Интервью с Дмитрием Сусловым
Дмитрий Суслов – Российский эксперт по международной политике, заместитель директора и научный сотрудник научно-образовательного Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ
Как изменятся отношения России и США при новой администрации Байдена?
В целом, российско-американские отношения станут еще более конфронтационными при администрации Байдена. Усилится со стороны Соединенных Штатов резкая критика России по вопросам демократии, прав человека, по ценностной проблематике. Усилится американская геополитическая борьба с Россией на постсоветском пространстве и Соединенные Штаты будут гораздо более активно поддерживать Украину, а также, например, белорусскую оппозицию, Молдову, Грузию в противостоянии с Россией, и, в целом, активизируют свою дипломатию, как классическую, так и публичную на постсоветском пространстве. В результате, конечно же, общая атмосфера российско-американских отношений станет еще более ожесточенной.
Кроме того, Соединенные Штаты будут гораздо более активно подключать к политике сдерживания России своих союзников, в первую очередь, европейских союзников. И соответственно, синхронность координации действий США и ЕС усилится. В целом, усиление роли идеологии в американской внешней политике при Байдене приведет к консолидации трансатлантических отношений и усилению политики сдерживания США в отношении России. В этой связи, как я уже сказал, в целом российско-американские отношения станут еще более конфронтационными, и в России ждут новых американских санкций, более прямой поддержки российской оппозиции.
Риторика США с приходом Байдена изменилась, ужесточилась, по сравнению с администрацией Дональда Трампа. Например, призывы руководства американского госдепартамента незамедлительно освободить Алексея Навального – подобного рода риторика со стороны США звучала в конце администрации Барака Обамы, но не звучала со стороны Дональда Трампа. То есть США уже демонстрируют большую, открытую позицию поддержку российской оппозиции, российских либеральных НКО и т.п. В результате конфронтация между Россией и США лишь ужесточится, но в то же самое время мы видим возможности для избирательного сотрудничества между Россией и США по неким отдельным вопросам, где это соответствует интересам обеих сторон. Однако сразу надо учитывать, что данное избирательное сотрудничество будет не в силах изменить саму природу и тональность российско-американских отношений.
Избирательное сотрудничество будет касаться продления договора СНВ-3, и Россия приветствовала позицию администрации Байдена по этому вопросу, а российско-американские консультации по продлению договора СНВ-3 уже начались. Дальше, конечно же, будет диалог по контролю над вооружениями и способам укрепления стратегической стабильности после договора СНВ-3, поскольку обе стороны понимают, что само продление необходимо для того, чтобы выиграть временной лаг для ведения переговоров по тому, что будет после договора СНВ-3. Этот диалог будет очень непростой.
Заявленные как администрацией Байдена, так и Россией позиции по этому вопросу пока очень сильно отличаются друг от друга, если не сказать, что они противоположны. Например, Соединенные Штаты настаивают на том, чтобы после договора СНВ-3 все-таки был подключен Китай, и чтобы новое соглашение ограничивало так называемое нестратегическое или тактическое ядерное оружие. Россия против и того, и другого. Она в свою очередь настаивает на том, чтобы новое соглашение или комплекс соглашений охватывал все сферы, которые влияют на стратегическую стабильность, а это и противоракетная оборона, высокоточное вооружение во внеядерном отношении, и вооружение в космосе, а против этого категорически выступают Соединенные Штаты Америки и администрация Байдена, в частности.
Поэтому диалог не будет простым, возможно, нам и не удастся ни о чем договориться с администрацией Байдена и договор СНВ-3 останется последним большим российско-американским договором по контролю над вооружениями, или удастся договориться о какой-то серии политических новых режимов. В любом случае, этот диалог будет иметь место.
Россия и США будут взаимодействовать в многостороннем порядке по ядерным программам Ирана, Северной Кореи. Очень хотелось бы, чтобы с администрацией Байдена состоялся, наконец, диалог о кибербезопасности, и поскольку Байдена и его администрацию невозможно обвинить в некоем сговоре с Москвой, то вести этот диалог будет легче, несмотря на то, что стороны безусловно воспринимают друг друга как противников, но само ведение этого диалога с Россией вряд ли будет восприниматься в Соединенных Штатах как преступление и предательство американских национальных интересов.
Возможно, Россия и США также будут вести диалог по борьбе с изменениями климата, фокусируясь в основном, на арктические регионы, где, во-первых, изменение климата происходит в три раза больше, чем по планете в целом, во-вторых, Россия и США являются непосредственными соседями.
Общие отношения России и США с приходом администрации Байдена не изменятся.
Резюмируя, можно сказать, что общие отношения России и США с приходом администрации Байдена не изменятся. США будут по-прежнему рассматриваться Россией как главный стратегический противник и главная угроза российской национальной безопасности. Но при этом еще усилится идеологический фактор, то есть Соединенные Штаты будут восприниматься не только как геополитический противник, который стремится ослабить позицию России во всех регионах мира без исключения — на постсоветском пространстве, в Европе, на Ближнем Востоке, в Азии, в Латинской Америке, в Африке, везде. Но и как идеологический противник, то есть как страна, которая неприкрыто пытается ослабить, развалить российский внутриполитический режим и добиться смены режима в России. Подобная риторика в России уже ведется. Поэтому общее отношение к США будет как к врагу, к противнику — и политическому, и идеологическому.
Неслучайно заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков, характеризуя в своем недавнем интервью политику России в отношении США, заявил о том, что эта политика будет заключаться, с одной стороны, в тотальном сдерживании, то есть в борьбе с США во всех регионах мира и во всех средах, включая киберпространство, но сочетая это с некоторыми элементами избирательного сотрудничества, например, как продление договора СНВ-3 и ведение диалога по стратегической стабильности, где это соответствует российским интересам. Этих сфер немного — это стратегическая стабильность, нераспространение ядерного оружия и борьба с изменением климата, в первую очередь, в Арктике и защита арктической стабильности. Кстати говоря, Россия в этом году приступает к председательству в арктическом совете и США тоже является участником арктического совета.
С этой точки зрения, Россия заинтересована необязательно в двустороннем, но хотя бы в многостороннем взаимодействии с США по Арктике. А в других регионах мира Россия будет противодействовать с Соединенными Штатами — и на постсоветском пространстве, и на Ближнем Востоке, и в Европе, и в Азии, и в других регионах мира, равно как США будут противодействовать российским интересам. На сегодняшний день можно абсолютно точно сказать, что российско-американская конфронтация приобрела системный характер, и стороны выстраивают и формулируют свои национальные интересы друг против друга.
Увы, но Россия по-прежнему относится к США как относительно малодоговороспособному партнеру. Может быть более договороспособному и дееспособному, по сравнению с администрацией Дональда Трампа, но тем не менее, с российской точки зрения, очевидно, что та поляризация общества, тот раскол общества, который существует в Америке, та поляризация американской политической элиты, которая имеет место на сегодняшний день, будет приводить к тому, что Россия по-прежнему будет оставаться элементом и инструментом американской внутренней политики. Полного ухода российской темы из американской внутренней политики не произойдет.
Соответственно, российская тема по-прежнему будет оставаться токсичной и доказательством этому является стремление политической элиты Соединенных Штатов, в первую очередь, демократов, провести параллель между сторонниками Трампа – трампистами и Россией. Они хотят представить Трампа и сторонников Трампа марионетками Кремля и России, что тем самым представляет Россию в качестве патрона внутренних врагов и главной угрозы американской демократии. В этой связи, к сожалению, российская тема будет оставаться токсичной и это по-прежнему будет снижать договороспособность США в отношении России.
Ту политику, которую будет проводить администрация Байдена, нельзя назвать по содержанию возвратом к политике Обамы. Существует очень большая доля преемственности к политике Трампа, особенно на российском и китайском направлениях. И это совершенно естественно, поскольку за 4 года президентства Трампа изменилась и сама Америка, раскол внутри США и поляризация американкой политической системы усилились, политическая борьба интенсифицировалась и она будет оставаться такой же интенсивной, какой она была в период Трампа.
С приходом Байдена фундаментально в самой Америке ничего не изменится. И за эти 4 года мир тоже изменился — началась новая конфронтация соперничества великих держав, и мы слышали уже в ходе слушаний в Сенате, например, назначенный Байденом на должность министра обороны США Ллойд Остин заявил, что он абсолютно согласен и со стратегией национальной безопасности США, принятой Дональдом Трампом, и с военной стратегией США, принятой Дональдом Трампом, о том, что и Россия, и Китай являются стратегическими противниками США, и в отношении их необходимо проводить политику сдерживания.
В связи с этим, американская политика при Байдене, по сравнению с Трампом будет несколько другой в политике сдерживания России и Китая с использованием измененного инструментария. В отношении России будут в большей степени использоваться ценностные проблематики, в отношении Китая в меньшей степени будет использоваться торговая война, но по-прежнему будет использоваться технологическое сдерживание Китая, а также критика Китая по вопросам демократии и прав человека. Тони Блинкен, новый госсекретарь США, уже заявил о том, что та политика, которую Китай проводит в Синьцзяне, является геноцидом. Это ничем не отличается от риторики Помпео.
Отличие же будет заключаться в том, что политика сдерживания России и Китая при администрации Байдена будет носить более многосторонний характер. Администрация Байдена будет в большей степени подключать союзников и партнеров к этой политике, само отношение США к союзникам и партнерам будет гораздо более уважительным. Также, в отличие от политики Трампа, администрация Байдена будет сочетать сдерживание России и Китая с избирательным сотрудничеством с Россией и Китаем по общим вызовам. Но, по сути, фундаментально будет большая степень преемственности.
Как меняется региональная политика России на постсоветском пространстве в связи с последними событиями? Готова ли Россия на более активное вмешательство (роль полицейского) или она не против более разнообразного ландшафта в отношении режимов? Как заинтересована Россия в поясе стабильности (консерватизма в постсоветском регионе)?
Я думаю, что фундаментально политика России на постсоветском пространстве не изменилась и вряд ли изменится в обозримой перспективе. Россия по-прежнему выступает за россиецентризм на постсоветском пространстве. За то, чтобы как можно большое число стран на постсоветском пространстве участвовало в россиецентричных интеграционных проектах и альянсах безопасности — на сегодняшний день, это ЕАЭС и ОДКБ – за то, чтобы, самое главное, эти страны не участвовали в других системах и порядках безопасности и интеграционных проектах. При этом, Россия достаточно терпимо относится к тому, что некоторые страны, например, как Узбекистан и Азербайджан, не участвуют в россиецентричных проектах безопасности, но они также не участвуют в других структурах. Например, Азербайджан не ориентируется на членство в НАТО, не стремится выстраивать ассоциацию с Европейским Союзом, и Россию это вполне устраивает.
То есть фундаментальные цели России те же. Инструментарий же российской политики на постсоветском пространстве, естественно, корректируется, с учетом присутствия гораздо большего числа игроков и усложнения геополитического ландшафта на постсоветском пространстве, с учетом той внутриполитической турбулентности, тенденций, которые мы наблюдаем во многих странах региона.
Коррекция заключается в том, что Россия более толерантно относится к геополитическому, геоэкономическому присутствию на постсоветском пространстве других незападных игроков, например, Турции. Россия вполне соглашается с тем, что Турция уже играет очень важную роль в Закавказье и продолжает оказывать мягкое влияние на тюркоязычные страны Центральной Азии. Не могу сказать, что у России это вызывает восторг, но активно геополитически бороться с Турцией и стремиться вытолкнуть ее из этого региона Россия не пытается и даже не считает это возможным.
Также Россия очень толерантно относится уже долгое время к присутствию Китая в регионе Центральной Азии. Китай является главным торговым партнером некоторых стран ЦА, и у России это не вызывает какого-то серьезного геополитического беспокойства. Россия предпочитает не применять так называемую модель игры с нулевой суммой к отношениям с Китаем на постсоветском пространстве. Потому что Китай, развивая торгово-экономические отношения со странами ЦА, не стремится подорвать россиецентричный институт ЕАЭС, ОДКБ.
Напротив, с Китаем у ЕАЭС уже заключено непреференциальное торговое соглашение. При этом, Россия как прежде привержена к тому, чтобы бороться с Западом на постсоветском пространстве — и с США, и с ЕС. Что касается выталкивания, сдерживания Запада из региона постсоветских стран, то этому Россия привержена по полной программе, и это никак не изменилось за последние годы и даже усилилось. Мы наблюдали один из примеров этой политики в Нагорном Карабахе.
Россия как и прежде привержена роли полицейского на постсоветском пространстве
Кстати говоря, Россия как и прежде привержена роли полицейского на постсоветском пространстве, это было очевидно в разрешении нагорно-карабахского конфликта. Именно Россия добилась урегулирования в Нагорном Карабахе, и именно российские миротворцы обеспечивают там сейчас мир, относительную стабильность и путь к окончательному урегулированию этого конфликта. Так, Россия добилась остановки второй нагорно-карабахской войны таким образом, что резко ослабло влияние и США, и Франции, как других со-председателей Минской группы ОБСЕ. При этом, несколько возросла роль Турции.
И для России Турция является гораздо более приемлемым партнером, чем Запад, поскольку Турция рассматривается как геополитический конкурент, но не как стратегический враг. Россия понимает, что Турция нуждается в партнерских отношениях с Россией и она не является системным врагом России, то есть Россия и Турция сочетают сотрудничество и соперничество. Но Запад, США являются стратегическими врагами России, которые стремятся добиться фундаментального изменения российской политики на постсоветском пространстве — внутренней и внешней.
Борьба России с Западом проявляется в том, как Россия подходит по-прежнему к урегулированию украинского конфликта. Здесь ситуация находится в полнейшем тупике. Россия не допустит пересмотра минских соглашений, на чем настаивает президент Зеленский и Украина в целом. Россия будет добиваться выполнения минских соглашений в том виде, в каком они были подписаны в 2015 году, то есть принятие новой Конституции Украины и вхождение Донбасса в состав Украины в качестве гетерогенной части, сильно зависимой от России, но интегрированной в Украину. Понятное дело, что Украина не будет это выполнять, значит, война будет продолжаться долгое время, и вообще нет никаких предпосылок к тому, чтобы подход России как-либо скорректировался.
Другой пример – это Белоруссия, где Россия действительно резко ослабила влияние Запада, по крайней мере, на официальный Минск и добилась того, чтобы все двери для диалога официального Минска с Западом были закрыты. И сегодня у Лукашенко единственный партнер для диалога – это собственно сама Россия. Очевидно, что Россия опасается дальнейшей дестабилизации ситуации в Белоруссии, но Россия за протестами и белорусской оппозицией видит Запад.
С российской точки зрения ,внутриполитическая ситуация в Белоруссии уже приобрела геополитический оттенок и белорусская оппозиция выступает не только за уход Лукашенко, но также за геополитическую переориентацию. Светлана Тихановская поддерживается Западом, а для России это недопустимо. И говоря о том, на что готова Россия пойти, вспомните, что президент Путин говорил о том, что в случае серьезной дестабилизации ситуации в Белоруссии, он готов применить военную силу, в том числе в отношении Белоруссии.
То есть Россия в критических ситуациях по-прежнему готова действовать в качестве полицейского и жандарма, чтобы отстаивать свои интересы, в том числе с помощью военной силы. Сейчас это просто не требуется в Белоруссии, потому что режим Лукашенко и сам справляется с внутриполитической ситуацией, и Россия надеется на то, что та конституционная реформа, которую Лукашенко пообещал, стабилизирует внутриполитическую ситуацию без геополитической переориентации Белоруссии, то есть при сохранении Белоруссии в российской внешнеполитической орбите.
По мнению западных экспертов, в самой России наблюдаются националистические настроения. Как она относится к таким же проявлениям националистической идентичности в других странах?
Я не совсем соглашусь с усилением националистических настроений внутри России, если под ними подразумевать усиление «русского шовинизма» или именно русского этнического национализма и неприятие других этнических групп. Конечно, проявление этого есть всегда и они достаточно давно были, но они не отражают, напротив, противоречат политике Кремля и российских властей, которые всегда подчеркивают мультинациональность, полиэтничность, многоконфессиональность российского государства и открытость России к другим этносам, культурам и религиям.
Что касается проявления национализма в других странах, то Россию, в первую очередь, беспокоит внешнеполитическая ориентация соответствующих стран и не носит ли этот национализм русофобский, антироссийский характер. Если национализм в соседних странах приобретает антироссийскую коннотацию, и, собственно, основой этого национализма является подчеркивание различия и противоположности с Россией, как имеет место на Украине, где Россия выступает в роли консолидирующего иного для украинского национализма, вот это, конечно же, не может не беспокоить Россию.
То есть украинский национализм носит, в первую очередь, русофобский и антироссийский характер. Если же этот национализм носит геополитический нейтральный характер и не носит враждебный характер в отношении России и русскоязычного населения на территории соответствующих стран, то Россия смотрит на это вполне толерантно.
Каково отношение РФ к процессам регионализации в Центральной Азии (ЦА)? Зачем был выбран формат Центральная Азия плюс Россия?
Во-первых, процесс регионализации в Центральной Азии объективно идет. С изменением внутриполитического режиме в Узбекистане со смертью Ислама Каримова и приходом к власти Шавката Мирзиеева, процесс регионализма в ЦА существенно интенсифицировался, и это объективная реальность. Именно Каримов был главным барьером на пути региональной интеграции и региональной идентичности в ЦА. Поэтому для России было бы просто глупо и контрпродуктивно не пытаться использовать эти процессы регионализма в свою пользу, и игнорировать этот процесс просто ослабило бы российские позиции в регионе, это первое.
Второе, подобного рода форматы, как Центральная Азия плюс, развиваются уже другими странами. Например, Соединенные Штаты реализуют формат «5+1», диалог со странами Центральной Азии (тут администрация Трампа ничего нового не принесла, и я думаю, что администрация Байдена тоже ничего нового не принесет), пытаясь рассматривать их как целостный, единый, при этом независимый геополитический регион, который не должен быть ориентирован ни на Россию, ни на Китай, а на Юг, в сторону Афганистана и Индии. США даже официально рассматривают большой макрорегион Южной и Центральной Азии, который отражен в структуре американского госдепартамента.
С российской точки зрения, это является неприкрытой попыткой Соединенных Штатов, заявляемой официально, оторвать регион от России и ослабить сотрудничество региона с Россией и Китаем. Россия с большим недоверием смотрит к формату «5+1». При этом, Россия не хочет выкручивать руки своим партнерам в регионе ЦА, заставляя их не сотрудничать с США. Потому что Россия понимает, что если она будет жестко давить на эти страны и пытаться ограничивать их во внешнеполитическом диалоге и многовекторности, то Россия просто изолирует саму себя — ее влияние в регионе ослабнет, и эти страны региона будут еще больше сторониться России, в результате Россия получит полную противоположность того, за что она выступает. Поэтому Россия стремится сама укреплять диалоги со странами ЦА, в том числе, выстраивая диалог Россия плюс страны Центральной Азии. При этом надо понимать, что для России это не самый главный и первоочередной диалог.
Главными институтами для России в регионе ЦА остаются ЕАЭС и ОДКБ, и Россия рассматривает данный диалог ЦА плюс РФ, как дополнительный инструмент укрепления данных россиецентричных институтов и вовлечения других стран в эти институты. Не секрет, что Россия приветствовала бы интеграцию Узбекистана в ЕАЭС и, c российской точки зрения, диалог со странами ЦА, в котором участвует Узбекистан, может поспособствовать этому вхождению Узбекистана в ЕАЭС. Именно по этим причинам Россия осуществляет этот диалог.
Как все-таки официально относится Россия к роли Китая в Центральной Азии?
Россия позитивно-нейтрально относится к участию Китая в ЦА. Во-первых, Россия не рассматривает Китай в ЦА как геополитического соперника. Потому что Китай не стремится подорвать россиецентричные институты, ЕАЭС, ОДКБ. В частности, даже когда ведутся разговоры о возможном вступлении Узбекистана в ЕАЭС, я не слышал ни одного критического замечания со стороны Китая. Китай никогда не ставил страны ЦА перед выбором, в отличие от ЕС, никогда не говорил, что страны ЦА должны выбрать либо они с Китаем, либо с Россией.
А вот ЕС в свое время говорил Украине, что она должна определиться – что в результате это и привело к нынешнему украинскому кризису. Но Китай никогда не противопоставлял себя и Россию в ЦА, и Россия относится к этой позиции с большим уважением. В ответ Россия тоже не противопоставляет себя и Китай, и не рассматривает китайское экономическое присутствие в качестве угрозы.
Более того, у России и Китая в ЦА есть общие интересы. Ими являются обеспечение политической стабильности — борьба с экстремизмом, терроризмом, радикализмом, то есть то, чем занимается Шанхайская организация сотрудничества, и, конечно же, общим интересом России и Китая в ЦА является ослабление Запада. Для России и Китая добиться ослабления или недопустить усиление США и ЕС в ЦА — гораздо более приоритетная задача.
Общим интересом России и Китая в ЦА является ослабление Запада.
После того, как США резко сократили свое военное присутствие в Афганистане, с учетом стремления США вообще уйти из Афганистана, их интерес к ЦА резко ослаб. Более того, те ставки, которые США делали на страны ЦА, не сыграли. Например, США в период Обамы большую ставку делали на Киргизию, как страну гораздо более демократическую. Но это не привело к тому, что Киргизия переориентировалась от России в пользу США, то есть эти ставки не сработали.
Тем не менее, интерес США к ЦА сегодня связан с их стремлением сдерживать Россию и Китай, поскольку Россия и Китай являются геополитическими противниками, бороться с ними нужно везде. Россия этому противодействует вместе с Китаем. Кроме того, отчасти экономическое участие Китая в регионе ЦА ослабляет позиции Запада. Например, тот факт, что именно Китай является на сегодня главным импортером центральноазиатского газа исключает возможность того, что ЕС стал напрямую импортировать центральноазиатский газ, и Россию это абсолютно устраивает.
Это лишь усиливает зависимость ЕС от самой России, окончательно хоронит проекты газопровода Набукко, Южного газового коридора, Транскаспийский газопровод, в первую очередь, из-за Китая. Соответственно, в результате слабеют позиции главных российских потенциальных соперников и усиливается зависимость ЕС от России. Поэтому Россия на это смотрит достаточно положительно.
На сегодняшний день задачей для России является не ослабить Китай, поскольку это невозможно, а сделать так, чтобы присутствие Китая не противоречило российским интересам.
Узбекистан и Казахстан пытаются осуществить умеренные политические реформы, возможно, чтобы выглядеть более демократичными и привлечь западные инвестиции. Не означает ли этой новой политики лавирования российских соседей, использующих охлаждение России и Китая с Западом? Насколько важно для России «союзничество» в противостоянии с Западом?
Я не думаю, что политические реформы, которые осуществляются в Казахстане и Узбекистане, превратят эти страны в западные либеральные демократии. Все-таки эти реформы носят весьма ограниченный характер и нацелены они на повышение эффективности государственного управления этих стран, на улучшение экономической ситуации. То есть цель скорее прикладная, нежели политическая. Те модели развития, которые имели место и в Казахстане, и в Узбекистане в 2000-е годы, значительно себя исчерпали и сейчас являются препятствиями для дальнейшего развития. Они нуждаются в реформировании для того, чтобы успешно и динамично развиваться дальше. Россия не видит в этом для себя угрозы.
Как я уже говорил, Россия в гораздо меньшей степени озабочена внутриполитическим развитием и внутриполитическими реформами в странах постсоветского пространства и гораздо большей степени озабочена их геополитической ориентацией. Если те реформы, которые проводятся Казахстаном и Узбекистаном, укрепляют их стабильность, предотвращают революционное развитие событий, то Россия будет это только приветствовать. Потому что Россия, на самом деле, опасается революционного развития событий — падения режимов, резкой дестабилизации, в том числе радикализации, резких внешнеполитических поворотов в Казахстане и Узбекистане.
Если эти реформы нацелены на предотвращение подобного развития событий, то это только хорошо для России. Казахстан был и остается приверженным, с одной стороны, многовекторности, с другой стороны, союзническим отношением с Россией. С приходом, например, президента Токаева ничего не меняется, он магистрально продолжает политику Нурсултана Назарбаева.
Реформы, происходящие в Узбекистане только усиливают узбекско-российские отношения. Узбекистан становится более открытым для диалога с Россией, российского бизнеса и даже для участия в россиецентричной интеграции, в том же ЕАЭС.
Россия не приветствует диалог этих стран с Западом, но и не старается предотвратить, поскольку не хочет ставить данные страны перед жестким выбором и ограничивать их внешнеполитическое маневрирование — это только ослабит российское же влияние на соответствующие страны. Но Россия относится к этим диалогам толерантно до тех пор, пока речь не идет о магистральном геополитическом повороте.
Если тот же Казахстан скажет, что выходит из ЕАЭС или ОДКБ, больше не привержен дружественным отношениям с Россией и считает США в качестве главного партнера, я думаю, что тогда с российской стороны последуют резкие силовые и репрессивные шаги совершенно точно. Но вероятность того, что Казахстан или Узбекистан будут подобным образом себя вести, стремится к нулю. Мне кажется, Казахстан совершенно правильно дает понять, что близкие союзнические отношения с Россией являются для него фактором стабильности и безопасности.
Нужны ли для России союзники в противостоянии с Западом? Скажем так, и да, и нет. России нужны союзники для того, чтобы усиливаться самой и позиционировать себя в качестве независимого центра силы в глобальном масштабе. При этом, Россия не хочет подключать своих союзников к противостоянию с Западом, не настаивает, чтобы ее союзники по ЕАЭС присоединялись к тем контрсанкциям, которые Россия вводит в отношении США и ЕС.
Для России важна солидарность по каким-то очень важным вопросам российской внешней политики и все-таки большинство стран-членов ЕАЭС и ОДКБ голосуют либо вместе с Россией, либо, по крайней мере, воздерживаются и не голосуют против России, например, в Генеральной Ассамблеи ООН. Но Россия понимает, что если она будет добиваться от них стопроцентной солидарности и лояльности по всем вопросам, то это приведет к противоположному эффекту и эти страны только оттолкнутся от России.
Источник информации: https://caa-network.org/archives/21375
