Внешнеполитические маневры, предпринимаемые Турцией на фоне событий в Северной Африке, превратили ее в одного из главных мировых ньюсмейкеров. Только за последний месяц Анкара испортила отношения с Сирией и Ираном, отказалась признать выводы комиссии ООН по инциденту с "флотилией свободы" и прекратила сотрудничество с Израилем, согласилась разместить у себя элементы европейской ПРО и затеяла скандал вокруг газового месторождения на израильско-кипрском шельфе в Средиземном море.
Этот залповый удар по хрупкой стабильности на Ближнем Востоке был нанесен после того, как в июне Партия справедливости и развития третий раз победила на парламентских выборах. Отказ от наследия Ататюрка и разворот в сторону мусульманских ценностей обеспечили партии Эрдогана поддержку электората, а зачистка армейской элиты предохраняет власть от угрозы очередного военного переворота. Здесь очень кстати пришлись принятые по настоянию ЕС законы, запрещающие вмешательство армии в политическую жизни страны и, тем самым, ставящие вне закона силовые попытки сохранить светский характер государства.
В этих благоприятных условиях команда Эрдогана вступила в третий этап борьбы за региональное лидерство. До 2003 г. Турция наряду с Израилем считалась форпостом США на Ближнем Востоке, и это положение ограничивало ее возможности самостоятельной игры. Она дружила с Западом, терпеливо ждала приглашения в ЕС, исповедовала идеи Ататюрка и боролась с курдскими сепаратистами. Все изменилось с приходом к власти умеренно исламистской партии Эрдогана.
На первом этапе Турция отстранилась от США, отказавшись предоставить свою территорию в качестве плацдарма для нападения на Ирак. Затем разворот на Восток, которым грозил Эрдоган в ответ на проволочки с принятием в ЕС, был оформлен в виде новой внешнеполитической доктрины, нацеленной на углубление связей с соседями и уменьшение зависимости от Вашингтона. Вектор внешней политики изменился в сторону исламской солидарности: Турция заключила серию стратегических соглашений с Сирией и Ливаном, начала налаживать отношения с Лигой арабских государств.
Второй этап начался в 2007 г. с конфликта вокруг избрания президентом Абдуллы Гюля, имевшего репутацию исламиста. Протесты демократической общественности получили поддержку армии, руководство которой заявило о готовности "встать на защиту светского государства". Но на стороне Эрдогана была "улица", закаленная митингами против американской агрессии в Ираке и антизападными выступлениями времен "карикатурного скандала", и с помощью нехитрых маневров Гюль все-таки стал президентом, а турецкий Генштаб был объявлен "филиалом МОССАД".
Укротив внутренних врагов, Эрдоган решил распространить амбиции Турции за пределы Ближнего Востока. В разгар событий августа 2008 г. он привез в Москву "Платформу мира и стабильности на Кавказе". В рамках сотрудничества с Ираном Анкара завязала отношения с Китаем, и некоторые аналитики даже пугали созданием оси Анкара – Тегеран – Пекин. Затем Турция включилась в переговоры по Афганистану, выступив посредником между Кабулом и Исламабадом, и даже пообещала открыть в Стамбуле официальное представительство "Талибана". Поддержав ядерную программу Ирана и выступив спонсором антиизраильской "флотилии свободы", Анкара бросила вызов Вашингтону и поссорилась с Израилем.
События в Египте были восприняты Турцией как возможность ослабить соперника в борьбе за региональное лидерство, и Эрдоган присоединился к хору западных лидеров, требовавших отставки Мубарака. Аналогичным образом Турция попыталась вписаться в ливийский сюжет. Фактически речь шла о той же исламской солидарности, о поддержке враждебного отношения Лиги арабских государств к светской тирании Мубарака и "неправильному" мусульманству Каддафи. Но в целом Анкара оставалась в положении пассивного наблюдателя.
Беспорядки в Сирии, спровоцировавшие угрозу дестабилизации в районе турецко-сирийской границы, позволили Турции радикально изменить амплуа и выступить с позиции силы. На этом этапе Анкара уже не только призывала Асада уйти, но сосредоточила войска на границе с Сирией. Не только продолжила тяжбу из-за эксцесса с "флотилией свободы" и заявила о готовности поставить перед Международным судом ООН вопрос о законности израильской блокады Газы, но прекратила военное сотрудничество с Израилем, выслала израильских дипломатов и пообещала впредь обеспечивать военное сопровождение гражданским судам, следующим в Газу.
Турция не просто отказалась признать соглашения о границах экономических зон, подписанных Кипром, Израилем и Ливаном, усмотрев в них нарушение прав Северного Кипра, но стала угрожать применением военной силы в случае начала работ на кипрском участке шельфа. Не просто заподозрила Израиль в ущемлении прав Палестины на свою часть шельфа, но пригрозила установить военный контроль над восточной акваторией Средиземного моря. То есть одним ударом наехала на Кипр, задев интересы Греции и, тем самым, Евросоюза, и на американскую компанию Noble Energy, имеющую лицензию на разработку этого месторождения.
Газовые аналитики объясняют кипение страстей вокруг шельфа в восточной части Средиземного моря его удачным расположением и значительностью газовых запасов. Некоторые наблюдатели даже решили, что именно в борьбе за новый "газовый клондайк" следует искать причины "арабской весны". Не очевидно, что дело обстоит именно так, но конфликт интересов налицо, и Турция по полной отыгрывает ситуацию, работая на повышение своей значимости в регионе.
Картину дополняют новости с восточных границ Турции, где курды, как по команде, начали беспокоить не только Турцию, но и Иран, являющийся союзником Сирии. Турция отреагировала жестко, зацепив ответным ударом курдскую автономию на территории Ирака. Решительность Анкары понятна: проблема курдов является для нее постоянной головной болью, и не исключено, что именно проект Большого Ближнего Востока, подразумевавший создание независимого Курдистана за счет объединения частей Ирака, Ирана, Сирии и Турции, толкнул Анкару на сближение с Дамаском и Тегераном.
Сейчас ситуация меняется, но Восток, как известно, дело тонкое. Боевые столкновения с курдами на востоке Турции и в северо-западных провинциях Ирана каким-то чудесным образом совпали с прекращением истерики вокруг Сирии и робким присоединением Тегерана к осуждению жестокости Асада в отношении мирного населения. Возможно, в Турции и Иране сообразили, что курды, давно и плодотворно сотрудничающие с Израилем и считающиеся самым проамериканским народом в Азии, являются первыми кандидатами на роль демократизаторов региона. Подобно тому, как Турция, заступаясь на палестинцев, давит на Израиль, защита "мирных" курдов может стать оружием против Анкары и Тегерана.
Пока до этого дело не дошло, и промежуточные итоги невиданной активности Анкары выглядят неплохо. Затеяв ссору с Израилем и демонстрируя готовность применить силу по любому поводу, Анкара дает понять Вашингтону, что дело надо иметь с ней, а не с возбуждающим ненависть соседей и полностью зависящим от поддержки США Израилем. Такая постановка вопроса вполне соответствует новациям в американской ближневосточной политике. Другой вопрос – кто на самом деле заказывает музыку в регионе. Злые языки, причем в самих США, утверждают, что "арабская весна" является проектом саудовской династии, под дудку которой вынужден плясать Вашингтон.
Более того, подталкивая Анкару к более решительным действиям в отношении Сирии, Саудовская Аравия не только провоцировала Иран, но и пыталась превратить Турцию в инструмент своей политики в регионе. Эта перспектива вряд ли радует последнюю, но очень похоже, что эта та цена, которую Анкаре придется заплатить за возможность примерить мундир шерифа Ближнего Востока. И носить его, но ровно до тех пор, пока реальные игроки не решат устроить в Турции заварушку по египетскому, ливийскому или какому-то другому сценарию.
Все предпосылки для этого есть. С точки зрения социальных проблем Турция ничем не отличается от Египта или других стан региона: тот же переизбыток безработной молодежи и те же претензии к власти, да и турецкий исламизм является слишком цивилизованным и пресным, явно не дотягивающим до художеств "Аль-Каэды".
Источник: utro.ru.
Рейтинг публикации:
|
