стратегия
Приведенных фактов достаточно, дабы признать – командование союзников, в лице Эйзенхауэра, при поддержке Рузвельта, в 1943 году отнюдь не искало кратчайшие пути к победе, а наоборот, всячески затягивали её, порой откровенно срывая перспективные операции. Объяснение в том, что Америка вела войну на измор не только противника, но и своих союзников, причем не только СССР, но и Великобритании. Ослабление, прежде всего – экономическое, Великобритании, которое на протяжении столетий была ведущей державой мира, привело к тому, что США стали единственной в Западном мире сверхдержавой, а Великобритании пришлось довольствоваться ролью их верного сателлита. Черчилль понимал, что продолжение идущей уже четыре года войны необратимо ослабляет Великобританию, поэтому быстрейшее её завершение было для него задачей №1. Но Рузвельт, когда это требовалось, мог быть неумолим!
Сталин, который изначально настаивал на скорейшем открытии Второго Фронта именно во Франции, как можно предположить, также увидел блестящие перспективы, которые открылись перед Объединенными Нациями в Средиземноморье, тем более, что летом 43 года он уже знал, что раньше будущего года Второго Фронта во Франции ждать не стоит. В начале августа (т.е – спустя считанные дни после падения Муссолини) восемь советских фронтов получили приказ в кратчайшие сроки, без достаточной подготовки, перейти в решительное наступление. У командующих не было даже времени на проработку планов наступления и перегруппировку войск. Наступление развивалось тяжело, свелось к кровавому выдавливанию противника с нашей территории. Историки, естественно, сильно критикуют Сталина за эту поспешность. Но, выскажу предположение, Сталин дал приказ о немедленном наступлении по всему фронту, чтобы помешать противнику перебросить войска на Запад, и тем самым «подтолкнуть» союзников к решительным действиям (и действительно, Гитлер вынужден был отменить уже отданный приказ о переброске из под Харькова в Италию танкового корпуса СС)
Советский Союз понес в первые два года войны тяжелейшие потери и также был заинтересован прежде всего в скорейшем окончании войны. Геополитические моменты послевоенного устройства мира стояли тогда на втором плане для советского руководства. Но они, прежде всего, учитывались в спрятавшейся за океанами и богатевшей на войне Америке.
Дискуссия вокруг не состоявшегося броска на Балканы началась сразу же после войны. Ей уделили немало внимания Черчилль и Эйзенхауэр в своих вышедших тогда же мемуарах. И нет ничего удивительного, что советские историки «встали на сторону» Рузвельта. Последний «вовремя» умер, что позволило создать из него образ относительно «порядочного» буржуазного политика (как позднее из Джона Кеннеди). Черчилль продолжал же оставаться активным политиком, став главным апологетом холодной войны. Понятно, не преминули возможностью обвинить его в двуличной политике во время войны.
