Размышления. Намедни пан просроченный гетман в интервью «NBC News» заявил, что Киев намерен «бессрочно удерживать территории Курской области». Данное оперативное решение (якобы) является неотъемлемой частью некоего «победного плана», способного подтолкнуть президента России Владимира Путина к началу переговоров об урегулировании украинского конфликта. Большинство военных экспертов по обе стороны баррикад подняли данное заявление на смех, даже махровые западные пропагандисты из помойных таблоидов и «мозговых трестов» в одну дуду исполнили: увлечение пана гетмана Курской областью закончится развалом всего фронта.
И вечном споре военных мыслителей и военачальников ХХ века. Что выгоднее для характера и результата вооружённой борьбы: планомерное наступление «широким фронтом», прорывы на «узком» с последующим выходом на оперативный простор или вообще ... «позиционная война» на истощение. Наверняка, выступлю перпендикулярно общему мнению, но смысл в путаной речи профессионального потребителя запрещённых веществ в застиранной милитари-пижаме есть. Отложилось что-то во время докладов панов атаманов, для которых главной стратегической задачей на сегодня является желание перевести СВО в режим «боёв местного значения». Когда обе стороны не имеют возможности перейти к наступательным действиям.
Объясню. Советское оперативное искусство, перешедшее к нам по наследству, победной стратегией считало наступление «на узком фронте». Глубокий прорыв на оперативную глубину с последующими охватами и окружениями, погромом тылов, обходом на скорости укреплённых районов и тд. Западная военная мысль шла по другому пути в осмыслении итогов второй мировой войны, англосаксам очень не понравился континентальный характер военных действий, поэтому они придумали Доктрину «экспедиционных корпусов» (читай – усиленных полицейских сил) и стратегическую воздушно-космическую наступательную операцию. Годную против полуграмотных туземцев на низшей ступеньке военно-технической эволюционной лестницы.
Минутка истории. Академический спор о пользе или вреде наступлений на «широком фронте» возник по итогам Высадки в Нормандии союзников, полыхал после окончания второй мировой добрую четверть века. Суть научных баталий опиралась на лютое противостояние генерала Дуайта «Айка» Эйзенхауэра с британским фельдмаршалом Бернардом «Монти» Монтгомери, схлестнувшихся в битве стратегий летом 1944-го.
Американцы настаивали – побеждать гитлеровцев необходимо мощным, но неспешным давлением на всех участках фронта, ограничиваясь небольшими частными операциями «на прорыв и окружение», если речь шла о крупных городах или промышленных районах. Именно тогда и появилась доктрина ведения боевых действий, чеканно приведённая в фантазийной книге о «попаданцах» Ивана Байбакова «1941 – работа над ошибками»: глупые изучают тактику, умные изучают стратегию, а самые умные – логистику.
Британцы, напротив, очень желали получить лавры главных победителей Третьего Рейха и впечатлённые успехами наступлений РККА под Сталинградом и Курском (с последующим выходом на Днепр) вообще нацеливались сразу после высадки в Нормандии ... аж на Берлин. Стратегия была военно-политической, исходила лично от Черчилля, который всеми силами не желал появления советских войск в Европе. Потому и настаивал через своего помпезного и амбициозного «Монти» на серии наступательных рассекающих операций «узким фронтом», дабы выйти к столице Рейха до Рождества.
Но в штабе и ближайшем окружении Эйзенхауэра политикой не интересовались, там собрались весьма прагматичные и «очень умные» люди, понимающие в логистике. Они быстро доказали «Айку» и нетерпеливому генералу Паттону: система материально-технического обеспечения союзников не способна проводить повторяющиеся операции «узким фронтом», для этого необходимо несколько бесперебойно работающих морских и речных портов, тройной наряд автомобильного тыловых частей, свободные и целёхонькие железные дороги во Франции, Голландии, Бельгии и самой Германии. С мостами, само собой. И сохранённым подвижным составом.
Одним словом, дерзкого Монти, присоединившегося к нему Паттона укатали цифрами начальник штаба Монтгомери генерал-майор Фредди де Гинганд, генерал Омар Бредли и сам Эйзенхауэр, а события июня 1944-го доказали их правоту, поскольку стремительного прорыва с пляжей Нормандии не получилось. Союзники три недели топтались на узких плацдармах, не в силах наладить снабжение высадившегося экспедиционного корпуса. Дальнейший ход боевых действий ещё раз доказал правоту осторожного «академика Айка», дождавшегося советского «Багратиона» и переброски германских резервов на Восточный Фронт. Так же немцы побежали от Рима, в Южной Франция невозбранно прошла высадка союзников согласно операции «Драгун».
Пока гитлеровцев гнали по Франции на плечах отступающих дезорганизованных соединений – дела шли неплохо, а потом наступил почти полный коллапс снабжения, победное шествие закончилось, а тыловой транспорт перестал обеспечивать повседневные потребности наступающих армий, даже передовые склады снабжения оказались пусты в середине сентября. О чём «Айк» и предупреждал ретивых генералов.
Немцы тоже хорошо умели в логистику, поэтому разрушили или посадили сильные гарнизоны в каждый пригодный порт на побережье Атлантики. Операция по строительству трубопроводов для перекачки горючего, как и быстрое восстановление железнодорожного сообщения провалились, автомобильный парк союзников почти встал на прикол, особенно это касалось самых удобных для снабжения войск полуприцепов.
За три месяца шесть тысяч грузовиков замерли с пометкой «требуют капитального ремонта», с огромным трудом можно было найти обычные шины и расходники для ежедневного текущего обслуживания, остро не хватало специальных масел и аккумуляторов, уставшие вусмерть водители даже перестали затягивать незакрепленные гайки и болты, что приводило к новым авариям и поломкам. А плечо доставки грузов начало достигать 50-70 часов в один конец, что привело к полному обездвиживанию соединений сначала второго эшелона, а потом и первого. Драгоценный транспорт расписали по отдельным автомобильным ротам, сконцентрировав их на поддержание боеспособности всего 12-ти дивизий передовых армий, за каждую лишнюю тонну горючего командующие буквально дрались.
Фронт замер, немцы пришли в себя и частными контратаками устроили союзникам настоящий ад с грудами их сожжённой обездвиженной техники. План «Айка» наступления широким фронтом с нормативом «280 дней до реки Сены» был импровизированно выполнен за 55 суток, серьёзного сопротивления гитлеровцы не оказали, за каждую речушку не цеплялись, но потери наступающих в логистике были ужасающими. По исключительно техническим причинам. В середине сентября ручеёк снабжения иссяк настолько, что вся огромная группировка могла по урезанным нормативам обеспечить достаточными ресурсами не более одной армии. Причём за счёт отсрочки строительства аэродромов, складов, ремонта дорог и мостов.
Рывок в сторону Рейна пришлось отложить и заняться портами, дорогами, переброской новых тыловых частей с транспортом, ремонтом техники. Монтгомери тем временем планировал новые дерзкие наступления «узким фронтом», мечтал рывком перепрыгнуть Рейн или обойти его севернее, но штаб Эйзенхауэра раз за разом отклонял в августе и сентябре 1944-го его наполеоновские планы, тыкая заносчивого британца в нормативы снабжения, открытые фланги, растянутые на 500 миль коммуникации и невозможность из-за капризов погоды обеспечить «воздушные мосты» переброски средств.
Когда Монти окончательно допёк штаб Айка, тот приказал пояснить спесивому британцу, что есть такое военная логистика. В анализ был взят работающий порт Антверпен (полностью парализованный на тот момент), по довоенным нормам функционирующее автомобильное и железнодорожное сообщение, и допущения, что две ударные армии союзников будут стоять на Рейне 15-го сентября. Даже в таких идеальных штабных условиях расчёты показали: при умеренном сопротивлении гитлеровцев к пригородам Берлина смогут выйти всего три обескровленные дивизии из двух дюжин. Логистически союзники не могли себе позволить северный прорыв «узким фронтом».
Как и любой другой, именно поэтому генерал Эйзенхауэр в очень резкой форме (ему не свойственной) приказал обеспечить «крах немецких войск наступлением широким фронтом», сердито бросив Монтгомери:
«Ты предлагаешь вот что. Если я дам тебе все необходимое, ты сможешь отправиться прямо в Берлин, прямо 500 миль пройдёшь до Берлина? Монти, ты спятил. Ты не можешь этого сделать. Что за черт! Если вы попытаетесь выстроить такую длинную колонну, вам придется отбрасывать дивизию за дивизией, чтобы защитить свои фланги от атаки! Хватит с меня этих карандашных ударов!»
Примерно в таком ключе «Айк» осадил своего командующего Третьей Армией генерала Паттона, требовавшего два танковых корпуса и одну общевойсковую армию (с полным снабжением), дабы захватить Рур и Саар, броском выйти за границы самой Германии. А глубоко оскорблённому Монтгомери разрешил провести операцию «Маркет-Гарден» по захвату мостов через Рейн в Арнеме путём синхронного продвижения танковых частей и самых масштабных в истории воздушных десантов. Операция была провальной даже на бумаге, но главные потери должны были нести британцы, именно поэтому мудрый Эйзенхауэр решил преподнести очередной урок логистики наглому Монти.
Все получилось, как и предсказывал «Айк»: американские и британские танковые дивизии вскоре замерли на узкой «кишке» одной-единственной дороги к Арнему без возможности нарастить усилия. И без инженерного обеспечения наведения понтонных переправ, доставки топлива, боеприпасов, провианта, эвакуации раненых и подбитой техники. Поражение военно-воздушных сил британцев в операции под Арнемом в очередной раз показало, что континентальная война – это война логистики и ресурсов «широким фронтом», а не гениальных стратегий без должного обеспечения.
Именно поэтому союзникам пришлось засучивать рукава, так и не постигнув гения советских оперативных умов, умевших уже зимой 1942-1943 гг. организовывать глубокие прорывы и преследование отступающего противника на сотни километров. Эйзенхауэр смог сломать британскую политическую спесь и спас армии союзников от разгрома при Ахене и Меце, в Хюртгенском лесу и ряде других битв, когда мощные контрудары гитлеровцев с опорой на эшелонированную оборону выигрывались за счёт превосходства в огневых средствах, господства в воздухе, лучшем снабжении войск.
И самое главное ... академического склада ума Эйзенхауэр мыслил не как военачальник, он был скорее политиком. Не стремился «закончить войну до Рождества», как психопат Монтгомери, переигрывал более искушённых тактически немцев неспешным и неотвратимым накатом прекрасно оснащённых и снабжаемых войск на «широком фронте». Болезненные уроки первых недель после высадки в Нормандии он уяснил, стратегию вермахта понял. Немцы набили руку на отражении мощных ударов в глубину, наловчились окружать и купировать подобные операции «узким фронтом», а вот системно вести боевые действия «на истощение» не могли.
Не было на то ресурсов и задыхающегося Третьего Рейха, именно поэтому Эйзенхауэр требовал от своих командиров медленного, но обязательного продвижения хоть на милю в сутки, дабы не попасть в кошмар «позиционной войны». Заставляя немецкое командование везде держать резервы, распылять невеликие ресурсы на снабжение и поддержание устойчивости огромного фронта от Скандинавии – до Италии. Выиграли битву за Европу не сколько союзники, то было коллективное творчество стратегии Эйзенхауэра и вынужденной ... Ставки Гитлера. Вынужденной под истерики фюрера сжигать остатки резервов и материальных ресурсов в «мясорубке Айка».
Теперь в наши дни вернёмся и оценим стратегии Специальной военной Операции с двух сторон. Совершенно очевидно: наши войска выбрали «давление широким фронтом», исходя из тех ресурсов и логистики, которую может позволить себе страна, не переходя в режим всеобщей мобилизации. Со всех точек зрения это более рациональная манера ведения военных действий, поскольку не требует создания огромных ударных группировок времён Великой Отечественной, требующих запредельного напряжения тыловых частей.
Наши оппоненты склоняются к стратегии нервного психопата «Монти», предпочитавшего либо фантастические по замыслу глубокие наступления «узким фронтом», либо сидение в окопах по образцу Первой мировой. Когда его наполеоновские прожекты были развеяны после провала «Маркет-Гардена», неутомимый фельдмаршал угомонился, предоставив ненавистному «Айку» вести свою неспешную борьбу с Рейхом «широким фронтом». Уяснив, что континентальная война с равным по силам противником является борьбой ВПК, логистики, мобресурса, а только потом – армий и фронтов.
Что хочет предложить пан просроченный гетман, рассуждая о «бессрочном удержании части территорий Курской области»? Перевод противостояния из «наступления широким фронтом» наших группировок на всей территории Новороссии – в позиционное бодание на чрезмерно растянутом ТВД, который обе стороны не способны заполнить по штатным нормативам.
Ибо пехота далеко на своих двоих не утопает в оперативный прорыв, а лопата и ударный БпЛА завсегда остановят танк. Примерно по схожим сценариям (невозможность глубоких операций прорыва) закончились несколько войн. Корейская, Вьетнамская, ирано-иракская, Эритрейская, Первая Карабахская, Сирийская. Упёршись в стену небывалой дороговизны ведения военных действий. Пан гетман рассчитывает, что сможет заставить новыми «гениальными наступательными операциями» нашего Верховного сказать: не, это слишком, давайте переговоры переговаривать.
Задача-минимум для Киева сегодня – повторить 1918-й год, когда кайзеровская Германия совершила последний и самоубийственный рывок к Парижу, как только удалось вывести из войны Российскую Империю. Семьдесят километров до Монмартра! А пришлось подписывать капитуляцию в итоге, хотя англичане и французы даже до границ Второго Рейха не дошли, их смертельного врага разрушили социальные бунты, голод, недостаток снабжения войск, отложенный эффект экономической морской и континентальной блокады.
Одно в этом «победном плане» пана гетмана вызывает скепсис – кто в данной конструкции является кайзеровской Германией, а кто – Антантой. Россия самодостаточна, она производит необходимое для нужд ограниченной СВО военное снаряжение и технику, комплектует Армию за счёт добровольцев, свои усилия на поле боя измеряет наличными ресурсами. Да, не имеет пока оперативных или стратегических резервов уровня «группа армий – фронт» для классических наступательных операций второй половины Великой Отечественной войны, но Верховный никуда не спешит. Знает что-то...
Трудно это, играть вдолгую. Знать, что победа неизбежна по ресурсному балансу сил и средств, но де-факто биться каждый день за избушку лесника и неведомую лесопосадку, растягивая невеликий привозной военный ресурс противника на тысячи километров фронта. Дорого оплачивая отложенный эффект «длинного фронта наступления» истериками в тылу, обидными пропущенными тычками частных операций. Постоянно оценивая риски социальных и экономических последствий затяжного противостояния.
Думаете, наш Генштаб пользуется практическими наработками «академика Айка» в стратегии ведения СВО? Нет, у нас самих есть великолепная школа вышибания (с оглушительным треском) из Первой мировой воинства Австро-Венгрии после Луцкого (Брусиловского) Прорыва, когда у Вены не осталось ни сил, ни ресурсов продолжать войну против России, спасение пришло от германских союзников. Есть опыт Зимней советско-финской Войны, когда сменивший прожектёра Мерецкова командарм 1-го ранга Тимошенко навязал Маннергейму наступление «широким фронтом» с предложением помериться ресурсами и силами в боевых действиях высокой интенсивности.
Северо-Западный фронт Тимошенко перестал нести ужасающие потери в безумных ура-наступлениях, начал работать артиллерией и авиацией после тщательной разведки, перемалывая дивизию за дивизией противника скучной, но слаженной боевой работой. Именно такой стратегии и стал придерживаться легендарный Эйзенхауэр, когда смог отбиться от яростных требований «вернуть парней к Рождеству». При этом не допустил новых мобилизаций, спас Америку от новых налогов и реквизиций техники, начал воевать грамотно вне желаний политиканов. «Любезно» предоставив Советскому Союзу и дальше нести основную тяжесть войны против 80% мощи Третьего Рейха.
Внимательно слушайте наркотические бредни просроченного пана гетмана. Особенно про удержание любой ценой территорий «старой России». Это не военное решение, а военно-политическое. Оно постоянно возникало со времён Гражданской Войны в США во многих конфликтах и страшных войнах, когда требовалось парализовать наступательный потенциал врага, даже лишившись собственного. Так два года сопротивлялись южане против войск Севера, сменив лопаты на батальные «честные сражения» лоб в лоб, ровно так же Франция сдержала кайзера, вовремя отказавшись от стратегии «безудержного порыва» и зарывшись в землю, сменив ярко-красные штаны пехоты на сине-серые защитные мундиры. Так устояла РККА под Москвой.
Наши заклятые партнёры стараются максимально растянуть фронт Специальной Операции, дабы сплошные укреплённые районы тысячи вёрст фронта впечатлили Верховного, заставили военных математиков Генштаба потребовать от руководства либо применение «специальных средств», либо оперативных пауз для накопления дополнительных резервов и ресурсов. А потом ... вновь испытать удачу, попытаться выйти из формата позиционной войны стремительными и чреватыми большими потерями операциями.
Тут «игла Кощея» и скрыта, нам предлагают остановить наступление широким фронтом на Донбассе, разменяв его на реактивные решения освобождения оккупированных территорий Курской области. Как проживающий в зоне боевых действий индивид – эмоционально выступаю за формат священной войны и полное изгнание захватчиков с нашей исторической земли. С другой стороны, чем от курщины и белгородчины в логике вооружённой борьбы Россия-НАТО отличается луганщина и херсонщина? Ничем, это тоже русская земля. Поэтому мыслить придётся другим масштабом и ... усилием воли.
Когда нельзя допускать позиционное противостояние, наносить противнику больше потерь, нежели терпишь сам. Логистикой и военным производством наращивать (и восполнять потерянное) снаряжение с техникой, быстрее и качественнее готовить резервы, комбинировать новые и старые методы ведения боевых действий. Сокращать время принятия решений в разведывательно-ударном контуре, быстрее переходить от активной обороны к атакующим действиям сначала в тактическом звене, потом и оперативно-тактическом. Глядишь ... и стратегические операции проклюнутся.
Пан гетман хочет сказать своим спонсорам и хозяевам: мы всеми силами навязываем бесчувственным русским пассивную оборону и «бои местного значения», максимально растягиваем фронт в ущерб собственной устойчивости и обороноспособности! Дайте больше оружия и снаряжения, пошлите подкрепления, запустите полным ходом свой ВПК, пока русский паровой каток «наступления широким фронтом» не смял последние бетонные рубежи на Донбассе, не открыл оперативный простор для маневренных действий. Либо позвольте потрясти тыл противника террористическими ударами устрашения. В ожидании возможных социальных потрясений. Сработает?
Нет. Как только генерал Эйзенхауэр перешёл к стратегии «широкого фронта» наступления и командование вермахта предложило фюреру спешно убраться за Рейн во избежание лишних потерь без возможности остановить неумолимый накат союзных войск ... бесноватый Адольф решил потрясти англосаксов ракетными обстрелами «ФАУ-1/2» Великобритании. Бессмысленными с военной точки зрения трюк, без всякой цели и приложения расходуемым ресурсам. Была в том логика или здравый смысл? Не было, лишь иррациональная злоба и желание «сравнять потери» двигало Адольфом. Есть отличия стратегии происходящего в 1944-ом от 2024-го? Тоже нет, это просто агония.
Источник
Рейтинг публикации:
|
