Долги, поворот в области энергетики, изменение климата, новые индустриальные страны: нынешнюю декаду определит концентрация всех этих тенденций
Некоторые годы становятся памятными из-за пришедшихся на них крупных единичных событий. 1989 год был годом падения Берлинской стены и конца «холодной войны». 2001 год отмечен терактами 11 сентября. 2008 навсегда останется связанным с банкротством Lehman Brothers и началом мирового финансового кризиса. Однако 2011 год останется в памяти не из-за какого-то уникального события мирового масштаба. Для него скорее было характерно сгущение глобальных тенденций, взаимное влияние которых указывает на перемещение общего вектора мирового развития. Взгляд на 2011 год открывает перспективу будущего. Вторая декада XXI века станет фазой коренного перелома мировой системы.
Разделение мира на Север и Юг, индустриальные и развивающиеся страны, на западные государства-лидеры и остальной мир окончательно изжило себя. Тектоника власти претерпевает коренные изменения. Стремительно нарастающая задолженность государств знаменует собой вторую фазу мирового финансового кризиса. Впервые со времен окончания Второй Мировой войны кризис затронул не страны третьего мира, а в первую очередь развитые государства, являющиеся членами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Страны «семерки», Италия и Франция, желая обеспечить себя денежными средствами на международных финансовых рынках, столкнулись с определенными трудностями. ЕС надеется, что новые индустриальные страны скупят государственные облигации стран Европы, что остановит разрастание кризиса в еврозоне. В США дела обстоят не лучше. Уже более десяти лет западная супердержава набирает долги за рубежом, в частности в Китае.
Мир перевернулся с ног на голову: МВФ, в течение десятилетий выполнявший роль кризисного менеджера и финансово-политического дирижера в развивающихся странах, клеймит позором плохую работу правительств индустриальных стран, необдуманное распределение бюджетных средств и кризис доверия со стороны населения. Аналитики азиатских стран нередко комментируют слабость структур европейских стран с чувством удовлетворения, к которому примешивается скрытое раздражение западными экспертами, которые сводили азиатский финансовый кризис конца 90-х годов к cronycapitalism, то есть безответственной круговой поруке, попросту не замечая дисбаланса и патологий мировых финансовых рынков. Теперь весь мир надеется на Азию как на локомотив роста, который сможет вывезти мировую экономику из кризиса.
Новое распределение власти непредсказуемо
Тем не менее, тектонические сдвиги центров власти в мировой экономике – следствие не только долгового кризиса в индустриальных странах, но и глубинных процессов глобальной экономики. Американский экономист Арвинд Субраманьян (Arvind Subramanian) доказывает, что со времен индустриальной революции разрыв между западными странами и почти всеми остальными странами постоянно увеличивался. Однако начиная с 60-х годов эта тенденция мало-помалу сменилась тенденцией к сближению. В период между 1960 и 2000 годами более высокие темпы роста, чем США, показывала 21 развивающаяся страна, в период между 2000 и 2007 годами – уже 75 стран, среди которых добрая дюжина африканских экономик. Прибавим сюда следующее: с некоторого времени рост развивающихся стран во все большей мере базируется на экономических отношениях внутри группы стран, не являющихся членами ОЭСР, и во все меньшей степени зависит от экономической привязки к индустриальным странам.
Новое распределение власти предсказать по-прежнему трудно. С момента осложнения ситуации вокруг Lehman Brothers большая «восьмерка» сменилась «двадцаткой». Некоторые аналитики считают взаимодействие США и Китая в формате большой «двойки» своего рода новым центром мирового правопорядка. Более вероятными представляется конфигурация «G 0», в которой больше не будет явного лидера. Западные страны ослаблены экономическим кризисом. Китай и другие новые индустриальные страны в обозримом будущем будут заняты собственными серьезными внутренними проблемами, что ограничивает их возможности по достижению мирового господства. В данном контексте возникают совершенно новые альянсы, чему примером конференция по климату в Дурбане.
Страны ЕС и африканские государства впервые вместе выступили за всемирное соглашение по климату и наткнулись на сопротивление других стран «восьмерки» - США, Японии, России и Канады. Попытки новых индустриальных стран заключить общий союз потерпели неудачу: хотя Китай и был готов к компромиссам, позицию климатического «ястреба» заняла Индия. Роль «G 77» – союза развивающихся стран, в отличие от многих международных встреч последних лет в Дурбане сошла на нет. Конфигурация «G 0» открывающая возможности для создания креативных альянсов, свободных от старых барьеров «Север-Юг», может также обернуться различного рода блокировками на пути к действиям.
2011 год был переломным и для арабского мира. Удастся ли соседям Европы увязать политическую либерализацию с исламом, и как будет выглядеть этот синтез? Для международной политики это имеет огромное значение. Чему Египет, Тунис и Ливия могут научиться у Турции и Индонезии? Однако известие о том, что люди жаждут свободы, прав человека и соблюдения законности, может раздражать не только правителей Сирии, Саудовской Аравии или Ирана, но и беспокоить властные элиты в других частях света, например, в России или Китае.
В частности, в Китае в течение одной-двух декад, возможно, удастся уравновесить динамичность экономических процессов и политическую открытость. В противном случае гигантская империя скатится в стагнацию общества и нестабильность. 2011 год также продемонстрировал, что высокие технологии и средства социальной коммуникации имеют двойную специфику. Они подгоняют инновационные процессы в экономике и в то же время представляют новые инструменты для гражданской активности. В долгосрочной перспективе это не удастся игнорировать ни Москве, ни Пекину.
2011 год ознаменовала катастрофа на Фукусиме. Подготовка к обеспечению энергией на возобновляемой основе стала одной из главных тем мирового развития. Только так можно сократить риски ядерных технологий и последствия опасного изменения климата. Отход от устаревшей ядерной эпохи не является тенденцией естественной. В последние годы такие страны, как Индия, Индонезия, ЮАР, Китай и Вьетнам, представили довольно амбициозные проекты по сокращению выброса в атмосферу газов, создающих парниковый эффект, но эти программы по-прежнему построены на использовании тепловой и ядерной энергии. Германии следует активно выступать в вопросах энергетики на международной арене для создания экономической, экополитической и демократической привлекательности вектора данного развития.
Наконец, в Сомали, Эфиопии и Кении десяти миллионам человек угрожает голодная смерть. Однако это вряд ли станет сенсацией в мировой прессе, не говоря уже о списке приоритетов мировых лидеров стран «двадцатки». Африканский рог – это лаборатория будущего, так как здесь сходятся тенденции к распаду государств, слабость правительственных структур и периоды экстремальной засухи, которые будут только увеличиваться по причине глобального потепления. Эти процессы будут накладываться друг на друга и разрушать условия жизни людей. Международное сообщество снова продемонстрировало в Дурбане, что оно все еще не готово к действенной борьбе с изменениями климата. Оно не справляется с симптомами опасного изменения климата, заметными на Африканском роге, и в то же время не игнорирует его. А это нельзя назвать хорошей подготовкой к грядущей декаде.
Дирк Месснер – директор Немецкого института развития (DIE), всемирно известного научного центра по вопросам политики помощи развивающимся странам.
