На страницах «Найвыжши ЧАС!» мы часто можем встретить недоброжелательные по отношению к России статьи - независимо от её цвета. Будь то Россия советская или «белая» - «русик это враг, постоянно покушающийся на нашу свободу». Такое мнение высказывают многочисленные публицисты «Н. ЧАС!». На страницах этого, как-никак, консервативного еженедельника доходит до таких вот абсурдных вещей, что в один ряд ставят большевика и культурного русского! (см. напр. статью г-на Дердея «Почему началось ноябрьское восстание?», № 49 «НЧ!»); симпатизируют кавказским бандитам и террористам, не испытывая сочувствия к невинным жертвам чеченцев в России (см. текст г-на А. Замбровского «Чечня: равнодушие перед лицом геноцида», № 48). Всё это чрезвычайно далеко и чуждо консервативной традиции - реальной политике. Как живо это напоминает относящуюся к XIX веку послеянварскую атмосферу бойкота всего русского. (Лишь тексты главного редактора и издателя г-на Януша Корвин-Микке свободны от этих антирусских обид и нездоровой ненависти к москалю. Это единственное и похвальное исключение!).
Откуда происходит наша русофобия? Несомненно она имеет долгую традицию. Её составили цивилизационные и религиозные различия (латинская цивилизация с одной, и византийско-туранская цивилизация с другой стороны), полностью отличные политические системы (самодержавие в России и «шляхетская демократия» в польско-литовском государстве). Наши восстания и революционно-освободительные подъёмы только углубляли это антирусское отвращение. Апогей наступил после январского восстания, когда польско-русские культурные отношения резко ухудшились. В противостоянии натиску русификации было уничтожено, как только это стало возможным, влияние русской культуры на польских землях - и это как раз в период её наибольшего расцвета!
А потому когда Европа переживала огромное увлечение русской литературой и искусством, у нас эту культуру принижали, обращались с ней так, будто её вообще не было. Движение пассивного сопротивления, начавшееся в начале 60-х годов, в течение примерно полувека определяло принципы сосуществования поляков и русских в Царстве Польском. Поступали точно как по сценарию брошюры, изданной в Лейпциге (sic!) в 1863 году, в которой полякам запрещалось «бывать на их (т.е. русских - примечание моё. ― В. Р.) спектаклях», рекомендовалось «на их публичные газетёнки не подписываться», и даже «сжечь русские книги, если таковые есть в библиотеке». Мало того, брошюра эта требовала разорвать с русскими все связи - общественные и хозяйственные (sic!), не идти на российскую службу, бойкотировать «благотворительные пожертвования, ими собираемые». Развитию польской русофобии подобным образом способствовали антипольские настроения в Российской империи. Поляков признали вечными врагами России (особенно польскую шляхту), которых ничем нельзя привлечь на свою сторону - значит остаётся поляков istriebit! Следовательно им отплатили той же монетой.
Жители польской территории, аннексированной Россией, уклонялись от любых контактов с захватчиками. В польских домах как правило не принимали русских. В Варшаве поляки не бывали в Русском клубе, русские же не бывали в обоих собраниях - купеческом и гражданском. Единственным местом встреч высших польско-русских кругов стал специально для этой цели созданный Охотничий клуб. Смешанные браки были редкостью. Поляки остерегались перенимать русские обычаи. Даже варшавские торговки не облегчали себе жизнь - в знак протеста они требовали причитающуюся сумму в злотых, хотя это требовало обременительного пересчёта с обязательных рублей и копеек.
Русская литература этого периода не осталась в долгу у польских buntowścikow и имела в этой сфере определённые традиции. Александр Бестужев-Марлинский, этот «поэт-пророк и солдат» из известного стихотворения Мицкевича (Друзьям-москалям), будучи уже в ссылке, с большим возмущением воспринял известие о начале ноябрьского восстания, которое для него было лишь «изменой варшавской». Для таких, как он (а такие были в большинстве после Ноябрьской ночи 1830 г.): «поляки никогда не будут искренними друзьями русских… Как волка ни корми…» Также и один из самых выдающихся русских прозаиков первой половины XIX столетия Николай Гоголь не оставил в стороне польскую тематику в своих исторических романах. В Страшной мести (1931) он представил поляков - ляхов - в невыгодном свете - как тех, которые «насмехаются над православьем, зовут народ украинский своими холопьями». Зато в Тарасе Бульбе (1834-1842) он изобразил «положительного» героя - олицетворение казацких ценностей, тот «гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов». Гоголь был особенно непопулярен на территории, аннексированной Россией, польскую молодёжь заставляли читать его Тараса Бульбу - обязательное чтение в русифицированных школах.
После 1863 года - так же, как после ноябрьского восстания - русские писатели обратились к исторической тематике - особенно времён «смуты» и царствования Ивана IV Грозного. Николай Чаев в своей Смуте, 1608-1612 (1867) (Лично я сведений о таком произведении Н.А. Чаева найти не смог. Может, кто-то другой сможет. - Прим. перев.) изобразил поляков как алчных и полных «ясновельможной» спеси врагов, которые хотят погубить православную Русь. Александр Островский - автор Козьмы Захарьича Минина, Сухорука (1861-1866) характеризует поляков как еретиков и врагов Руси. Зато в современном представлении Фёдора Достоевского поляк - это обыкновенно вор, изощрённый мошенник, выдающий себя за человека иного положения, чем то, из которого он в действительности происходит.
В польской послеянварской литературе герой русского происхождения является настоящей редкостью. Как правильно заметил Станислав Мацкевич: «польская литература вела себя так, как будто об оккупанте ничего не знала, он был ей неизвестен». Красноречивым свидетельством этого игнорирования русских и русской культуры может быть пример ежемесячника «Атенеум», участие в редактировании которого принимал Спасович, где публиковались переводы из всех значительных литератур мира. За 25 лет «Атенеум» не поместил ни одного перевода с русского языка. Замечательные романы Достоевского и Толстого (который, кстати, был противником русификаторской политики и никогда не присоединялся к нападкам на польский народ) выходили в польском переводе с опозданием, достигающим от 20 (напр., Преступление и наказание) до 40 лет! Варшавские критики проявляли интерес к русской литературе только в ответ на известия о восторженных выступлениях западноевропейских критиков (sic!). Таким посредником в фиксировании популярности русской литературы на Западе в Царстве Польском (превращённом в Привисленье) был прежде всего пророссийский Париж.
Невежество не ограничивалось лишь литературой. Русский репертуар был полностью вытеснен со сцены варшавских правительственных театров. Бойкотировали гастрольные выступления русских артистов. Не вызывали большого интереса немногочисленные выставки русской живописи.
Однако всё это было напоказ. В действительности многие поляки добровольно, хотя и скрытно, читали произведения русских писателей, и читали в оригинале! Например, Мария Кунцевич вспоминает, как восхищалась - не без ощущения греха - Войной и миром Толстого, соглашаясь в конце концов со «всем, чего бы ни желали москали, враги «нашего» Наполеона». Запретное манит, а потому тайком зачитывались произведениями москалей, официально протестуя против всего «русского». Список поляков, писавших под русским влиянием, можно также продолжать до бесконечности, начиная с Домбровской, Пруса, Ожешко, Жеромского, Мицинского... Однако немного было таких «ренегатов», которые отказались подчиниться этому обязательному для польского общества лицемерию и ненависти ко всему русскому.
Изменения наступили в начале XX века, когда всё большей популярностью пользовалась идея единства славян - среди поляков (консерваторы и национальные демократы) и среди самих русских. Труженики пера — русские, как Пётр Боборыкин, требовали (1908 г.) предоставления Польше автономии и создания лиги русско-польского сближения. Это были ещё довольно редкие голоса в германофильской и антипольской России. Но по следам Боборыкина вскоре пошли и российские политики. Князь, дипломат Григорий Трубецкой в своей работе Россия как великая держава (1913) требовал предоставления Царству Польскому автономии - религиозной свободы, а также введения польского языка в школе и самоуправлении. Ему вторил министр иностранных дел Сергей Сазонов (в докладной записке от 20 января 1914 г.). Российские публицисты, как, например, Александр Погодин, Евгений Трубецкой, Павел Милюков, Павел Долгоруков, убеждали в необходимости установления дружественных отношений с поляками - братьями-славянами, объединения перед лицом германской угрозы. Похожие голоса возникли и в Царстве Польском. Почти одинаково, т.е. отрицательно оценивалась (в пророссийской прессе в Царстве Польском и пропольской прессе в России) пронемецкая деятельность Пилсудского и его Легионов. Чувство горечи по случаю завоевания Польши немцами в 1915 г. передалось Григорию Иванову, который в своём стихотворении Польша предостерегал нас не верить немцам, потому что им (тевтонам) нужна наша кровь, а их любовь - горькая отрава. О поляках в то время писали как о «братском народе», Польшу называли «младшей сестрой». Польско-российская дружба, которая зародилась во время столкновения с «извечным врагом славянства» - Германией, всё-таки не перешла в постоянное чувство. Мы сами, впрочем, не дали российской интеллигенции поводов для признательности за попытку хотя бы спасти союзническую Россию от большевистского уничтожения. С российской стороны для нас были явные предзнаменования искупления - Евгений Трубецкой, например, называл «историческим грехом России» её участие в разделах Польши. Подобным образом Николай Бердяев ясно подчёркивал вину России в отношении Польши. В своей статье Русская и польская душа он выразил мысль, что «русский народ должен искупить свою историческую вину перед народом польским».
Нам только кажется, что мы безупречны в отношении русского народа - что на нас нет вины. Пожалуй только Юзеф Мацкевич (в книге Лева вольна) осмелился заметить, что это «наш Спаситель», Юзеф Пилсудский, приостановив наступление против Большевии - в момент наибольшей для неё угрозы - на восточном фронте, не оказав поддержки Деникину, способствовал уничтожению «белой» России. Потом, как всем известно, у нас были и взлёты - «чудо на Висле», и падения - 17 сентября 1939 г. Но также и Катынь - большевистское «спасибо» - преступление, которого никогда не совершила бы в отношении нас царская Россия. Ошибка Пилсудского, бездумно фанатичного врага «царизма», обошлась нам правлением красного тирана Сталина, бойней цвета польской интеллигенции и коммунистическим рабством. Ошибка эта была продиктована нездоровой ненавистью к России и всему русскому, словом - русофобией.
Отсюда может быть только один вывод: давайте не бояться русских, давайте стараться их понять. Давайте не будем слепыми в нашей ненависти к России и всему русскому. Эту болезнь нужно обязательно вылечить! Мы не можем узнавать Россию через Париж или, что ещё хуже, через Берлин. Мы должны знать её лучше, чем любой другой европейский народ. Стереотипы - это не настоящее знание. Страх и ненависть не являются правильными советчиками. В политике, как говаривал Станислав Тарновский, даже вчерашний неприятель может быть союзником. «Тот, кто вчера был плохим, завтра может оказаться полезным, и наоборот: тот, кто сегодня был бы хорошим, завтра может уже не подходить». Это относится и к России!
[текст опубикован в „Найвыжши ЧАС!" 18-25 декабря 1999 г. в № 51-52 (500-501), приведённая ниже полемика никогда не публиковалась в «НЧ!»]
* * * * *
Ещё о русофобии - ответ оппонентам
На воре и шапка горит. В этом в последнее время я смог убедиться, и не единожды! Постоянные публицисты «НЧ!» pleno titulo г-да Бурлинский и Замбровский - каждый по-своему и в неповторимой манере - набросились на меня за статью «Хватит русофобии!» («Найвыжши ЧАС!» № 51-52). Не желая оставаться у них в долгу - ad vocem - ради разъяснения дел далёких от эмоций, которых, впрочем, у моих уважаемых оппонентов в достатке, стараясь быть кратким насколько это только возможно, я написал свой ответ. Я отдаю себе отчёт, что молчание было бы доказательством того, что я соглашаюсь со всем, что сказали мои уважаемые оппоненты. Я решил не молчать, тем более что они повторяют много лжи и избитых фраз вместо того, чтобы привести аргументы по существу.
Я чрезвычайно рад, что для г-на Бурлинского Россия - это его «конёк», мне было бы жаль, если бы это было только неизлечимой фобией. В случае г-на Замбровского может быть действительно формулировка «боевой» (по отношению к России) была бы более подходящей (чем «русофоб»). Однако её можно по-разному интерпретировать. Лично мне нравится эта шуточная формулировка Киселя (использовавшаяся в его «Азбуке...» в отношении генерала Ярузельского). Боевой, потому что боится. (Намёк на книгу польского писателя, композитора и политика Стефана Киселевского «Азбука Киселя». - Прим. перев.) А потому всё едино. Неправда? Может быть и нет. В конце концов чего тут бояться? Сегодня Россия никому не угрожает (кроме, может быть, чеченцев), а потому можно себе позволить эту безумную храбрость и героизм и ругать её последними словами, симпатизируя и поддерживая при этом - морально и материально - всех её врагов.
Я не призываю к бездумной любви к русским, тем более к большевикам (упаси меня Боже от чего-либо подобного!). Я призываю отбросить романтический пыл в политике (но не только), прежде всего в отношении России. Я призываю относиться к России как к потенциальному партнёру: в области культуры, экономики и политики - в наших же правильно понятых интересах.
Одной из кардинальных ошибок внешней политики в межвоенный период - той, на заре нашей возрождённой государственности - было убеждение, что «красная» Россия слаба и что она лучше той давней, «царской». Подобную чушь я прочитал у pleno titulo г-д Бурлинского и Замбровского. Оба оправдывают Пилсудского за то, что он не оказал помощи Деникину. Пилсудский не «делил - по-мнению г-на Бурлинского - Россию на белую, красную или фиолетовую» (а ведь это серьёзное заблуждение!). Потому что якобы «всякая Россия была, есть и будет врагом Польши». II Республике лучше было разговаривать с большевиками или лучше было бы разговаривать с властью российской олигархии, связанной с торгово-промышленными кругами? Разве у большевиков в самом деле были меньшие аппетиты, чем у россиян? Не верю, потому что и это неправда. Большевики смотрели на нас, как на потенциальную добычу, которую которая рано или поздно попадёт к ним в лапы. Для «красной» России мы были смертельным врагом, стоящим на пути к господству над Европой. С капиталистической Россией мы могли бы договориться быстрее, потому что нас связывали бы общие интересы (напр., совместная борьба с коммунистической угрозой). Вопрос границ тоже не был бы до самого конца предопределён. Россия, как доминирующее государство, всегда давала нам столько, насколько она нам доверяла. Она забирала наше достояние после восстаний, когда теряла доверие. Даже нашей знаменитой армии мы лишились вследствие дурацкого ноябрьского восстания - не в наших интересах (только в интересах революции на Западе Европы). Разве мы не сами на это напрашивались (в момент начала восстания соотношение сил было 1:10!)? Иметь претензии к России за то, что она проводила антипольскую политику, потому что до этого мы хотели одолеть её в открытую - это что-то, чего я не понимаю. Разделы тоже были результатом того, что мы кидались в объятия Пруссии - по собственной воле и без принуждения. Инициатором разделов была Пруссия, а не Россия - об этом нам забывать нельзя. А потому лучше было сохранить территориальную целость, целостность под гегемонией России, нежели организуя против неё заговоры (брататься с вероломной Пруссией), готовить собственной Родине раздел (и это было следствием нашей антироссийской политики)! А потому, что было лучше, разделы (тремя враждебными нам державами) или может быть гегемония только одного государства (даже этой нелюбимой России)?
Кроме того, что это за фатализм извечной вражды, на изменение которого у нас нет никакого, ну никакого влияния? Это показывает нас с плохой стороны - как объект истории, а не как историю субъекта. Если у нас уже вообще нет никакого влияния на политику наших соседей, то для чего это краснобайство о независимости? Давайте скажем себе, что ничего не можем, и обругаем наших «извечных угнетателей», потому что пока что только это у нас получается лучше всего. Кажется, это предлагают нам все «больные москалём» русофобы-фаталисты. Или давайте поищем себе хозяина - ещё более жаждущего наших земель (а какие сегодня у России территориальные претензии к Польше?). Сегодня это несомненно немцы (и украинцы, которым всегда мало). Да, нужно это смело и громко сказать.
Вопрос: Россия будет нам врагом, если нас будут связывать общие интересы? Она будет нам дружественна, если мы будем поддерживать сепаратизм - во имя чего бы там ни было - на номинально российской территории? Ответ на эти вопросы наверняка знает каждый, и менее блестящий человек, чем мои умные и начитанные оппоненты. Многие поляки делают всё, чтобы в самом деле громкая фраза о вечной польско-российской вражде оказалась правдой. Они презрительно оплёвывают «русиков», обзывая их последними словами - «кацапами», открыто поддерживают антироссийских сепаратистов всех мастей, а потом говорят удовлетворённо, словно хорошо выполнили патриотический долг: «Разве мы не говорили, что русские являются нашими - независимо от цвета - извечными врагами?» А чего же можно было ожидать, что благодарные русские за эти свидетельства «дружбы» бросятся нам в объятия?
А может быть тогда по причине трагического прошлого наших польско-российских взаимоотношений издать указ на основании двусторонних переговоров между Варшавой и Москвой о разрыве любых отношений между Польшей и Россией? Pleno titulo г-да Бурлинский и Замбровский - я уже это вижу - чуть ли на верху блаженства и удовлетворены. Я был бы в бешенстве (и отнюдь не по причине своего русофильства). Ну потому что какие бы нам от этого были бы выгоды? Я, не ослеплённый ненавистью, руководствуясь здравым смыслом, знаю, что от этого выиграл бы только Берлин. Как много раз Германия пользовалась нашими антироссийскими обидами, фобиями, порывами и т.д. Отсюда моё замечание о том, чтобы не допустить познавание России через Берлин (это было смысловое упрощение, не понятое г-ном Бурлинским). Потому что чем лучше отношения по линии Берлин-Москва, тем хуже для нас. «Просто удивительно, что надо писать о таких очевидных вещах...» (так удивительно, что процитирую г-на Бурлинского). И уже в который раз приходится напоминать мудрое замечание, что дурак ищет друзей далеко, а врагов близко. И между прочим я как-то так не слышу о горячей поддержке в Германии чеченцев (и других антироссийских сепаратистов). Хотя Германия могла бы себе это позволить в большей, чем мы степени. Зато там много симпатий к России и русским. Это потому, что немцы все без исключения русофилы?
Мы можем Россию не любить, но хотим мы того или нет, мы обречены на соседство. Каким оно будет, не зависит исключительно от нас, но, пожалуй, в такой же большой степени от нас, как и от русских. Pleno titulo г-да Бурлинский и Замбровский должно быть в это не верят, но не имеют для этого никаких рациональных оснований. Несомненно одно - бередить раны, стремиться превзойти кого-то в безмерности совершённых в отношении нас преступлений и официально (в том числе на страницах периодических изданий) сочувствовать любым врагам России - всё это может лишь углублять взаимное недоверие и вражду. В чьих интересах? Несомненно не в наших. Мне вспоминается, как «национально-освободительные круги» обвиняли министра Друцкого-Любецкого в том, что он «связывал Царство Польское с российскими рынками» (sic!), тем самым чрезвычайно эффективно - на экономическом поприще - уменьшая взаимную польско-российскую вражду (и это приводило их в ярость!). Они протестовали оттого, что Россия нас грабила? Нет! Она не платила за наши товары? Платила! Просто наши «сторонники независимости» не любили Россию! А потому они хотели, чтобы нас не связывали с этим государством и народом никакие отношения, даже экономические. Разумеется, на российских рынках у польской промышленности был отличный сбыт для её товаров, как нигде больше. И если бы логика управляла миром только таким образом, я бы подумал, что те критики польско-российского торгового обмена из числа «сторонников независимости» должно быть работали на конкурентов (напр., на прусских промышленников, которым польские промышленники становились поперёк дороги на российских рынках). Но это, наверное, была обыкновенная, глупая русофобия и ослепление, противоречащее здравому смыслу и национально-государственным интересам. Этого я хотел бы избежать.
Теперь ещё по вопросу о ген. Антоне Деникине, поднятом моими уважаемыми полемистами. Да, действительно, ген. Деникин, который летом 1919 г. контролировал почти всю Украину вместе с Киевом, не мог брать на себя никаких обязательств на тему польско-российской границы. Это могло сделать только и исключительно законное российское правительство, созданное после разгрома большевистского сброда. Честность генерала русской армии (не большевистско-анархистской орды) предписывала ему не давать никаких пустых обещаний. Насколько Пилсудский и даже его политические оппоненты, также панически боявшиеся «царизма», могли в то время ещё тешить себя иллюзиями относительно большевистских деклараций о праве наций на самоопределение? Это сегодня мы уже знаем, чего стоили эти декларации. В то время считали, что соседство с Большевией, а не с Россией, для Польши безопаснее, потому что аппетиты у большевиков меньше (sic!). И симпатии Запада в случае конфликта будут на нашей стороне. Я всё же утверждаю, что с точки зрения исторической перспективы это было недопустимой ошибкой. «Наш» политический класс во главе с Пилсудским доказал, что готов поддержать хоть чёрта, чтобы только не допустить возрождения ненавистного «царизма». Может быть у него и не вызывала восторга большевистская революция, но гораздо больше неё он опасался возвращения царской России с националистическим призывом: jedinaja niedzielimaja (единая неделимая). И это была русофобия, «болезнь москалём» - во многих случаях неизлечимая. Наших русофобов приводили в ужас аппетиты «белых» русских, но их совершенно не беспокоили (гораздо большие!!!) аппетиты космополитичной Большевии (это никто иной, как большевики, пели: Завтра может быть (...) мы завоюем весь мир...). За такого типа ошибки и грехи рано или поздно приходится платить. И мы заплатили! Раз уж мы не хотели вместе с ген. Деникиным истреблять анархистско-большевистские орды, то позднее нам пришлось самим на собственной шкуре испытать, что такое большевик и чем он отличается от русского. Когда вор и убийца грабит жилище моего соседа, даже если я его не люблю, я не позволю, чтобы он делал это безнаказанно. Нравственность и обыкновенная честность накладывают на нас обязательства также и в международных отношениях. Это необходимо знать, особенно консерваторам (также и либеральным). Если закрывать глаза на преступления, жестокость и подлость и не оказывать помощь в борьбе с ними - рано или поздно это скажется на нас самих. Равнодушие к массовым преступлениям большевиков, зверски убивавшим ненавистных «нам» русских, должно было и для Польши закончиться Катынью. Так как злодеев следует истреблять! Здесь никакие расчёты не уместны. В противном случае мы становимся их соучастниками. И таким был выбор Пилсудского (без эпитетов). Кроме того, вопрос о поведении и роли Пилсудского (поднятый г-ном Бурлинским) во время польско-большевистской войны - это материал для очередной полемики.
Господа Бурлинский и Замбровский не видят никакой разницы между преступным большевиком и русским (например, белогвардейцем). Они не отличают большевика от русского! А между тем все большевики (в большинстве своём евреи, грузины, латыши и даже поляки) ненавидели «националистическую и антисемитскую» Россию (совсем как мои консервативные оппоненты). Ненавидели её за прежние унижения и преследования, которые обрушивались на их террористическо-революционные головы. В конце концов весь этот революционный сброд образовал новый тип - наднациональный (и без национального чувства) - «советского гражданина», ненавидящего всяческий патриотизм. Что касается вины «русского народа», то несомненно одно: нет такого преступления, которого не совершила бы науськанная чернь на поваленных алтарях и тронах. Большевистская революция в России является очередным тому доказательством.
Однако господин Замбровский, не видя разницы между большевиками и русскими, естественным образом обречён на совершение школьных ошибок. Он приписывает последним преступления, совершённые смертельными врагами русских и всего, что русское по духу. Зверское убийство царя Николая II и его ближайших родственников (со служанкой Демидовой) в подвалах дома купца Ипатьева было большевистским (не русским!) заказным преступлением. Заказчиком был, разумеется, вождь революции - (по происхождению вероятнее всего «немецкий еврей») Ленин. Промежуточные звенья - это уральский совет (он будто бы принял «демократическое» решение), во главе которого стоял Белобородов. А выполнение этого «решения совета» поручили Юровскому. Русские фамилии большинства большевиков не были делом случая - следовало вызывать доверие у «народа», во главе которого они вставали. И были это по большей части нерусские. Все те, кто был обижен «царизмом» - в преобладающем большинстве евреи! Впрочем, это заметил мой уважаемый оппонент, г-н Замбровский, когда писал, что «их (евреев) было полно в рядах оппозиции от конституционных демократов до большевиков».
Господин Замбровский убеждён, что и «белая» Россия устроила бы нам Катынь. Но это он ошибается, а не я! Конечно были преступления, с обеих сторон. Однако такого предумышленно совершённого зверства, типичного для большевиков, не было никогда прежде!
Тем не менее на чужие (русские) преступления вы указываете, а «наших» преступлений и грехов не знаете, господа:
1535 год: обезглавлены 1440 (тысяча четыреста сорок) пленных - защитников русского Стародуба, после капитуляции.
1582 год, Псков: после выдачи нескольких тысяч русских девок город откупился от осады...
Да, нужно подняться над глупым шовинизмом и ненавистью. И заметить их. Это смогут люди такого формата, как наш гетман Станислав Жолкевский, который в своём дневнике с польско-русской войны (здесь мы тоже были агрессором), подтверждал факт (подхваченный позднее русской литературой), что поляки были угнетателями русских (на стороне Дмитрия Самозванца): «распутно жили, убивая, мучая, насилуя, не только по отношению к чему-то другому, но и церкви не пропуская». Это подтвердил посол Фёдор Шереметьев, находясь с московским посольством в Варшаве. Он бросил полякам в глаза: «Развратный ваш солдат не знал меры в оскорблениях и излишествах: забрав всё, что только имелось в доме, пытками требовал золота, серебра, дорогих запасов. Увы! Смотрели мужья на насилие над любимыми жёнами, матери на бесстыдство несчастных дочерей! Сохраняем мы память о вашем разврате и распутстве...». Но говорят, что это нас всегда обижали русские. Что если задать среднему поляку вопрос, ясное дело не называя лица, рассказывающего о вышеназванном насилии и преступлениях, он ответил бы, что безусловно их виновниками должны были быть... русские, скорее всего красноармейцы.
Господин Замбровский, возмущённый извечной русской жестокостью, пишет, что «во время Январского восстания тяжелораненых повстанцев на поле боя добивали штыками...». Однако только настоящим зверством было бы добивание л е г к о, а не тяжело раненых. Разве не так? А если уж мы говорим о Январском восстании, то никто иной, как польские «красные» напали на... спящих на своих квартирах русских солдат. Как отметил Генрих фон Зюбель, «около ста были заколоты насмерть при первой атаке либо сгорели в подожжённых домах, а около 300 были ранены». И это было «объявление войны» - в сущности без объявления - в поистине азиатском духе! Но мы же относимся к Западу. Откуда тогда это антирусско-террористическое азиатство (в духе чеченских «уловок») «наших январских героев»? Ведь так не поступают люди Запада, гордящиеся своим благородством, рыцарством, честью... И где тут наше нравственное превосходство - эта романтичная и далёкая от правды избитая громкая фраза? Если бы поляки действительно были нравственно выше своих врагов, то ранее не продали бы собственной Родины. Ведь так поступали все наёмники (и не только при московском дворе). Потому что Польша не была «невинной» жертвой агрессивности соседей, как думают люди, не ознакомленные с нашей историей. А «поляки сами были виноваты в своём упадке», как правильно подчёркивал ксёдз Валерьян Калинка - отец консервативной, краковской исторической школы, которая также заметила, как liberum veto в условиях неволи сменилось на liberum conspiro...
Господин Замбровский верно заметил: «Сила неприязни к русским зависела от силы правительственных репрессий по отношению к полякам». А репрессии российского правительства, следовало бы добавить, коренились в «зловредном патриотизме» поляков (подбитом русофобией), который внушал революционные порывы вместо терпеливой, напряжённой работы в культурной, просветительской и экономической сфере (и для этого существовали условия!). Не наоборот! Не было бы «царских» репрессий, если бы не революции, в том числе ноябрьская и январская (обе вызванные не в наших интересах незрелыми поляками - они также принесли пользу нашим врагам). Точно так же и с антиполонизмом в России. Он является прямой реакцией на нашу антирусскость - словом и делом. Когда мы были русофилами, русские были полонофилами. Такая уж это закономерность (её легко заметить, например, наблюдая историю образа поляка в русской литературе, что я кратко показал в моей инкриминируемой мне статье).
Это скорее поляки дают сегодня больше поводов для ненависти со стороны русских, чем наоборот. Наверное нужно быть слепым, чтобы этого не видеть. Я по-прежнему утверждаю, что Россия нужна Польше. Не как угнетатель, но как партнёр, как противовес немецкой мощи в Европе (потому что я не верю в территориальную целостность Польши под немецким протекторатом). Кем Россия будет для Польши, врагом или другом? Это в большой степени зависит от нас самих.
* * * * *
Полемика: Каких предков мы имеем в виду?
Мне очень жаль, что на страницах «Найвыжши ЧАС!» не появилась моя полемика с г-ми Бурлинским и Замбровским по вопросу о статье под заглавием «Хватит русофобии!». Текст этот, что тут говорить, вызвал настоящую бурю... Он также вызвал реакцию г-на Александра Губриновича (так, между прочим: я думаю, откуда у г-на Габриновича взялась мысль, что «Н.ЧАС!» должен публиковать только такую правду и такие факты, которые только он считает уместными - может быть, «политически правильные»?), который определил его, как «классический пример перегиба в другую сторону ценой одностороннего подбора фактографического материала под углом зрения вышеизложенного тезиса». Тезис, напоминаю, звучал так: мы не должны бояться русских; мы должны стараться понять российскую политику; а также, к России можно отнести слова Тарновского-старшего, что нет ни вечных врагов, ни союзников, а также, что тот, кто «вчера был плохим, завтра может оказаться полезным».
Во вступлении к статье «Хватит русофобии!» я отметил, как я понимаю консервативное отношение к России как к государству царей, и к России, завоёванной большевиками. Мне противно, когда «правый (тем более консервативно-либеральный) публицист» пишет о Белой России в тоне «Роботника» или «Червоного Штандарта», или когда он (ослеплённый ненавистью) не видит разницы между большевиком и русским!!!
* * * Россия это ни Куба, ни Чили (и никакое не «чёрное пятно»), но государство, с которым мы граничим! Наша политика в отношении этого народа и государства влечёт за собой определённые последствия. Следовательно всё обстоит не так, как думает г-н Губринович, что у нас вообще нет никакого влияния на российскую политику в отношении Польши. Откуда такой неисторический пессимизм?! Пример Финляндии показывает, что можно было жить, пользуясь даже этим, будучи «связанными с Москвой», без отчаянных восстаний и порывов! У нас это не получилось, но не по вине самих русских, как этого бы хотел г-н Губринович. Финляндия начинала свою национальную историю под гегемонией России с российских генерал-губернаторов, тогда как у нас они появились только после январского восстания! За свой лоялизм Финляндия получила выборгскую провинцию (но там не было калишан и декабристов - союзников в цареубийстве!); мы получили не Кресы, не Литву, хотя такие планы были, но «князя Варшавского» Паскевича - по собственному желанию, или вернее по желанию молокососов из варшавского военного училища! У нас были явная и тайная оппозиция, масонские заговоры, буршеншафты (объединения немецких студентов с самообразовательными и политическими целями. - Прим. перев.), революционизация масс... Не хватало только двух насущных вещей: лояльности законно царствующему монарху и разума, т.е. здравого смысла. Можно, конечно, брезговать, как всякий революционер, соглашательской политикой - консерватизмом, но, как мне кажется, «Найвыжши ЧАС!» не место для выливания всей этой имеющей мало общего с консерватизмом желчи... («Трибуна» - не лучше!?).
* * * Господин Губринович назвал своими предками организаторов бунтов и восстаний против России (см. «Н.Ч!» № 7, стр. XXIII)! До тех пор мне казалось, что у консервативно-либеральных публицистов «Н.ЧАС!» совсем другие предки - те, которые старались предупредить эти катастрофы (речь идёт прежде всего о ноябрьской революции и январском восстании), организованные недоростками, молокососами - красными! А тут такое - на страницах консервативного журнала!? Это правда, что и консерваторы (некоторые) принимали участие в обречённых на поражение мятежах против Москвы (imprimis с надеждой на интернационализацию польского вопроса и интервенцию Запада!), но они никогда не были их организаторами!!!
Однако у господина Губриновича хватает самоуверенности, хотелось бы сказать, самонадеянности, когда он таким менторским тоном «убеждает» Януша Корвин-Микке (без «г-н», которое в случае Главного редактора «Н.ЧАС!» уже, пожалуй, излишне и по моему мнению зарезервировано для простых смертных публицистов) в своей правоте, указывая на его мнимые ошибки. Следует поздравить его с хорошим самочувствием.
* * * Однако я не сожалею о «поражении декабристов», как «польские патриоты» на манифестации в Варшаве в честь декабристов через три дня после низложения царя Николая I (и как в известной степени г-н Губринович в «Н.Ч!» 29 января 2000 г.). (25 января 1831 польский сейм объявил о лишении Николая I престола Царства Польского. - Прим. перев.) Те же «шляхетские революционеры» (по терминологии Ленина) «сильным возмущением реагировали на пропольские тенденции царя. Когда, напр., в 1817 г. во время пребывания в Москве они получили известие о формировании литовского корпуса, на одном из собраний (Союза спасения) произошли просто фанатичные вспышки злости и даже появились предложения, что следует каким-нибудь образом прекратить царствование Александра I. Один из членов общества, Иван Якушин, заявил с пафосом, что чтобы смыть с России этот «позор», он берётся убить царя. Таким образом собственно говоря в первый раз появилась идея цареубийства, в определённом смысле снизу, а не как результат дворцовых интриг» [1]. Последующая «дружба», проявляемая по отношению к польским заговорщикам (революционерам), должна была быть только тактическим манёвром, общностью интересов (убийство царя), а не «искренней дружбой». Именно Пестель, упомянутый г-ном Губриновичем, якобы единственный среди декабристов «социализирующий деспот» признавал право Польши на самостоятельное существование (как, впрочем, каждый российский сторонник прогресса и революционер). Неправда, что будто бы автор программы Южного общества («Русской правды») был одинок в своём социализирующем деспотизме. «Русская правда» (социалистическо-деспотическая программа Южного общества) была обсуждена и принята всеми членами Южного общества. Зато начитавшиеся произведений Монтескье (страстные поклонники конституционалзма) члены Северного общества отказывали полякам в праве на независимость... Это свидетельствует только о том, что лишь лояльность в отношении монарха, Александра I, была продиктована польскими государственными интересами. Всевозможные антицарские заговоры и происки - вся эта «борьба с царизмом» - были по сути дела антипольскими!
* * * Проблема в позициях полемистов, по моему мнению, заключается в другом. Разница между позицией Януша Корвин-Микке (и моей скромной персоны) и позицией Александра Губриновича такая же, как между консервативным либералом и либералом! Другие предки, другие понятия, совсем другие миры...
Либерал может даже сочувствовать российским революционерам (декабристам), которые жаждали убить своего правителя, но консервативный либерал - ни в коем случае! Подобным образом либерал может ставить «Конституционную Хартию» (навязанную королём!) и «либеральные свободы» выше своего монарха (как калишане), но консервативный либерал - абсолютно никогда!
* * * Безусловно верно заметил (тоже в своё время заговорщик) И. Прондзынский, что «в государственных делах, где речь идёт о судьбах всего народа, нельзя руководствоваться сердцем...» Но как это объяснить поляку, которого с раннего детства убеждают, что наше «мученичество - это наше спасение»; «потому что ведь не известно, что бы стало с Польшей, если бы не наши порывы, хоть и проигрышные, но всё-таки победоносные» (?). Об этом писал уже Станислав Козьмян в своей книге «О годе 1863» (1896): «В Польше возникла теория, которая утверждает, что все безрассудные предприятия, даже безумные, хоть бы и самоубийственные, были и будут нужны, чтобы возрождать общественный дух, и что без них в течение некоторого времени исчезла бы даже привязанность к национальному существованию, а с ней и оно само». К несчастью для этой теории пример таких народов, как чешский и финский, показывает, что всё же можно было «сохранить общественных дух» и «привязанность к национальному существованию» - без безумств, самоубийств и безрассудства. Но как объяснить поляку, следующему этой фальшивой теории, что в политике нет места для вымещения своих обид и возмущения; а также то, что вчерашний враг, хоть бы даже и наиболее ненавистный, завтра может быть нашим союзником(!). Как разъяснить это поляку, который с юных лет слышит кругом о «варварском русике» (всегда о том же самом!), который, одному Богу известно почему, постоянно убивает польских патриотов, отправляет их в Сибирь, на каторгу, в ссылку...
А потому ничего удивительного, что большинство польских «право-патриотических» «политических» периодических изданий это издания нездорово антирусские... Потому что поляк гордится тем, что ему плевать на москалей.
Я хочу прежде всего как читатель, но и как автор текстов, чтобы «Найвыжши ЧАС!» среди всей этой «правой» неразберихи остался консервативно-либеральным журналом. Главный редактор, к счастью, ведёт за это яростные бои. Это трудно среди народа так пропитанного красными миазмами, как наш - уже целыми столетиями! Я также думаю, что нет, хватит использовать историю в качестве учителя правильной политики (и в отношении России тоже - много здесь сделано ошибок, ой, много!). Упущения в этом отношении дают результат, в лучшем случае, в виде творчества многочисленных самонадеянных «знатоков» Востока, видящих там только, как, например, г-н Губринович, «погружающееся в хаос чёрное и неопознанное пятно...».
Примечания: [1] См. L. Bazylow, Dzieje Rosji 1801-1917, Warszawa 1970, стр. 72.
Войцех Рудны По образованию педагог и историк. Издатель и независимый публицист. Умер в 2010 г. в возрасте 41 года.
На страницах «Найвыжши ЧАС!» мы часто можем встретить недоброжелательные по отношению к России статьи - независимо от её цвета. И не только на страницах "Найвыжши час"...
Откуда происходит наша русофобия? Несомненно она имеет долгую традицию. Её составили цивилизационные и религиозные различия (латинская цивилизация с одной, и византийско-туранская цивилизация с другой стороны), полностью отличные политические системы (самодержавие в России и «шляхетская демократия» в польско-литовском государстве) Римская и Византийская Церкви повлияли на письменность, отчасти на язык (в польском много латинизмов) определили вектор развития (Польша ориентировалась на Запад, Россия (до Петра I) - на себя. Но вот назвать шляхетской демократией устройство Речи Посполитой, ИМХО, при страшной раздробленности в стране (особенно перед монгольским нашествием) не совсем правильно - скорее уж, шляхетский произвол. Но автор правильно провёл параллель, началось всё оттуда - с противостояния Восточной и Западной Римской Империи.
Движение пассивного сопротивления, начавшееся в начале 60-х годов, в течение примерно полувека определяло принципы сосуществования поляков и русских в Царстве Польском. Поступали точно как по сценарию брошюры, изданной в Лейпциге (sic!) в 1863 году, в которой полякам запрещалось «бывать на их (т.е. русских - примечание моё. ― В. Р.) спектаклях», рекомендовалось «на их публичные газетёнки не подписываться», и даже «сжечь русские книги, если таковые есть в библиотеке». Помним, помним.
Я, признаться, раньше думала, что мадам Кюри выпало несчастье учиться в какой-то особенной гимназии, пропитанной антирусской пропагандой... а теперь вижу - Мария ещё русофилка, по сравнению с прочей шляхтой того времени.
В польской послеянварской литературе герой русского происхождения является настоящей редкостью. Как правильно заметил Станислав Мацкевич: «польская литература вела себя так, как будто об оккупанте ничего не знала, он был ей неизвестен». Вот я одного не пойму. Николай I стал для Пушкина фактически личным цензором, построчно разбирал его произведения, выискивая недовольства самодержавием. Лермонтова за "длинный язык" тоже не хвалили... как и многих русских писателей, поэтов того времени. Почему польскую литературу никто не цезурил? Николай Павлович умер - поляки "впляс", цензоров не стало? А поступили бы сообразно с писаниной их, как поступали с русскими поэтами-писателями, поостерёгся бы Мицкевич нести свои русофобские верши, писал бы о природе, прекрасных дамах или о чём-нибудь ещё.
В действительности многие поляки добровольно, хотя и скрытно, читали произведения русских писателей, и читали в оригинале! Например, Мария Кунцевич вспоминает, как восхищалась - не без ощущения греха - Войной и миром Толстого, соглашаясь в конце концов со «всем, чего бы ни желали москали, враги «нашего» Наполеона». Верю. Потому что правила существуют затем, чтобы их нарушать. Потому что образованные и умеющие рассуждать поляки просто не смогли бы полностью отрицать русский вклад в европейское искусство, науку. Как и абсурдность политики причисления всех людей русской национальности к оккупантам.
Пожалуй только Юзеф Мацкевич (в книге Лева вольна) осмелился заметить, что это «наш Спаситель», Юзеф Пилсудский, приостановив наступление против Большевии - в момент наибольшей для неё угрозы - на восточном фронте, не оказав поддержки Деникину, способствовал уничтожению «белой» России. Не могу назвать поступок Пилсудского ошибкой. Временное правительство за 9 месяцев власти так и не удосужилось дать Польше независимость. Колчак с Деникиным тоже этого не планировали. Зачем Пилсудскому их поддерживать? Чтобы снова угодить в оккупацию?
Отсюда может быть только один вывод: давайте не бояться русских, давайте стараться их понять. Давайте не будем слепыми в нашей ненависти к России и всему русскому. Эту болезнь нужно обязательно вылечить! Автор молодец. Русофобия польская по большей части придумана, внушима полякам в головы с малолетства. Только. боюсь, одного его призыва недостаточно, чтобы перестроить целую систему воспитания польских патриотов в школах и институтах. Получается, что каждый поляк должен прийти к выводам об абсурдности русофобии самостоятельно.
Я не призываю к бездумной любви к русским, тем более к большевикам (упаси меня Боже от чего-либо подобного!). Я призываю отбросить романтический пыл в политике (но не только), прежде всего в отношении России. Разумно. Я бы ещё добавила, что смотреть надо на факты, а не на идеологию. Большевистская идеология панам не по нраву. Но и люди с такой идеологией сделали для Польши что-то полезное. Страну почти заново отстроили, неграмотность ликвидировали, промышленность мало-мальски развили, безработицу ликвидировали. На американские кредиты, быть может, лучше бы сделали. Однако же сама Польша, без кредитов и коммунистов, ничего этого не сделала бы. Глупо сидеть в яме, и ругаться на человека, подавшего вам лестницу, что она не золотая.
Scirpus, спасибо за перевод! Stanys, спасибо за интересную находку!
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Чтобы писать комментарии Вам необходимо зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
» Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации. Зарегистрируйтесь на портале чтобы оставлять комментарии
Материалы предназначены только для ознакомления и обсуждения. Все права на публикации принадлежат их авторам и первоисточникам. Администрация сайта может не разделять мнения авторов и не несет ответственность за авторские материалы и перепечатку с других сайтов. Ресурс может содержать материалы 16+
