После аварии на Фукусиме по всей Германии прокатилась волна массовых демонстраций противников использования атомной энергетики, и правительство решилось на революционный поворот в энергетической политике: обеспечить переход к энергетике будущего, основанный на возобновляемых источниках, используя на переходный период в качестве «технологического моста» уголь и газ. На работу «старейших» АЭС, построенных до 1980 г., объявлен трехмесячный мораторий, а энергетика стала сейчас самой обсуждаемой темой немецких СМИ и политиков всех без исключения направлений…
Теперь каждая политическая партия в Германии ставит отказ от атомной энергетики в заслугу себе. Зеленые и социал-демократы небезосновательно утверждают, что нынешняя энергетическая перестройка – не более как возврат к закону, разработанному ими в бытность правящей коалицией в начале 2000-х годов. Тогда правительство Шрёдера, провозгласившее одной из важнейших целей «экологическую модернизацию общества», в течение полутора лет вело переговоры с представителями энергетической отрасли, чтобы положить конец эпохе использования в Германии атомной энергетики. Личный вклад Герхарда Шрёдера в реализацию антиатомного курса сейчас замалчивается, однако фактически он первым из ведущих политиков начал переговоры с представителями энергетических компаний-владельцев АЭС. Будучи премьер-министром Нижней Саксонии, Г. Шрёдер инициировал переговоры с главами крупнейших в то время (1992 г.) энергетических концернов VEBA и RWE. В результате оба топ-менеджера направили на имя канцлера обращение, предложив компромиссный вариант: отказ от строительства новых АЭС при условии предоставления операторам гарантий по оговоренным срокам эксплуатации действующих станций.
На политической арене против социал-демократов и зеленых выступали в этом вопросе их традиционные оппоненты: христианские демократы и либералы из Свободной демократической партии. Бывший канцлер и лидер христианских демократов Гельмут Коль назвал односторонний отказ Германии от атомной энергетики «опрометчивым» решением, «опасным тупиком», способным подорвать фундамент немецкого общества. Однако действующий председатель ХДС Ангела Меркель проигнорировала мнение Г.Коля и выбрала антиатомный курс. Шаг решительный, тем более что перед этим ее правительство, пренебрегая сопротивлением оппозиции, приняло закон, продливший срок эксплуатации немецких АЭС в среднем на 12 лет. Проглотив шквал справедливых упреков в непостоянстве энергетической политики, христианские демократы объявили своим достижением «общественный консенсус» по атомной энергетике. Оговоримся: подразумевается согласие не большинства членов общества, а большинства партий, то есть консенсус внутри политической системы. Вот и получается, что в 2000 г., при социал-демократах и зеленых, когда за отказ от использования атомной энергии высказались ¾ населения Германии, консенсуса не было, ибо блок ХДС/ХСС и партия СвДП выступали против правительственного решения, зато теперь, хотя отказ от АЭС поддерживают меньшее количество немцев (60%), консенсус есть, потому что в парламенте только Левые проголосуют против пакета законов по «энергетической перестройке».
В прежние времена случалось, что из-за протестов населения строительство АЭС переносили на другую площадку (например, в 1960-е гг. из Бертольсхайма в Гундремминген), а порой от строительства приходилось отказываться вовсе (так и не была построена АЭС Виль в федеральной земле Баден-Вюртемберг; АЭС Калькар, строительство которой обошлось в 7 млрд. марок, не вводилась в эксплуатацию). После 1989 г. в стране не было построено ни одной АЭС. Первое официальное признание в том, что Германия может обойтись без атомной энергетики, прозвучало еще в июне 1980 г. – об этом заявила официальная комиссия бундестага, образованная в условиях настолько жесткой общественной конфронтации, что в прессе даже заговорили об «экологической гражданской войне». Массовые демонстрации проходили как в защиту (в 1977-1978 гг. профсоюзы собрали на них 85 тыс. человек), так и против атомной энергетики. Решительные действия противников АЭС и хранения ядерных отходов подавлялись полицией; ответственность за ядерную безопасность была передана от министерства научных исследований министерству внутренних дел. Комиссия бундестага пришла к выводу, что отказ от использования АЭС возможен при условии развития альтернативной энергетики и снижении энергопотребления и рекомендовала отложить принятие окончательного решения о будущем атомной энергетики до 1990 г.
Именно с 1990 г. экономический рост и потребление энергии имеют разнонаправленную динамику: то есть экономический рост сопровождается снижением энергопотребления. А десятилетие спустя в Германии начался подлинный взлет альтернативной энергетики: в 2000-2010 гг. производство электроэнергии от возобновляемых источников (за вычетом традиционных ГЭС) увеличилось на 70 млрд. квт-час. – в 10 раз больше, нежели за предшествующие 1991-1999 гг. Самые высокие темпы роста отличали солнечную энергетику: в 2003-2010 гг. производство выросло в 7 раз. Бурный рост ветроэнергетики происходил чуть раньше: в 1997 г. – 3, а в 2007 г. – 41 млрд. квт-ч. В 2010 г. возобновляемая энергетика произвела электричества больше, чем нефть и газ, вместе взятые.
В первое десятилетие ХХ века атом в Германии шаг за шагом сдавал позиции. Достигнув максимума в 2001 г., производство атомной электроэнергии снизилось к 2010 г. почти на 1/5. После долгого периода (1992-2006), когда на АЭС вырабатывалось больше электричества, нежели на электростанциях, работающих от других энергоносителей (считая каменный и бурый уголь раздельно), атомная энергетика уступила лидерство бурому углю. При этом сравнение данных по производству электроэнергии в расчете на единицу установленной мощности не в пользу зеленой энергетики: в 2010 г. с 1 Мвт установленной мощности атомные станции вырабатывали 7 млрд. квт-ч электричества, тогда как ветроустановки – 1,4 млрд. квт-ч, солнечные батареи – 700 млн. Дело в том, что альтернативные установки зависят от погодных условий, и получается, что из 8760 часов года ветроустановки работают 1740 часов, а солнечные батареи – 920 часов, тогда как АЭС – рекордные среди всех видов немецких электростанций 7690 часов (1).
В соперничестве с альтернативной энергетикой у атомной имелся еще один серьезный козырь: себестоимость 1 квт-ч электроэнергии на АЭС составляет 2,4 цента, а на ветровых, которые считаются самыми дешевыми из новых технологий, – 9 центов. Щедрая государственная поддержка зеленой энергетики привела к тому, что по уровню энерготарифов Германия уступает в ЕС только Нидерландам; при этом более 40% стоимости электричества составляют налоги, то есть на самом деле «озеленение» немецкой энергетики оплачивают конечные потребители. Однако в обществе, где вопрос качества жизни и безопасности стоит на первом месте, лишь треть населения не готова переплатить за электричество ради закрытия АЭС, что совпадает с данными о 60%-ной поддержке населением антиатомного курса. Нельзя не согласиться с мнением Вульфа Бернотата, бывшего председателя правления ведущего немецкого энергоконцерна E.Оn, хотя эти слова были сказаны несколько лет назад: атомная энергия – это «очень религиозный вопрос в Германии» (2).
Итак, на один из «очень религиозных вопросов» немецкая политическая элита нашла решение. Из обнаружившихся на стартовом этапе проблем стоит выделить несколько:
– негативная реакция Брюсселя, который устами комиссара по энергетике немца Гюнтера Эттингера (ХДС) предложил федеральному правительству «разъяснить партнерам по ЕС», каким образом атомное электричество будет заменено другими источниками энергоснабжения (3). Впрочем, многие из партнеров скорее получат выгоду от отключения немецких АЭС, поскольку возникнет возможность экспортировать в Германию излишки электроэнергии: сразу после объявления моратория на работу АЭС Германия превратилась из нетто-экспортера в нетто-импортера электроэнергии. Поставлять немцам электричество готовы чехи, французы, шведы, а в будущем и голландцы; кстати, по большей части это будет «атомное» электричество.
– Рост производственных издержек. Энергетики предупреждали сразу: «Односторонний отказ ФРГ от самого дешевого способа производства электроэнергии неизбежно приведет к удорожанию энергии и тем самым – к росту издержек отечественных отраслей экономики», – говорил Эберхард Меллер, главный коммерческий директор Объединения немецких электростанций VDEW(4). Что и происходит: по данным Федерального ведомства статистики, цены производителя в промышленности в июле 2011 г. были на 5, 8% выше, чем год назад, причем больше половины этого роста пришлось на энергозатраты. Для немецких домашних хозяйств в июле 2011 г. по сравнению с тем же месяцем прошлого года электричество стало на 7% дороже (5). Согласно последним прогнозам ученых Кельнского университета, отказ от атомной энергетики увеличит затраты на производство электроэнергии к 2030 г. на 32 млрд. евро.
– Увеличение обеспокоенности населения угрозой роста безработицы. По тому же прогнозу к 2015 г. в результате отказа от атомной энергетики в Германии будет потеряно 23 тыс. рабочих мест (6). Крупнейших из немецких энергоконцернов E.On (в Германии 35 тысяч занятых) в рамках программы экономии уже объявил о предстоящих увольнениях, которые, по оценке профсоюзов, могут лишить работы 6 тысяч немцев. Любопытно, что сначала руководство концерна объясняло сокращения персонала необходимостью ужесточить экономию для компенсации финансовых потерь, которые повлек за собой антиатомный курс правительства. Однако после того, как политики единодушно осудили намерения концерна, председатель правления Иоганн Тайсен поспешил публично заявить, что-де «мы ни на кого не сваливаем свою вину и не говорим, будто это безработные госпожи Меркель» (7).
Одно из дочерних предприятий, где будут проведены сокращения – а возможно, и реструктуризация – E.On Ruhrgas (до 2003 г. независимая Ruhrgas AG). Эта компания сыграла выдающуюся роль в истории российско-германского энергетического сотрудничества как партнер при заключении контракта «Газ - трубы» (1969 г.). В настоящее время финансовое положение компании является критическим, по итогам текущего года ожидается убыток в 1 млрд. евро. По мнению Клаудии Кемпферт, эксперта Немецкого института экономических исследований (DIW), Газпрому во избежание осложнений в дальнейшем надлежит предпринимать какие-то действия (8), читай: снизить цену на российский газ для немцев, отказавшись от привязки газовой цены к нефтяной. Стоит отметить, что в объеме газа, закупаемого E.On Ruhrgas, доля России составляет 27%, что сопоставимо с 25%-ной долей Норвегии (9). Поэтому думается, что объявлять единственным виновником убытков E.Оn Ruhrgas российский Газпром, как это делает К. Кемпферт, не вполне корректно. Напомним, что норвежские партнеры из государственного концерна Statoil Hydro ASA, как и российский Газпром, выступают за сохранение привязки к нефтяным ценам. Тем не менее немецкие политики предпочитают норвежский газ. «Норвежский газ может внести существенный вклад в перестройку немецкой энергетики. Значение газовых электростанций с их регулируемой мощностью и сравнительно низкими выбросами углекислого газа будет возрастать. Поэтому долгосрочные договоры о поставках газа с немецкими предприятиями-импортерами должны быть надежно гарантированы», - заявил министр экономики Филипп Рёслер норвежскому министру энергетики Borten Moe во время своего визита в Норвегию 3 августа 2011(10).
* * *
Отказ Германии от атомной энергетики вызван чисто политическими мотивами. Немецкие избиратели действительно боятся аварий на АЭС, и политические партии приспосабливаются к этим настроениям. Другое дело, что опасность подобных аварий - вовсе не главная забота избирателей. Почему же политики всех направлений столь яро взялись за эту проблему? Может быть, потому, что другие важные проблемы им не по зубам? Информационный шум вокруг АЭС и экологии во многом отвлекает внимание немецкого общества от таких разрушительных для этого общества процессов, как вымирание населения, заселение Германии культурно чуждыми народами, потеря конкурентоспособности немецкой продукции по сравнению с продукцией стран Восточной Азии.
(1) Energiemarkt Deutschland. Zahlen und Fakten zur Gas-, Stromund Fernwärmeversorgung. Berlin, 2009. S. 15.
(2) euobserver.com, 02.10.2007.
(3) Oettinger: Merkel muss EU-Partnern die Atomwende erklären/ Handelsblatt, 14.08.2011.
(4) Меллер Э. Будущее без атомных электростанций/InternationalePolitik. 2001, N1, с.77. Цит. по русскому изданию. Автор статьи был главным коммерческим директором Союза немецкого энергетического хозяйства – организации, представляющей интересы энергетиков. В 2007 г. этот Союз вошел в состав вновь созданного Федерального союза энергетического и водного хозяйства (BDEW), лоббирующего традиционную энергетику.
(5) Statistisches Bundesamt. Pressemitteilung Nr.302 vom 19.08.2011.
(6) Günter Bannas und Andreas Mihm. Bundesregierung verfehlt Energiesparziele// Frankfurter Allgemeine Zeitung, 11. August 2011.
(7) Eon-Chef Teyssen räumt Fehler ein// Handelsblatt, 14.08.2011
(8) Эксперт: Дорогой газ может ослабить позиции Газпрома' в Германии// dw-world.de, 01.08.2011
(9) Доля в импорте выше, соответственно 35% и 32,5%.
(10)www.bmwi.de/BMWi/Navigation/Presse/pressemitteilungen,did=427788.html
