Пока Джо Байден начал ссориться со странами Ближнего Востока, Китай предложил пять инициатив по стабильности в регионе. Среди них уважение национальных интересов, огромные инвестиции, арабо-израильское урегулирование и ядерное нераспространение. Такая позиция Пекина идет вразрез интересам США, но как реагировать на происходящее России, которая имеет крепкие связи со многими странами в регионе?
Министр иностранных дел Китая Ван И, который совершает недельное турне по странам Ближнего Востока, выдвинул инициативу из пяти пунктов по достижению безопасности и стабильности в регионе. Дипломат напомнил, что Ближний Восток когда-то был «горой цивилизации» в истории человечества, но после долгосрочных конфликтов и потрясений выглядит депрессивным в глазах всего мира. Потому, во-первых, Ван И предлагает не смотреть на Ближний Восток с точки зрения геополитической конкуренции и исключить внешнее давление на страны региона.
Во-вторых, подходить к урегулированию конфликтов надо с позиций справедливости и беспристрастности, добавил он. «Наиболее заметным признаком достижения справедливости на Ближнем Востоке является решение палестинского вопроса и реализация «решения о двух государствах». В-третьих, не менее важным он считает обеспечение нераспространения ядерного оружия, включая возобновление действия механизмов «иранской ядерной сделки».
В-четвертых, Ван И призывает страны Персидского залива вести равноправный диалог, понимать друг друга и улучшать свои отношения. «Мы также должны решительно бороться с терроризмом и продвигать процесс дерадикализации», – уверен министр.
В-пятых, Китай хотел бы ускорить экономическое сотрудничество. «Необходимо объединить различные ресурсы Ближнего Востока, чтобы помочь постконфликтным странам провести реконструкцию, поддержать диверсифицированный экономический рост нефтедобывающих стран и помочь другим странам Ближнего Востока развиваться и возрождаться», – заявил Ван И, напомнив о том, что Пекин подписал документ «Один пояс, один путь» с 19 странами региона.
Кроме того, китайский министр уже посетил Саудовскую Аравию и Турцию, на очереди Иран, ОАЭ, Бахрейн и Оман. В настоящее время Пекин выстраивает новую модель развития и готов поделиться возможностями своего рынка со странами Ближнего Востока, активно готовясь к китайско-арабскому саммиту.
Эксперты указывают, что пока президент США Джо Байден вошел в жесткую конфронтацию с Турцией и Саудовской Аравией, Китай попробовал «оперативно занять эту нишу» и «обойти американцев с фланга». Тем не менее, как отмечает ученый-китаист Николай Вавилов, присутствие КНР на Ближнем Востоке де-факто буксует. Примером тому является откладывание крупных сделок между Китаем и Ираном по скоростным железным дорогам. «Внутренняя культурная и гуманитарная составляющая Ближнего Востока сопротивляется политическому приходу Китая.
И здесь возникает место для Москвы, как арбитра и третьей силы в американо-китайском конфликте. Но такие же шансы есть у Индии и некоторых европейских стран, об этом не стоит забывать»,
– считает Вавилов.
По его мнению, многое зависит от активной позиции России. «Практика показывает, что китайцы не могут обойтись в регионе без политического и гуманитарного урегулирования Москвы, что дает простор укреплению наших двусторонних связей через сотрудничество внешнеполитических ведомств», – уверен эксперт.
Ученый-китаист указывает на то, что коммунистическая идеология КНР помогает Пекину работать со многими арабскими режимами, сформировавшимися под значительным влиянием социалистических идей, которых придерживаются правящие партии этих стран. «Кроме того, несмотря на выпады американской пропаганды, мусульмане чувствуют себя достаточно комфортно в Китае, который достиг весомых успехов в развитии своих мусульманских регионов. И это хорошая «рекламная витрина» для работы Пекина с мусульманскими странами. Хотя при этом не нужно забывать, что в целом на Ближнем Востоке относятся к китайцам как к язычникам», – добавил Вавилов.
Однако старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Василий Кашин считает, что Россия и Китай на Ближнем Востоке – несопоставимые величины. «Китай – крупный экономический партнер всего региона на протяжении десятилетий. Китай – это основное направление экспорта для стран региона, важнейший источник инвестиций, партнер в технологической области и так далее. У России есть военное присутствие в Сирии, с недавних пор еще и в Судане, военно-политическое и военно-технологическое сотрудничество с рядом стран региона. Но роль России в экономике Ближнего Востока, по сравнению с китайской, значительно мала», – рассказал Кашин.
К тому же у России есть диспропорция в сотрудничестве со странами Ближнего Востока.
С одними государствами это сотрудничество развивается, а с другими его нет вообще. «Мы значительно сотрудничаем с Сирией и Ираном, а с Саудовской Аравией или Катаром наше сотрудничество куда слабее. Благодаря сирийской военной операции, у нас появился рост влияния, но по ряду ключевых направлений мы китайцам там вообще не конкуренты. У нас есть незначительная конкуренция с Пекином на рынке оружия, мы поставляем туда сельхозпродукцию, пытаемся выйти на рынок атомной энергетики, телекоммуникаций и другой продукции двойного назначения. Но китайцы пытаются выйти на местный рынок хайтека, а также импортируют в больших объемах оттуда нефть и газ. Потому, с моей точки зрения, нам безразлично растущее влияние Китая на Ближнем Востоке», – уверен эксперт.
Что касается политической роли Китая в регионе, то она значительно отличается от нашей. «Идеология Компартии Китая (КПК) не предназначается Пекином для экспорта. В этом плане китайцы – комфортные партнеры, им все равно, с кем торговать: суннитами, шиитами, арабами, персами или евреями... Сотрудничество стран Ближнего Востока с Китаем омрачает лишь педалируемая с Запада тема ужесточения политики КПК к мусульманам-суннитам в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР», – добавляет собеседник.
Политическая «мягкая сила» Китая, убежден Кашин, в его экономике. В отличие от Москвы, Пекин имеет экономическое присутствие во всех странах региона и тем самым китайцы «скованны в своих действиях, не могут поддержать одну сторону против другой». «Поэтому роль политического миротворца от экономики для Китая является довольно подходящей», – пояснил эксперт.
Впрочем, российско-китайские интересы сходятся на Иране. «Китай не хочет допустить роста давления на Иран. У нас были совместные действия с Китаем на этом направлении. Например, в 2019 году в Аравийском море прошли совместные учения военно-морских сил России, Китая и Ирана. Китай представляет экономическую угрозу для России на Ближнем Востоке только в очень узких секторах. В целом для России было бы выгодно взаимодействовать с Китаем в этом регионе, чтобы противостоять США. Штаты применили к нам вторичные санкции, наказывают всех, кто сотрудничает с нами. Поэтому чем больше китайцы теснят американцев из региона, тем лучше для нас», – уверен Кашин.
Замдиректора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский также уверен, что Китай начнет выдавливать американцев из региона с помощью инвестиций, объем которых за рубеж составляет порядка 140 млрд долларов в год. «Позиции американцев на Ближнем Востоке слабеют день ото дня, а китайская мощь крепнет», – утверждает Островский.
В случае ослабления американских позиций в регионе России не будет от этого ни жарко, ни холодно. «Наш потолок там пока что – проекты вроде военно-морской базы в Южном Судане. А Асуанскую плотину, как во времена Никиты Хрущева, мы уже не потянем. Да и незачем нам лезть во все арабские дела, кроме отдельных случаев. Если мы туда сунемся, наши инвестиции очень быстро обнулятся с учетом взрывоопасной ситуации в этом регионе», – полагает собеседник.
По словам Островского, влияние китайцев на Ближнем Востоке усилилось благодаря проекту «Морской Шелковый путь XXI века», и объем инвестиций в «Один пояс, один путь» составляет треть от общего объема внешней торговли КНР. «Есть опасность, что китайцы загонят всех в долговую кабалу. США и Евросоюз всячески раскручивают эту угрозу по всему миру, пугая остальные страны. Китай раньше ориентировался на развитые экономически государства, а сейчас эта доля переориентирована на арабский мир, где авторитет Китая усилился в силу экономических факторов, а не политических», – уверен Островский.
В то же время глава центра исламских исследований Института инновационного развития Кирилл Семенов счел китайскую инициативу лишенной конкретики. «Пять принципов сформулированы так, чтобы угодить всем странам Ближнего Востока и основным внешним игрокам в регионе. Мы пока не видим ярко выраженных интересов Китая на Ближнем Востоке, в отличие от тех же США, России или Турции. Все-таки главный приоритет для экспансии у Китая сейчас – это государства Африки. Туда идут значительные ресурсы, есть планы и ясные концепции по развитию сотрудничества», – считает эксперт.
По его словам, в плане российских интересов Китай гораздо опаснее в Центральной Азии, где происходит «конкретная экономическая экспансия Пекина». «На Ближнем Востоке существует большой запрос на грубую силу и военную помощь. А Китай не делает ставку на силу, его экспансия – экономическая. Поэтому главными конкурентами России на Ближнем Востоке являются США и Турция, а не Китай», – подытожил Семенов.
