Всех с праздником. День действительно великий, поэтому без предисловий обойдёмся и личных переживаний автора, у которого пять родичей в Битве за Москву участвовали. Как и Георгий Константинович Жуков, считали это сражение едва ли не главным в своей жизни. У каждого причины собственные были, но сходились в одном – именно здесь, в заснеженных полях Подмосковья, советский солдат и командир почувствовал настоящий вкус победы, обрёл уверенность. От души накостыляв «непобедимым» ...
Итак, операция «Тайфун» по захвату Москвы в ноябре 1941-го провалилась, вермахт наглухо застрял в снегах и логистическом коллапсе на расстоянии 28-40 километров от советской столицы. Группа армий «Центр», несмотря на сверх-усилия и полученные резервы от «Юга» и «Севера» была неспособна завершить разгром и уничтожение группировки РККА, защищавшей древний город. После жутких скандалов в Берлине, пришлось переходить к обороне и решать вопрос «зимних квартир». Самонадеянный командующий фон Бок отказался рассматривать вопрос отвода войск на удобные тыловые позиции, сообщив отдельным Приказом: русские находятся на грани своего кризиса.
Ошибка. Одна из многих, коими воспользовался наш Генштаб, Георгий Жуков и лично товарищ Сталин. Не покинувший столицу. Кто-то пытается воодушевлённо рассказать о личной бесшабашности Вождя и готовности вести в атаку полк кремлёвской охраны, но дело обстояло иначе. Иосиф Виссарионович был человеком без нервов, если дело касалось войны, он был уверен в успехе контрнаступления. Особенно в конце ноября, когда всё указывало – кризис преодолён, московское направление максимально насыщено свежими войсками, немцам ловить нечего. А в глубоком тылу стояли в разной степени готовности армии, готовые вступить в бой.
Операция была разыграна как по нотам, сначала были скованы и повергнуты в огромное изумление гитлеровские Группы армий «Юг» и «Север». Неожиданными ударами были освобождены Тихвин и Ростов-на-Дону, 1-я танковая армия вермахта вообще перестала существовать, как боеспособная единица. То есть, перебросить под Москву даже пехотный полк в середине ноября было величайшей проблемой для ставки Гитлера, туда судорожно гнали только маршевые пополнения, зачастую не прошедшие положенный срок обучения. Группа армий «Центр» лежала на блюде в полной изоляции от прочих ТВД, оставалось правильно этим распорядиться.
Начали с собственных резервов фон Бока, которыми тот умело оперировал всю операцию «Тайфун». Растянутые на тысячу вёрст фронта, выбитые более чем на половину соединения Группы армий «Центр» на флангах получили два оперативных кризиса, 9-я и 2-я Полевые армии бились насмерть с давившими на них войсками Калининского и Юго-Западного фронтов. Резервы были переброшены туда, поскольку вырисовывалась опасная конфигурация с возможным окружением, что позволило Западному фронту под Москвой вздохнуть свободнее, окончательно сбить наступательный порыв немцев.
Да, вермахт здесь полностью утратил ударные возможности, но представлял из себя на бумаге непобедимого противника: 800 тысяч штыков, почти тысяча танков, 10 тысяч орудий и шесть сотен самолётов были гарантией «зимней кампании», возможности пересидеть холодное время и весной совершить последний рывок на советскую столицу. Тем более, перевес в артиллерии и бронетехнике позволял планировать несколько частных операций для улучшений положения. За скобками оставался низкий моральный дух вермахта, но состояние Красной Армии оценивалось куда как более тяжёлое немецким верховным командованием. Даже о безысходности говорили ...
Хотя она начала проявляться ещё в середине ноября в некоторых ударных частях вермахта, наиболее пострадавших в последних попытках прорвать оборону Западного фронта. Советская разведка обратила внимание на одну важную особенность, ранее за «фрицами» незамеченную – они начали бросать раненых на поле боя, перестали хоронить мёртвых, на переднем крае царила полная апатия. Словно роботы, немцы ходили в вялые атаки, молча откатывались на исходные, отбивали наши контратаки и опять упрямо ползли сквозь снег в лобовые, полностью забыв о маневре огнём и пехотой.
Как нам сообщают учебники и мемуары: решение о контрнаступлении принимается быстро, после обобщения оперативным отделом Генштаба всех данных (говоривших о полном бессилии атакующих). Отметается предложение о передаче правому крылу Юго-Западного фронта трёх армий стратегического резерва Ставки, они поступают в распоряжение Жукова, командующего Западным Фронтом. Он предлагает простую классическую операцию, удары флангами. И сковывающие действия в центре. Предложения Рокоссовского о расчленении и поэтапном уничтожении трёх армий Группы армий «Центр» отклоняется, замысел СВГ базируется не на истреблении живой силы противника, а на освобождении оккупированной территории.
Никакого превосходства Красная Армия над вермахтом под Москвой не имела, три фронта против фон Бока насчитывали чуть более семисот тысяч активных штыков, шесть тысяч артиллерийских стволов и миномётов, около семисот танков и бронемашин, 760 самолётов. Козырем считали четыре сотни установок реактивной артиллерии, но был и большой риск – переброшенные немецкие резервы против сил Калининского и Юго-Западного фронтов могли своим превосходством в средствах и боевой авиации спутать все карты, наступающие советские войска взять в классические «клещи».
Первый удар нанёс Калининский фронт тем не менее, а 6-го декабря устремился на врага правый фланг Юго-Западного в районе Ельни. Осторожничавший советский Генштаб разочарованно вздохнул, поскольку возможности вермахта здесь были явно переоценены. Считалось, что завяжутся встречные бои, поскольку немцы демонстрировали здесь попытки вести наступательные действия, на деле же ... втайне от верховного командования перешли к обороне, но не успели подготовить классические трёхслойные порядки из траншей, окопов, укреплённых огневых точек. А потом в дело вступил Жуков, северным флангом своего фронта ударив на Клин, Солнечногорск и Истру, стараясь отбросить от Москвы соединения 3-й и 4-й танковых Армий вермахта.
Бои были вязкими и тяжёлыми, опешившие гитлеровцы быстро оправились от неожиданности, перешли к тактике танковых контратак отдельными батальонами и приданными им двумя-тремя пехотными полками, отступали медленно, цеплялись за каждый удобный рубеж. Но 8-го декабря Рокоссовский берёт Крюково, через трое суток – Истру. Чтобы застрять надолго перед рукотворным морем, немцы при отходе взорвали дамбу Истринского водохранилища. Тем временем 20-я армия того самого генерала Власова блестящим маневром выбила гитлеровцев из Красной Поляны, заставила в панике удирать из Солнечногорска и Волоколамска. 15 декабря соединения армий Кузнецова и Лелюшенко освободили Клин.
Единый управляемый фронт Группы армий «Центр» начал разваливаться на дивизионные и даже бригадные узлы обороны (приказ перейти к ней поступил из Берлина только 8-го декабря), что позволило на истринско-волоколамском направлении запустить хоря в курятник, в свой знаменитый рейд устремился 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Доватора. Если бы не трагическая гибель Льва Михайловича под Рузой 19-го декабря ... успех был куда более впечатляющим, его соединения перехватывали все коммуникации под Волоколамском и могли (не замешкай на три дня) сварить в котле не менее четырёх элитных дивизий вермахта. Но с гибелью генерала нарушилась связь с партизанскими отрядами и диверсионными подразделениями.
Тем временем войска Калининского фронта под командованием Конева 16 декабря отбили Калинин, устремились к Ржеву, выйдя на окончательную линию стабилизирующегося фронта: Волга – Ржев – Зубцов. Правый фланг Западного фронта упёрся в мощный оборонительный рубеж немцев на рубеже рек Лама и Руза, продвинуться дальше не сумели. Но факт оставался фактом, были разгромлены, потеряли управление и потерпели поражения три армии вермахта, 9-я полевая, 3-я и 4-я танковые. Угроза окружения Москвы с северо-запада была ликвидирована, полторы сотни населённых пунктов освобождено, самое главное – восстановлено железнодорожное сообщение Калинин – Москва. Осталось решить вопрос с жуткой занозой – резвым Гудерианом...
Его танковые соединения 2-й Армии (вместе с пехотной армией генерала Вейхса) обосновались на южном крыле группировки фон Бока, против них бросили лучшее на тот момент в составе Красной Армии: 49-ю, 50-ю и 10-ю общевойсковые армии, 1-й гвардейский кавалерийский корпус, увязав наступление с войсками правого крыла Юго-Западного фронта. Задача была простой – полностью устранить «южную клешню» охвата Москвы, снять угрозу Туле. Это понимали обе стороны, поэтому, как только прогремели первые залпы артподготовки 5-го декабря на далёком Калининском фронте, хитрый лис Гудериан поднял свои соединения в ружьё и устремился (без всяких согласований с «папашей» Боком) наутёк из выступа Венев – Михайлов, тщательно сберегаемый для повторного рывка на Москву.
Уже седьмого декабря свежая и полностью укомплектованная 10-я армия генерала Голикова сбила все боевые арьергардные заслоны гитлеровцев, освободила Михайлов, следом пали Венев, Сталиногорск, Епифань. Но убежать Гудериану не удалось, его дважды разнесённая в клочья танковая армия (в наступательных боях «Тайфуна» на востоке и юге Тулы) потеряла мобильность, не хватало грузовиков и топливных наливняков, уже на третьи сутки отхода, больше напоминавшего драп-марш ... пришлось бросать тяжёлую технику, артиллерию, обозы, лазареты с тысячами раненых.
В зияющие дыры рассыпавшегося фронта 2-й танковой армии устремились кавалеристы 1-го корпуса, десятки лыжных батальонов, диверсионных групп, прижав 2-й Полевую армию Вейхса к войскам Юго-Западного фронта и полностью её разгромив. А в стык между Гудерианом и 4-й Полевой армией вермахта устремилась оперативная группа генерала Попова из частей 50-й армии. За трое суток круглосуточных маршей наши бойцы прошли 100 вёрст, неожиданно для врага вынырнув из заснеженных лесов и полей южнее Калуги 20-го декабря и захватив переправы через Оку.
Бой за этот важнейший узел коммуникаций и снабжения группы Армий «Центр» шёл десять суток, Калуга была освобождена одновременно с Козельском и Белевым. Гудериан был разбит наголову, собирал ошмётки своей танковой армии (без техники) за Окой. Добить его очень хотелось, но Контрнаступление под Москвой полностью исчерпало наступательный порыв и все мобильные резервы. Войска смертельно устали, обозы отстали, а немцы получили «стоп-приказ» Гитлера. Начали драться на бесчисленных оборонительных рубежах с отчаянием обречённых, порой погибая все до единого, ни на шаг не отступая.
Потери сторон сначала сравнялись, а потом Красная Армия начала нести неоправданный ущерб, большей частью из-за неопытности командования, нежели от сопротивления немцев. Жуков постарался создать новую группировку войск своего фронта и сомкнуть клещи под Вязьмой вместе с Калининским фронтом, но атаки захлебнулись почти сразу ...
Так были закончены «фланговые операции», но оставался центр Западного фронта, в замысле командования выполняющий «сковывающие действия». Во второй половине декабря, видя переброску частей противника с этого участка – в наступление переходят армии генералов Ефремова и Голубева, они пробивают узкий коридор на реке Нара, устремляются в армейские тыловые районы немцев, освободив Наро-Фоминск, Малоярославец и Боровск. Прекрасно использовав момент неожиданности и растерянности штабов фон Бока, 49-я армия генерала Захаркина форсировала Оку и заняла Тарусу.
Именно так можно назвать ситуацию под Москвой после 16-го декабря, когда Гитлер своим личным распоряжением отдал знаменитый «стоп-приказ», запрещая самовольный отход соединениям вермахта от дивизии и выше. Сообщив деморализованным, вымерзающих тысячами, великим воинам Рейха: «Группа армий «Центр» должна удерживать фронт до последнего солдата, оказывать фанатически упорное сопротивление противнику». А чтобы не слышать плаксивые и панические донесения главнокомандующего сухопутными войсками фельдмаршала фон Браухича, командование вермахтом принял на себя. Как потом сказали битые и люто ненавидевшие Адольфа генералы – это было последнее верное «интуитивное решение» фюрера...
Вместе с фон Браухичем 19-го декабря улетел со своего поста и «папаша» фон Бок, его сменил более уравновешенный фон Клюге, командующий 4-й Полевой армией и ... немедля отставил от командования паникующего Гудериана, После краткого «разбора полётов» в начале января 1942-го лишился своего поста и командир 4-й танковой армии генерал Гёпнер с устрашающей формулировкой «за трусость и неподчинение приказам», с запретом ношения мундира, всех наград, отправленный в ссылку без военной пенсии.
Гитлер в редчайший момент «озарения Провидением» тонко поймал момент начала разложения своей армии на Восточном Фронте, сумел личным авторитетом укрепить дух войск, а на колебавшихся генералов нагнал жути. Последним были представлены точнейшие графики подхода подкреплений и боепитания, многие решения по отводу войск разрешались по быстрой схеме передачи запросов-приказов, началось «выравнивание фронта», с огромным облегчением воспринятое простыми солдатами вермахта.
По коллективному убеждению военных историков – именно личное принятие всей ответственности за Армию позволило фюреру не допустить полного обрушения фронта как под Москвой, так и на Юге с Севером. Мало того, его фанатичное внимание по сохранению вяземского плацдарма успокоило малодушных, стало понятно – к Москве вермахт ещё вернётся весной-летом 1942-го, ничего не потеряно. А уже слабые удары Красной Армии на оборудованные рубежи Группы армий «Центр» после потери наступательного порыва/исчерпания резервов позволило немцам поверить в свои силы.
Но результат был достигнут: враг отброшен от столицы на 120-200 километров, освобождены стратегические Московская и Тульская области, ключевые города Калинин и Калуга, сотни населённых пунктов. Дальше начались ошибки и «головокружение от успехов», советский Генштаб неверно оценил обстановку и затеял 8 января 1942-го Ржевско-Вяземскую наступательную операцию, закончившуюся огромными потерями в конце апреля.
Были обескровлены, окружены и частично уничтожены лучшие соединения РККА, проявившие себя в Контрнаступлении под Москвой. Красная Армия училась на ошибках, но теперь без робости и мыслей о «непобедимости вермахта». Миф был развеян, СССР готовился к новым битвам.
Само собой, вся Битва за Москву окружена легендами, небывальщиной, примитивными или излишне сложными историями. Как идеологическими, так и мистическими. Хотя являла собой сплав хладнокровия, выдержки и точного расчёта немногочисленных советских военачальников. Подкреплённый бодрым духом стратегических резервов Ставки, тщательно подготовленных и сберегаемых даже в самые критические моменты конца октября-начала ноября 1941-го. И первый миф ... именно о них, пресловутых «сибирских дивизиях», после сообщения из Японии нашего агента Рихарда «Рамзая» Зорге – якобы срочно переброшенных с Дальнего Востока, успевших к наступлению.
Неправда, история очень логичная и красивая, но военное планирование на таком уровне происходит несколько иначе. Ставка Верховного накопление стратегических резервов начала ... в августе 1941-го, формировались и оснащались новые дивизии, дабы процесс ускорить – с конца октября Генштаб переходит на ускоренное комплектование отдельных бригад, что позволило сократить время на боевое слаживание.
Большинство соединений комплектовались в очень глубоком тылу, от Хабаровска и Красноярска – до Средней Азии. Появились они под Москвой согласно мобилизационным планам, одними «сибиряками» дело не обошлось, были «уральские», «саратовские», «сталинградские», «казанские» и прочие... А собирательный образ спасшего столицу «сибиряка» ... это просто зимняя форма одежды, тёплые полушубки и валенки, на фоне шинелей трёх фронтов под Москвой смотревшиеся ярко, необычно, обнадёживающе.
Второй миф, особенно популярный у антисоветчиков и западных исследователей – о небывалом везении Жукова и Сталина, использовавших экстремальные погодные условия декабря 1941-го для успеха Контрнаступления. Ложь, вермахт в конце ноября были способны обвалить под Москвой ... даже французы или англичане при стечении многих обстоятельств и при большой удаче, да простят автора добрые советские люди. Дело было в полном истощении сил и средств Группы армий «Центр», которую начиная с приграничных сражений и до Ясной Поляны РККА тщательно проредила.
Лишив боеспособности главный козырь «блицкрига», танковые и механизированные дивизии вермахта. Главный героизм советского солдата и командира был именно здесь, а само Контрнаступление стало лишь логическим завершением огромного оборонительного сражения, которое уж точно не выдержала бы ни одна армия мира, даже несколько. На начало декабря 1941-го года в структуре немецких полевых и танковых армий преобладали части тылового характера, соединения «первой линии» понесли такие ужасающие потери, что представляли из себя тень былого могущества.
Мало того, истеричные приказы фюрера взять Москву к Рождеству – словно по заказу собрали ошмётки всех наиболее боеспособных соединений фон Бока в двух «мешках»: под Клином (северо-запад) и Тулой (южный фланг). Не знаю, каким иконам молились товарищ Сталин, маршал Шапошников и Жуков – но именно такая конфигурация фронта, самонадеянность «фрицев» и неверие в силы РККА позволили блестяще провести первый этап Контрнаступления.
Даже несовместимыми для ведения подобных боевых действий силами и средствами. Ярчайший пример – Первая Ударная армия генерала Кузнецова, не имевшая артиллерии калибра выше 107-мм. Не прошедшая боевого слаживания, едва-едва сформированная и брошенная в бой из Сергиева-Посада пешим ходом на отражение последнего рывка гитлеровцев к Москве в конце ноября. Ничего, выдержав последние атаки выдохшихся немцев, её пехотные бригады и лыжные батальоны (ни танков, ни пушек не было!) смогли перейти в полномасштабное наступление в ночь на 6-е декабря, воевали маневром, растрепав в ноль три немецкие дивизии.
Именно эти «хитрецы» уже 3-й Ударной Армии под командой Кузнецова водружали Знамя Победы над рейхстагом. А товарищ Сталин простил Василию Ивановичу оскорбление 27-го ноября 1941-го, когда тот был поднят с госпитальной койки и получил «Ударную Армию» без единого танка и батареи крупнокалиберных орудий. Воскликнув в кабинете Верховного, ознакомившись с силами и средствами: «армия уж очень куцая, одни лыжные батальоны, лишь одна дивизия… И какой дурак корпуса отменил!». В 1945-ом Сталин (вручая героическому генералу Звезду Героя) припомнил Кузнецову разговор, мол, помнишь, как меня дураком под Москвой назвал?
Так что главным достижением высшего военно-политического руководства СССР считаю железную волю и хладнокровный расчёт, не позволивший в самые критические моменты Битвы за Москву растранжирить тщательно собираемые с августа стратегические резервы, касавшиеся не только личного состава РККА. Для Контрнаступления были собраны три-четыре боекомплекта на каждой орудие самых ходовых калибров, не сожжены в осенних контратаках уже драгоценные танковые бригады, ставшие огромным сюрпризом для немцев. Уверенных – танков у СССР больше не осталось.
Третий миф – решение о Контрнаступлении под Москвой принималось спонтанно, по настоянию Жукова. Тут тема очень дискуссионная, нужно оперировать фактами, странным образом сложившимися в пользу Красной Армии. А поскольку «на капризную удачу» можно списать один, максимум два эпизода ... предпочту не поверить многим мемуарам выдающихся советских военачальников, в угоду идеологии сделавшим Контрнаступление под Москвой эпическим подвигом «героизма вопреки ...» Так военная машина и планирование не работают, уж простите. Не умаляя массового героизма, ловушку фон Боку готовили хладнокровные люди и готовили давно.
Единственным опасным моментом во всей этой истории были страшные потери Западного, Брянского и Резервного фронтов в начале операции «Тайфун», когда в котлах сгорели целые армии, на которых возлагалась задача остановить и обескровить противника. Понести потери, но сохранить боеспособность, дабы получив маршевые пополнения – перейти в наступление, прорвать оборону гитлеровцев и открыть дорогу тем самым стратегическим резервам Ставки. Уже перешедшим на бригадный уровень управления для более удобной в маневре форме ведения боя.
«Странным образом», вопреки всем канонам военной науки, две главные ударные группировки вермахта оказались в очевидных мешках, где сама местность не позволяла оперировать танковыми и механизированными соединениями: густые леса с узкими коридорами дорог (это в районе Калинина ситуация). В более угрожающем положении оказался Гудериан на юге, которого откровенно заманили под Тулу и вышибли в двух сражениях все его «бронированные клыки». Уже тогда фон Браухич увидел «странности» действий РККА, то безудержно откатывавшейся, то становящейся бетонной стеной и выбивающей танки без всякого страха и пиетета. Оба действия выполняли одни и те же соединения, на минутку.
А когда пришло время Контрнаступления, у РККА не хватило как раз тех армий «прорыва», погибших из-за неосмотрительности руководства Брянского, Резервного и Западного фронтов. Их задачу пришлось выполнять стратегическим резервам «развития успеха». Не имевшими перед Группой Армий «Центр» никаких преимуществ в людях и технике даже на направлениях главного удара. Но даже в такой ситуации (создавая угрозу окружений и охватов) фон Бока растрепали до полного изумления, отбросив от Москвы.
Трудно представить, что случилось бы с вермахтом, сработай план Битвы под Москвой полностью. Героизм героизмом, но в стечение сразу нескольких «чудесных факторов» не верю, уверен – перед нами всего лишь одна страница хорошо изученной исторической правды, остальные унесли с собой великие люди, готовившие Гитлеру участь Наполеона. Полный зимний разгром и преследование ошмётков «двунадесяти языков» до Смоленска минимум.
В принципе, последовавшие после удара под Москвой действия РККА именно об этом и говорили, их впоследствии назвали «переоценкой возможностей и головокружением от успехов». Когда по всей огромной линии фронта перешли в наступление почти все фронты, начав давление на вермахт. Но, не добившись полно уничтожения главных сил Группы Армий «Центр» – подобные действия не увенчались успехом, немцы были сильны своей логистикой, смогли ценой огромных потерь проредить наши ударные танковые части, лишив их большинства КВ и Т-34. А более многочисленные Т-60 просто вязли в снегах и не были способны прорвать полковой оборудованный рубеж.
Покажусь прожектёром и наивным кирзовым сапогом, но всё-таки предпочту оставаться в уверенности, что Битва под Москвой и особенно её блестящее Контрнаступление – были частью более амбициозного, тщательно подготовленного плана по заманиванию главных сил вермахта в смертельную ловушку с последующим разгром всей германской машины за зимнюю кампанию. Кто его автор – замкнутый и немногословный маршал Шапошников, порывистый и рисковый Георгий Константинович или даже смотрящий на войну совсем с других ракурсов товарищ Сталин ... не берусь гадать.
Даже без нескольких армий, погибших в оборонительных сражениях за Москву из-за неопытности своих командующих и не выполнивших задачу по изматыванию сил операции «Тайфун» – обрушение всего Восточного Фронта было абсолютной реальностью, немецкие мемуары и официальные документы начала зимы 1941-го об этом явно свидетельствуют. Группа армий «Центр» спаслась от полного разложения и уничтожения ... действительно чудом, сумев величайшим напряжением сил безошибочно распорядиться оставшейся артиллерией, автотранспортом, маршевыми пополнениями.
Самое главное, боевой и транспортной авиацией. При драконовских и порой бесчеловечных приказах высшего командования – немцы смогли организовать плотную оборону, остановили безудержное бегство, восстановили фронт. Привели в чувство расслабившиеся на «зимних квартирах» группировки «Север» и «Юг», что позволило отбить наши атаки повсеместно, поделиться последними резервами с почти разгромленной Группой армий «Центр».
Могло Контрнаступление под Москвой приблизить нашу Победу на несколько лет? Да и нет. Но отбросить гитлеровцев на вдвое-втрое большее расстояние от столицы – вполне. Будь чуть больше снарядов, средств связи, современных танков, штурмовиков Ил-2 с истребителями новейших конструкций. Больше опыта у командиров, ни разу не бывавших в боях, когда они занимались бесполезными штурмами укреплённых опорных пунктов в деревнях, а не обходили их, поддерживая общий темп наступления. Война состоит из тысяч мелочей, каждая из которых важна, но поражение Третьего Рейха зимой 1941-1942 гг. вполне могло быть более страшным.
Но вполне хватило и того, что случилось. История не имеет сослагательных наклонений, поэтому шла свои чередом. С блицкригом Третьего Рейха было покончено, война скатилась в смертельный для Германии затяжной характер на истощение. И уже у большинства разумных людей в мире, вплоть до высшего командования самого вермахта – больше не возникало вопросов, кто в смертельной схватке победит. Огромные, вмерзшие в снег по обочинам дорог колонны немецкой техники стали наглядным тому доказательством, что немедля сняло вопрос поддержки СССР «союзниками». Немцы больше не смогли восстановить параметры подвижности своих хвалённых механизированных соединений после Москвы, сил на грандиозные наступательные операции сразу на нескольких ТВД не накопили. Великая битва, Великий День...
Источник
Рейтинг публикации:
|
