В июле президент России опубликовал пространную статью на тему истории российско-украинских отношений под красноречивым называнием «Об историческом единстве русских и украинцев», причем сразу в двух языковых версиях: на русском и на украинском. На следующий день после публикации статьи, 13 июля, на сайте Кремля появилось дополнительное, спешно записанное анекдотичное интервью Путина, в котором он комментировал сам себя, объясняя, что имел в виду в своей статье. Крупный план лица российского лидера позволял заметить, что он чрезвычайно озлоблен и ожесточен.

Малороссийский сепаратизм

Статья представляет интерпретацию истории Украины (а отчасти также и Белоруссии), известную по публиковавшимся во времена царской и советской России историческим трудам и учебникам. Центральным становится в ней тезис о национальном единстве средневековой Руси, которая не сразу сумела воссоздать единое государство после периода раздробленности и нашествия Батыя. Ее западная часть попала под иностранное, польско-литовское влияние, что отодвинуло объединение. В рамках этого подхода проводится мысль, что украинские заднепровские земли вернулись в русское/российское государство в 1654 году в результате решения Переяславской Рады, а Белоруссия и лежащие между Днепром и Бугом «малороссийские» территории воссоединились с Россией после разделов Речи Посполитой. В свою очередь, Галицию, которая оказалась в 1772 под австрийским владычеством, а потом вошла в состав довоенной Польши, а также находившееся в составе Венгрии Закарпатье удалось объединить с российским государством лишь в 1939 и 1945 годах.

Согласно концепции Путина, иллюзии большевиков привели к тому, что белорусов и малороссов признали отдельными народами, а что еще хуже, Россию превратили в федерацию советских республик, которым предоставили право на отделение. Тем не менее многие жители Украины продолжают считать, что они и русские — это один народ.

Вопреки многочисленным комментариям, заявления Путина на историческую тему не следует считать полной бессмыслицей. Конечно, представление о единстве средневековой России, несомненно, содержит в себе преувеличение, возражение вызывают также некоторые другие предлагаемые им интерпретации. Помимо этого в тексте присутствует типичная для основного течения российской исторической науки методологическая ошибка. Это убежденность в неизменности значения слов на протяжении веков, склоняющая считать, что понятие «русский» в средневековых летописях значило то же, что означает сейчас.

Между тем справедливости ради следует отметить, что многие из идей Путина ранее звучали в работах признанных ученых: не только российских, но и украинских во главе, например, с Николаем Костомаровым — одним из символов украинского движения XIX века.

Более того, саму идею, что малороссы и великороссы — это один и тот же народ, во второй половине XVII века продвигали элиты казацкого государства. В XIX веке, в свою очередь, значительная часть образованного населения территорий современной Украины, в особенности тех, которые Польша утратила после восстания Хмельницкого, причисляла себя одновременно и к малороссам, и к русским. Примером может здесь служить Иван Паскевич. Даже в Галиции в 1860-1870-х годах москвофильское движение было гораздо сильнее, чем украинское, что уж говорить о Российской империи, которая активно боролась с «малороссийским сепаратизмом». После 1905 года украинское национальное движение интенсивно развивалось, но вполне возможно, что если бы не Первая мировая война, на значительной части сегодняшней Украины сохранилось бы малороссийское самосознание. Правда и то, что польское государство, а в XIX веке польские национальные элиты, вели систематическую борьбу со «всерусской идеей».

Статья Путина намекает на множество угроз. Из утверждения, что украинцы и русские — это один народ, следует логичный вывод о принадлежности Украины к российской национальной территории, простирающейся до Буга. Политика России в отношении нее становится таким образом политикой в отношении собственной национальной и утраченной государственной территории. Путин выступает в роли не поборника российской имперской идеи, а защитника существующего в его воображении «всерусского» народа, российского государства, которому угрожают поползновения Запада, стремящегося сделать из Украины «анти-Россию».

Хуже того, Путин, как кажется, не способен понять иные точки зрения, в чем убеждают эмоции, которые он демонстрирует в своем интервью. Он искренне считает единственно верным обрисованное им видение истории Украины, опирающееся на принципы этнического национализма во всерусской версии, не понимая, что события прошлого можно интерпретировать иначе. С конца XIX века всерусскую идеологию отметали почти все украинские историки, которые работали вне досягаемости власти Кремля. Сегодня, в свою очередь, они все чаще говорят о Речи Посполитой, называя ее родиной современных поляков, литовцев, украинцев и белорусов, а также пространством, которое позволило сформироваться самобытной украинской национальной культуре. Путин игнорирует также то, что национальная идентификация опирается не только на общность языка, веры или обычаев, но прежде всего на общественное самосознание. Кроме того, российский президент полагает, что ее можно легко изменить при помощи действий на государственном уровне.

Война или блеф

Российский лидер (а также значительная часть стоящих за ним элит), опираясь на этнонационалистические убеждения, принимает такую логику, которая ранее подтолкнула к войнам сторонников «Великой Сербии», а в первой половине XX века — «Великой Германии». В любом случае он проводит мысль, что Украина в ее современных границах имеет право на существование только при условии сохранения тесных связей с Россией, как второе русское государство, и отказа от формирования своего самосознания на базе антироссийской идеологии. Если она этого не сделает, Москва как минимум признает так называемые Донецкую и Луганскую народные республики, а также продолжит дестабилизировать украинское государство, стараясь лишить его всех тех земель, где население сохранило чувство общности с русскими. Действительно ли он отважится интенсифицировать военные действия или это просто блеф, сказать сложно. Ясно то, что он хочет, чтобы мы об этом размышляли.

Это четкое послание Западу с призывом «не мутить воду». В первую очередь оно адресовано тем странам, элитам которых сложно сейчас признать Украину отдельным от России государственным образованием, а украинцев — самостоятельным народом с собственной историей. Одновременно оно предназначено для тех жителей южных и восточных регионов Украины, которым не нравится политика Киева. Эту гипотезу подтверждает факт, что статья была опубликована не только на русском, но и на украинском языке, а также слова об ошибках обеих сторон и бедах последних лет.

С политической точки зрения путинский текст следует счесть ответом на Вильнюсское заявление, в котором министр Дмитрий Кулеба от имени всего украинского государства признал Речь Посполитую не чуждым, поработившем украинцев государством, а частью украинского национального наследия. В документе, подписанном 7 июля 2021 года, напоминается, что политическая культура Украины сформировалась в давней Речи Посполитой и она имеет гораздо более глубокие демократические традиции, чем российская, включающие в себя право выступить против власти, которая попирает основополагающие гражданские права и свободы.

Эффективный противник

В статье не содержится никакого послания для Польши, к которой Путин относится с долей почтения, как к эффективному противнику. Можно, однако, предположить, что российское государство активизирует свои действия, направленные на изображение нашей истории в негативном ключе. Польшу это должно склонять лишь к более решительному использованию политики «мягкой силы» в отношении Украины и, невзирая на сложные условия, Белоруссии. Одновременно следует быть готовыми к шагам, которые позволят российской и западной общественности увидеть, как Кремль манипулирует историей, причем не только XX века. Следует одновременно подчеркивать, что политика Путина в отношении Украины и Белоруссии опирается на отсутствующее в международном праве понятие национальной исторической территории, а неспособность кремлевских элит смириться с провалом всерусского проекта подтолкивает их к нарушению элементарных международных норм, в том числе принципа суверенного равноправия государств. Это, в свою очередь, делает невозможной теоретически желательную нормализацию отношений России с соседями, ЕС и НАТО.