В. АЛЕКСАНДРОВ
Несколько дней назад я побывал в Минске и встретился с президентом Белоруссии Александром Григорьевичем Лукашенко. "Батька" был поразительно открыт и искренен. Его рассказ о белорусской жизни, о собственных переживаниях, об огорчениях и радостях напоминал четырёхчасовую исповедь. Читателям "Завтра" будет важно услышать фрагменты этой исповеди, которую мы намерены публиковать в нескольких номерах нашей газеты.
| Александр Проханов |
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ. Александр Григорьевич, в декабре в Белоруссии, по существу, была сорвана попытка государственного переворота. Идут следственные процедуры. Что выявлено в результате этих следствий? Кто является финансовым и политическим спонсором этих событий? Были ли среди этих спонсоров российские компании, политические силы, элиты? Как эта травма, а это, конечно была травма, деформировала внутреннюю и внешнюю политику Белоруссии? Расскажите об этом.
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО. Александр Андреевич, на всех стадиях развития событий я не просто был посвящён в них, а видел всё в режиме реального времени, фактически был вовлечён в руководство операции. Задержано около 630 человек, из них осудили 47. Всего там было около 5 тысяч человек. А где допустимо, чтобы бандгруппы безнаказанно орудовали?
Там половина была — зеваки, много людей подвыпивших. Прошли выборы, а у нас, как в советские времена, на участках — и буфеты, и пиво. А эти так называемые оппозиционеры хитро поступили: они пошли с Октябрьской площади до площади Независимости, это километра полтора, и кричали, что Лукашенко низвергнут, новая власть, создан комитет спасения, новое правительство и так далее. Зеваки: "Как? Лукашенко нет? Вот новая власть идёт?"
Милиции нигде не было. Это было моё распоряжение, чтобы не дать "заинтересованным силам" снять картинку, что для них было главным. Возможно, это моя ошибка: надо было запереть их на Октябрьской площади и никуда не пускать. Сняли бы картинку и разошлись. А я, кроме нескольких представителей ГАИ, убрал милицию с улицы. Кстати, толпа набросилась на гаишников и ноги им переломала. А что те могли сделать против трёх тысяч?
Ну, а когда подошли к Дому правительства, их уже 5 тысяч набралось. Когда толпа стала штурмовать, я министру внутренних дел отдал распоряжение отсечь "головку". И когда это сделали, все зеваки разбежались. Семь с половиной минут шла операция. Всё происходившее зафиксировано на плёнку не только камерами наблюдения. Журналисты России, Грузии, Украины снимали и передали нам плёнки в рамках следствия. В отличие от "демократических" америк и европ, мы никого водой не поливали в этот мороз, слезоточивого газа не применяли, никого не стреляли, не ломали, не крошили, не били. Как по "Белому дому" в своё время, мы из танков не стреляли. Мы защитили по закону правительственное здание. А если ты вступал в драку с ОМОНом, то дубинкой по спине получал, разумеется.
Вот говорят: если бы на следующий день Лукашенко всех выпустил, всё было бы нормально. С кем нормально? С Западом? С Америкой? С ними разговаривать невозможно. Нельзя с ними разговаривать! Они непорядочные люди: говорят одно, а думают другое.
Меня настораживал такой факт: почему вдруг в канун выборов два министра иностранных дел — Польши и Германии — попросились ко мне на прием? Когда мне доложили, дословно передаю, что сказал: здесь что-то не то. Не понимаю цели их визита. Чего они ко мне едут?
Наша "пятая колонна" — это никакая не оппозиция — сразу начала выть, что они рейтинг мне таким образом поднимают. Я говорю: позвольте, мне рейтинга никакого не надо. Они еще условия предварительные своего визита пытались выдвинуть: в средствах массовой информации надо меньше говорить и использовать этот визит и так далее. Я сказал главе администрации: мы в их визите сейчас не нуждаемся.
"Нет, нет,— они сразу,— никаких условий. Мы хотим приехать". Говорю: пожалуйста. Сидели, разговаривали, милая беседа: мы вас в этом понимаем, там поддерживаем…
С Владимиром Владимировичем Путиным мы тему этого визита затронули в разговоре, я ему сказал: в России полагали, что Лукашенко заигрывал с Западом и чуть ли не в ту сторону развернулся. Какая чушь! У нас с Западом разные идеологические взгляды. Я идеологически чужой для них человек. Я не могу их песню спеть, и всегда это открыто и честно говорю.
Но сегодня у нас товарооборот с Западом — 48%, с Россией — 45%. Я могу игнорировать то, что мы половиной продукции торгуем с Европейским союзом и с Америкой? Нет. Наш взаиморасчёт осуществляется в долларах и евро даже с Россией. Мы просили россиян: давайте на российский рубль перейдём. Почему мы с россиянами торгуем через американца? Давайте будем у вас зарабатывать российский рубль. Вы же хотите рубль сделать региональной валютой? С этого и начнём: взаиморасчёты производить в российских рублях. Кудрин: нет, в долларах. Мы очень много теряем на этом, конвертируя российский рубль в доллар, белорусский… Катавасия.
Не такой уж дурак и простофиля Лукашенко: на Запад он хотел развернуться, повернуться к России спиной. Ну, хорошо, пошёл завтра не Лукашенко, другой, на Запад. И что? Скажите, что Белоруссия от этого получит? Свои потребности в экономике мы удовлетворим за счет Запада и Америки? Нет. Чего у нас нет, есть в России. Не говоря об историческом прошлом, о том, что все мы — русские люди. Так какой идиот, будучи президентом здесь, сможет повернуть страну спиной к тому, что тебе нужно?
Ну, приехали они в канун выборов. Теперь я знаю, почему: чтобы меня убаюкать. Я никогда не думал, что в нашей стране, где "пятая колонна" насчитывает всего 800 человек, боевиков 400, мы их всех поименно знаем, они только в Минске сидят, только на деньги иностранцев, такое может произойти: эта драчка, попытка погрома.
Российские каналы давали возможность нашим оппозиционерам высказать всё, что те хотели. Более того, если раньше предвыборные дебаты записывали, то на этот раз 9 альтернативных кандидатов потребовали: дайте нам прямой эфир. Запад сразу завопил: "Прямой эфир! Прямой эфир!" Я сказал: хорошо — прямой эфир.
Дальше: введите нас в избирательную комиссию, в центризбирком. Ввели.
При этом убедились, какие это партии: у них несколько десятков — бывшие заключённые, и их рекомендовали в комиссии. У нас по закону этого нельзя делать. То есть у них даже не хватило людей ввести в эти комиссии. Если бы мы принципиально подошли, из них ни один бы не зарегистрировался: они подписи не собрали. Даже помогли им собрать подписи, отдали полмиллиона наших подписей, чтобы их зарегистрировать, чтобы Запад не вопил, что тут диктатор, один узурпировал власть, никого не пускает. Я просил: никого не отводите. Из 10 одного отвели, 9 осталось.
Сделали все: чтобы зарегистрировали, дали эфир. А призывы у кандидатов были одни: на площадь! Дошло до такого: "Российская пуля— в лоб Лукашенко!" Я всё терпел, чтобы меня нигде не упрекали, что я силой держу власть. Только с Запада и из России на выборах было 2 тысячи наблюдателей. Из России не одни друзья к нам приехали. Мы сняли ограничения на въезд всех, кому даже был закрыт въезд в Белоруссию. Все приезжайте: спецслужбы, кто угодно.
В день голосования избирательные участки закрылись в 20 часов. А люди приехали кто с дачи, кто откуда. И толпы людей в девятом часу пришли проголосовать. Мне звонят: "Александр Григорьевич, что делать? Тысячи людей пришли к участку, хотят проголосовать". Знаем, что это мои сторонники. Но я сказал: нет, не надо, если решено в 20 закрыть участки — закрыть. И мы фактически плюнули в душу своим сторонникам, не продлили голосование до 22 часов. 80% примерно проголосовали за действующего президента. Так надо уметь проигрывать!
Нет! Почему мы их, так называемых друзей, попридержали, задержанных повезли куда следует? Мы хотели уточнить: кто они такие, оттуда их деньги? Почему переменились? Один их них — Санников — был замминистра иностранных дел. Второго я от тюрьмы спас. Он возглавлял Союз писателей, украл деньги. Раньше возглавлял газету или журнал — там уворовал. И в Союзе писателей тоже. Приходят документы мне на стол. Я говорю: заберите, видеть не хочу! Видеть не хочу! Еще не хватало — посадить председателя Союза писателей. А он в это время испугался и убежал в Финляндию. Мы его и регистрировать не имели права: надо, чтобы кандидат 5 лет перед выборами жил в стране. Но и его зарегистрировали.
Так мы хотели знать: откуда деньги? Там и российские деньги, мы эту тему не педалируем, но, к великому сожалению, это так.
Мы вынуждены были сказать прямо, что спецслужбы Германии и Польши организовывали эти события. Это выявило следствие, задержанные дали показания.
А то, что их якобы пытали... До какого идиотизма можно дойти! Если бы до меня дошла информация о каких-то пытках, ни одного человека на должности не осталось бы! В наше время в центре Европы! Зачем? Зачем?!
Расскажу такой случай. Один деятель объявил голодовку: не буду есть. Ну и голодает. Мне докладывает председатель КГБ: не ест. Я говорю: что в этих случаях делают? Можно принудительно накормить. Повезли его в госпиталь кормить. Он сразу: кормить не надо. Всё рассказал: куда возили, в каких особняках и как писали эти программы, как перечисляли деньги.
И знаете, что поражает? Великий Запад, а чиновники все на этом кормятся. Это их бизнес! Сейчас объявили Евросоюз, Америка, что готовы "пятой колонне" через фонды определённые выделить 87 миллионов евро. Деньги налогоплательщиков — в фонд. Фонд немножко отстегнул себе. По определённым схемам через Литву, Польшу, часть Украины пошли эти деньги. А на этих точках сидят люди, и пока "пятой колонне" деньги дойдут, остаётся примерно 10%. А что так возбудились в Польше и Германии, когда я сказал, что это их спецслужбы готовили? Мы назвали факты. Проверьте. Проверять не хотят.
Так и с отдельными людьми. Кричат: убил! Повесил! Как белорусы говорят, "скраденные", похищенные. Но вот обнаружили в Германии где-то человека, их газеты напечатали, фотографии его опубликовали. Мы срочно потребовали: дайте нам информацию. До сих пор ответа нет. Так где эти люди?
Один из экс-кандидатов, который был на подписке о невыезде — они все на подписке — куда-то сбежал. Я молю Бога, чтобы они все сбежали! Вот завтра бы! Но они там не нужны никому. Они не нужны и здесь.
Россия многолика, там разные политические силы и финансы. Руководству России я говорил: это всё-таки Россия, а вы там руководители. И если у нас такие добрые отношения и мы стремимся построить единое государство, вы, пожалуйста, помогите нам, чтобы из России деньги не шли на "пятую колонну". Подчёркиваю: это не оппозиция, а "пятая колонна".
Я смотрю на коммунистов России. Это оппозиция, но где коммунисты сказали: введите санкции против России, поставьте ядерное оружие вокруг, чтобы даже не вздохнули россияне, которые поддерживают Путина—Медведева. А наши требуют: немедленно санкции! Запретили въезд нескольким белорусским официальным лицам на Запад, они, наша "пятая колонна", возмущаются: что за санкции? Надо экономические ввести, чтобы эти белорусы почувствовали, как кого надо поддерживать. Оппозиция в России так не выступает. Хотя правая похоже выступает, обращаясь к американцам. Но это кучка, которая вряд ли имеет какое-то влияние.
Всё было непросто, хоть и обошлось. Но это нам наука: никогда нельзя бдительности терять. В покое нас никто не оставит. Никто! Легко и просто нам никогда не будет. Мы это чётко сознаём, поэтому опираемся только на свои силы.
Хотелось бы, чтобы нас в этом понимали. На коленях ни перед кем стоять не будем. Выдержим. Нас в середине прошлого века выровняли с землёй. Когда старики видят, что мы своими руками создаем, они плачут, говорят: "Мы не думали, что хотя в каком-нибудь доме будем жить". А сегодня мы уже сокращаем строительство жилья, потому что, за исключением Минска, всего полтора-два года люди стоят на очереди, и получают жильё.
Приоритетом у нас в течение трёх пятилеток были экспорт, жильё, продовольствие. С продовольствием решили вопрос. С жильём разобрались более-менее. По экспорту предстоит работать. Это валюта. Цены на нефть, газ опять подскочили. Сколько надо продать колбасы, картошки, молочных продуктов, тракторов, чтобы заплатить по таким ценам за природный газ и нефть!
Порой говорят: Лукашенко с Путиным враги. Никогда не были врагами. Никогда! Как нас ни сталкивали. Он где-то что-то сказал. Я где-то что-то сказал… Но врагами мы никогда не были. Мы разговаривали нормально, обсуждали все проблемы. Последний Совет министров — это, можно сказать, прорыв наших отношений. Мы подписали соглашение по атомной станции, которое три года не могли выработать. Другие вопросы решили. В принципе нерешённых вопросов не осталось. Во время моего предстоящего визита в Москву все политические вопросы с руководством России разрешим.
И не потому, что Лукашенко на Западе не принимают, он развернулся к России. Я Владимиру Владимировичу сказал: "Если ты думаешь, что мы не будем выстраивать отношения с Западом — ошибаешься. Вы уже чуть ли не в НАТО готовы вступить. А почему мы должны собачиться с натовцами и европейцами? Нет, мы будем выстраивать нормальные отношения". Мы как между молотом и наковальней оказались между Россией и Европейским союзом: и те нас душат, и эти нас давят. Понятно, судьба такая — мы на перекрёстке, у нас географический центр Европы. Мы не хотим быть разделительной полосой, а хотим, чтобы к нам нормально относились, и мы будем эти отношения выстраивать, не поворачивая ни на запад, ни на север, ни на восток. Мы здесь, это наша земля. Я хочу, чтобы нас понимали, и когда Проханов выступает по радио и о нас говорит, я со слезами на глазах его слушаю. И я прежде всего говорю это таким вот людям: мы — русские. Мы не россияне, мы русские люди. Помните расхожий бытовой тезис: мы ж русские люди. Вы из этого исходите.
Коли сами говорите, что вы — четвертая власть, значит, должны какие-то государственные властные функции осуществлять. Я не знаю, какой смысл вы вкладываете, говоря о гражданском обществе. Если вы имеете ввиду то, какое гражданское общество запад нам навязывает, что они под этим понимают? Звучит красиво. Это уже как демократия: море стандартов, а цель одна — наклонить, сломать. У них гражданское общество — другое понятие, отличное от нашего. Возьмем только часть того, что они проповедуют: роль оппозиции. Оппозиция должна быть видна в средствах массовой информации. У оппозиции свои СМИ. Государственные СМИ, которыми управляем мы, власть предержащие, в основном нашу точку зрения отражают, но деятельности оппозиции все равно касаются, и даже деятельности "пятой колонны" в Белоруссии, то есть волей-неволей освещают их деятельность. Средствам массовой информации нужны объективность, правдивость. Этого не хватает. И какую-то воспитательную функцию СМИ должны осуществлять.
АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ. Как вы считаете, Александр Григорьевич, достоверно ли СМИ России отображали события 19 декабря в Белоруссии?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО. Я разные российские каналы телевидения смотрю, даже RTVI. Есть на этом канале Альбац. Вот она рассказывает о наших событиях 19 декабря. Говорит, мол, вы сами можете судить, Ирину Халиб арестовали, задержали, били. Вот момент задержания. И якобы по телефону та отсюда — они дают это в эфир — звонит: "Меня, — по телефону такой вопль!— задержали, по морде бьют, идите, такие-сякие, отсюда! Мать-перемать!"— и душераздирающий крик. Потом пип-пип-пип…
А в этот момент, когда ОМОН начал действовать, оказывается, они с Санниковым — это муж её — сбежали с площади, бросив своих сторонников: сели в машину — и бежать. А наши спецслужбы, скажу вам откровенно, их "ведут": одна машина впереди, вторая сзади. Контролируются телефоны её. И она в этот момент, сидя в машине, звонит, кричит, что её избивают. Это записывается, что она звонит из машины. Через несколько секунд по этому же телефону говорит: "Мама, ты посмотри там, как покормить ребёнка". И прочее. Буквально через секунды.
Надо сказать — впечатляюще сделали: душераздирающий плач, женщину бьют. Кто в России в этот момент слушает, думает: ну… Даже я в тот момент думаю: "Зачем женщину били?" Приглашаю председателя КГБ: объяснитесь. Он: "Одну минуточку, Александр Григорьевич,— поднимает трубку по своему подразделению,— передайте нам всё". И мне на стол — документы, записи. Я вынужден был перед председателем КГБ извиниться.
И эта Альбац, от данного "телефонного разговора" отталкиваясь, начала: "Этот подонок Лукашенко! Вот он побил-избил! Вот они в тюрьмах голодные на голом полу…" Такую картинку рисует — жуть!
Она убеждена, что это так и было? Нет. Это провокатор. Она — звено в этой провокации, играет свою роль. Это — средства массовой информации? Зачем так делать? Это враньё.
Или "Евроньюс". На следующий день после выборов я даю пресс-конференцию по результатам, "Евроньюс" ко мне подходит: "Надо взять у вас интервью. Прямая связь с Францией". Я сказал: "Буду говорить с вами, если вы скажете правду. Вот картинка, мы тоже снимали". Парень задает мне вопросы в их духе: "Что, вы не хотите, чтобы вас Европа признала?" И так далее, как ему поручено. Я говорю: "Да, мы хотим, вы покажите по событиям, как было, покажите правду". И он в этот момент, когда я даю интервью, у себя на канале заводит картинку погромов Дома правительства.
Почему не хотите правду сказать: да, Лукашенко плохо поступил, что защитил Дом правительства, что он разогнал людей, что 640 человек арестовал, что в число арестованных попали экс-кандидаты… Это точка зрения, она имеет право на жизнь. Может, я неправильно поступил, а я считаю, что правильно. Потому что есть конституция, и есть закон. Считаете, что неправильно, но покажите альтернативную точку зрения и скажите, что Лукашенко разогнал этих людей, а какое-то количество их арестовал, когда они громили Дом правительства. Это скажите. Но нет.
Почему врут? Потому что в том случае СМИ выступают как орудие борьбы. Я против этого. Если даже мы в белорусских СМИ ошибаемся и перебираем слишком своей государственности, это потому, что пытаемся защититься, отбиться. У нас с Владимиром Владимировичем был разговор. Я ему сказал: "Знаешь, — и ты, и Медведев, и другие критикуют за то, что я говорю. А что у вас говорят журналисты или некоторые депутаты? У вас так система выстроена: надо где-то гавкнуть — Жириновского выпустят. Видишь ли, ему Лукашенко в Белоруссии надоел — полтора десятка лет. В России он не надоел — два десятка лет?
Почему я вынужден реагировать на какие-то действия и заявления? Потому что если у нас журналист или даже премьер-министр скажeт, у вас это не услышат. Когда Лукашенко то же самое скажет, если даже переврут, но вы услышите, поэтому о каких-то вещах я вынужден сам говорить.
Иногда вы, представители СМИ, или не хотите знать, или по каким-то причинам не даёте донести то, что мы думаем. В какой роли вы в таком случае выступаете? Риторический вопрос. Я за объективность. Поверьте, я никогда чрезмерно не перебирал в СМИ, защищая себя и свою власть. Это маленькая толика была в моём имидже, в поведении, в моей политике. Да, я защищаю власть, я не держу её растопыренными пальцами. Ленин как учил? "Власть чего-то стоит, если она умеет защищаться". И это правильно. Говорят: "Он узурпировал власть". Подождите, ребята. Я узурпировал власть? А меня народ для чего избрал? Чтобы я, извините, сидел и смотрел, как страну перевернут? Так у нас уже было. С Горбачёвым мы встречаемся часто, я ему говорю: главная причина того, что произошло в распаде Советского Союза, то, что у нас не было сильного волевого человека, который бы осуществлял свои функции по конституции. Ведь на моих глазах Беловежская пуща была. Я бы определённо поступил, о чём публично сказал, когда голосовал против распада Советского Союза: я бы никого не бил, а разбросал бы вокруг резиденции "егозу", колючую проволоку. Не перепрыгнешь, а если полезешь через неё, то порежешь всё на свете. Пейте, гуляйте там, даже спецсвязь бы не отключал, звоните Бушу. Все демократично. Сидите там.
Как бы народ отреагировал? Аплодисментами!
Но ты этого не сделал. Ты — глава государства, у тебя конституция на столе лежала и, дай Бог, какая. Никого не бей, не души, никого не трави, а действуй по конституции, даже если бы тебе пришлось поплатиться за это. А ты за свою шкуру дрожал? "Как это будет? Что это будет?"
Я всегда думаю о том, что мне еще здесь жить, не будучи президентом. В предвыборную кампанию, когда ещё с Кебичем мы избирались, до стрельбы доходило, когда в меня стреляли на границе с Россией. Вы об этом помните? Нет. Я не стал даже педалировать эту тему. Сказал КГБ: "Положите эти документы в архив". Только выяснили, откуда ноги растут. Сейчас эти люди сидят в России. Они тогда пришли к Кебичу — мы с ним тогда лидировали в гонке — сказали: "Давайте, вашу машину расстреляем и Лукашенко. А свалим на националистов". Такая сватка была.
Думаете, я не понимаю, что такое частная собственность, что она эффективнее, чем ничья? Только у меня понимание частной собственности такое: частная собственность, созданная "от пирожка", когда ты стоял и первый свой цент зарабатывал, выпекая и продавая пирожки, и приватизированная, прихваченная от народа, — это разная частная собственность. То, что ты сам выстрадал, в целом и эффективнее будет. И польза, и беречь ты её будешь.
Пример. Дерипаска во время кризиса куда побежал? К государству. А почему он из собственного кармана миллиард не достал и в предприятие не вложил, которое он приватизировал?
А зачем ему свои вкладывать? А вдруг кризис продлится? А вдруг бизнес рухнет вообще? А так миллиарды вывезены, они за границей. Так чего не сохраняешь свою собственность, прежде всего за счёт своих ресурсов?
Я смотрю на свои старые статьи и вижу Лукашенко-романтика. Тогда я первые фермерские хозяйства создавал. Метался по всему Советскому Союзу, обучая аренде. Видел пьяные лица: вчера люди напились, а сегодня меня слушают. А я боролся, боролся и видел, что действительно хорошо: кусок земли будет у человека, он будет болеть за дело, нас накормит и так далее. С течением времени понял, насколько был романтичен. Хотя во многом был прав. Всё: нашу программу, нововведения — надо класть на общество, и если уж слишком топорщится, то не надо идти этим путём.
Какой журналист велик в моём понимании? Ты читаешь и видишь: он борется, он убеждён сам в том, что пишет, пусть даже он скажет неправду по незнанию, но с ним хочется встречаться, обсуждать проблему. И кажется, если ему правду скажешь, убедишь его, что это так, он понесёт эту правду. Я таких людей уважаю, даже если они не придерживаются моей точки зрения.
Когда у нас выборы были, мне говорили: давайте не будем этого приглашать, этого. Я сказал: мужики, надо всех пригласить. Если даже кто-то ненавидит Беларусь, к примеру, но неглупый человек, он приедет, увидит. Конечно, молниеносно не сможет отказаться от своих убеждений. Но в душе-то будет убеждён. И где-то в семье, в своём кругу скажет: мы писали, а ведь это же не так. И это уже будет благо. Потому что эти маленькие росточки пойдут. Поэтому я всегда за то, чтобы никому не ограничивать доступ. Пусть приедут, посмотрят, увидят то, что мы хотели показать всему миру, и унесут с собой.
Да, они не скажут для миллионов людей, но для десятков. Те захотят посмотреть. И пойдёт диалог. Я никогда не боялся журналистов, потому что никогда не врал. Если сегодня соврал, завтра сбрехал — и запутался. А журналисты сопоставят и спросят: а кому и где вы говорили правду? Поэтому говори правду, придерживайся одной линии или молчи. Считаю, что придерживаться надо линии правды.
Вот писали, что у меня то ли 6, то ли 11 миллиардов украденных денег. Но если думающему человеку скажут, он подумает: да, власть воровата. Но 11 миллиардов! Стоп. У него годовой бюджет страны 17 миллиардов. Как украсть можно у белорусов 11 миллиардов? Трактор "Беларус" стоит 20 тысяч долларов. Себестоимость его производства до 18 доходила. 2 тысячи на тракторе зарабатываем, зарплату завод платит с этого, развивается. Сколько там можно украсть? Это не нефть, газ выкачал, металлы. У нас этого нет.
Я реагировал на такие "сообщения" спокойно. Всё равно не убедишь народ, что ты у власти и не можешь украсть. Власть, мол, она такая. Сказать, что бывают исключения, и я как раз такой — нескромно. Я выбрал другую позицию: пройдёт время, убедитесь. Недавно Форбс опубликовал рейтинг миллиардеров. Где Лукашенко? Почему меня нет с 11 миллиардами? Фальшивка о моих миллиардах с Запада же пришла, прямо перед выборами вбросили. Мне прямо обидно стало: где мои деньги? Вот они сами и показали, что это — враньё. Начни я оправдываться, народ бы подумал: что-то не то. Хотя я надеюсь, что процентов 95 белорусов считают, что Лукашенко — не вор.
Знаете, почему я не могу отрезать себя от народа и делать не то, что ждут от меня люди? Когда был второй тур выборов в середине девяностых, было ясно, что я выиграю. Я в первом туре выиграл. Но меня на 3% понизили. И я 47% набрал. Я никакого шума не поднимал, никого не сажал — было, прошло. И мне рассказали, как в некоторых деревнях и городах голосовали люди. Я и сейчас перечитываю эти сообщения, и слёзы выступают на глазах. Люди годами лежали в постели недвижимы. И вот человек говорил сыну или дочери: "Ты меня отведи на участок, я за Лукашенко пойду голосовать". А тогда можно было по паспорту проголосовать за родственника. Ему: "Дай паспорт, я проголосую за тебя". "Нет, я пойду за Лукашенко голосовать, а то обманут". И так люди шли.
Вы понимание, что это предать нельзя? Если есть Бог на свете — даже Проханов говорит, что Бог есть, — он накажет. Он же накажет потом! Если так сошлось и тебя избрали президентом, ты должен жертвовать собой. Я никогда не поступлю так, чтобы этот старик или старуха сели и сказали: слушай, мы же ему верили, а он такой оказался. Это для меня. Это… Да сколько человеку надо? Миллиарды?
Средствам массовой информации я желаю писать правду.
Продолжение следует
