Ну что, первая фаза протестов хомячков гульфикфюрера завершилась, пора подводить некоторые первые итоги — и в нашем небольшом авторском коллективе возник настоящий конфликт по поводу того, как следовало поступать власти.
Кто-то утверждал, что кровь приведет к поляризации общества; кто-то совершенно обоснованно заявлял, что без жесткой реакции со стороны властей нас ждет судьба Украины. Как всегда, истина где-то посередине и сегодня я попытаюсь ответить на этот вопрос со своей точки зрения.
Но, как и всегда, начну несколько издалека.
Недавно наш коллега Владимир задался вопросом, чего в отношении Запада к нам больше — презрения или страха. Это тот самый случай, когда не до конца верны оба ответа — и начну я именно с этого. Полагаю, в дальнейшем станет понятно, почему.
В западных языках нет слова «православие». Ни самого слова, ни его аналогов, поэтому в дословном переводе Русская Православная Церковь звучит, как Russian Orthodox church.
Здесь ключевым является именно второе слово. Мы ортодоксальны, так определяет нас сам Запад, а ортодоксальность — это крайняя степень консерватизма. В принципе, наши западные «партнеры» недалеки от истины — мы действительно консервативны, на нашей почве не приживаются всяческие либеральные бредни, спросите хоть у партий «Яблоко» или СПС об уровне их электоральной поддержки — и поверьте, власть тут совершенно не при чем.
Здесь причем народ. Вернее, его представления о сущности своего существования, уж извините за пафос — и наш народ наелся либерализма и демократии до кровавого поноса, причем минимум трижды за прошлый век.
Первым случаем была революция 1917 года — причем не октябрьская, а февральская. То, что пришло после нее, трудно описать ничем иным, чем слово «ад» — тут вам и поражение в Первой Мировой, и гражданская война, и тотальный голод с коллективизацией и прочими «прелестями» того смутного времени.
Кто пришел на смену правительству Керенского? Ортодоксальные фанатики — вернее, они очень быстро стали таковыми. Меняя общественную формацию, они сами по сути оставались консерваторами до мозга костей — а я напомню, что первая сексуальная революция прошла не на Западе, она случилась в молодой Советской республике. Да, это было время экспериментов в социальной инженерии. В итоге государству удалось создать новую общность — советского человека.
Второй раз это случилось в 1956 — помните про развенчание культа Сталина? Позже это назовут оттепелью, но тогда ХХ съезд компартии являлся либеральной контрреволюцией, которая, впрочем, быстро сошла на нет — все-таки Хрущев был плоть от плоти «сталинской гвардии». Последствия тоже все помнят — через восемь лет его тихо свергли и отправили в почетную ссылку на пенсию, откуда невозможно было сбежать.
Третий раз у многих в памяти — это «святые девяностые», когда нынешняя либерда прочно сидела у кормушки, милостиво позволяя народу спиваться и вымирать от голода и бандитских разборок.
Это важно для понимания того, о чем я хочу сказать дальше — и в подтверждение своих слов напомню, кем был юный Иосиф Джугашвили до вступления в революционное движение. Правильно — он был семинаристом, а семинарии в любое время были и остаются ортодоксальными до мозга костей.
Так вот, возвращаясь к вопросу в статье Владимира — верно ни первое, ни второе. Нет, оба мнения имеют право на жизнь, но они не до конца отображают ситуацию.
Напомню, с чего я начал. С ортодоксальной церкви, олицетворяющей собой консерватизм общества — но не только консерватизм. Западу никогда не удавалось сделать с Россией несколько вещей, хотя с другими они проходили «на ура».
Во-первых, Россия никогда не была колонией, даже во времена монгольского ига. Да, у нас был период полуколониального существования при Борис Николаиче, но по историческим меркам он длился слишком мало, чтобы население успело хотя бы осознать себя колонией.
Во-вторых, в России никогда не было религиозных войн. Смуты и расколы были, но вот войн на тотальное уничтожение иноверцев — никогда. Ни внешних, ни внутренних. Староверы уходили в Сибирь или переселялись в Южную Америку, а общество оставалось все таким же консервативным, как и ранее — менялась только форма обращения к Богу, становилось важным, двумя перстами ты молишься или тремя — других основополагающих различий не было.
В это время Запад «осваивал» почти весь мир, принося в него свои «ценности» огнем и мечом. Да, ацтеки были варварами, они вырезали сердца у поверженных врагов — но те, кто пришли им на смену, вырезали целые народы, совершенно не рефлексируя при этом.
К слову, испанцы тоннами выкидывали бесценные ацтекские изделия из труднообрабатываемого белого металла — они презрительно называли его «серебришком». Привези испанцы хотя бы пару-тройку галеонов того «серебришка» к себе домой, они сейчас считались бы богатейшей страной мира — нам этот металл известен под названием платина.
А уж какие внешние и внутренние религиозные войны устраивала Святая Инквизиция — любо-дорого посмотреть. Можете расспросить о них хотя бы гугенотов — французских протестантов-кальвинистов и заодно спросите про Варфоломеевскую ночь, которую им устроили католики прямо во время свадьбы сестры короля Карла IX с Генрихом Наваррским в Париже — они порасскажут, если найдете выживших.
В-третьих, кроме отсутствия религиозных войн, Россия всегда культивировала терпимость к другим религиям. У нас и сегодня около сорока миллионов мусульман, не говоря уже о буддистах, иудаизме и прочих религиях — и очень часто в наших городах православная церковь стоит рядом с мечетью и синагогой, ибо только так и должно быть.
Наше верховное начальство тоже частенько было не из России, но, приняв православие, большинство из них становились более русскими, чем мы сами — и по иному не может быть, когда ты управляешь и владеешь самой большой страной в мире.
В-четвертых, в России никогда не было межнациональных (этнических) войн. Покорение было, войн на уничтожение и геноцид — нет.
В-пятых, Западу никогда не удавалось подсадить в наше общество неразрешимых противоречий — мы сами справлялись с этим на отлично.
Представьте себе один народ, разделенный англичанами на два государства — я сейчас о Пакистане и Индии, которые когда-то жили в единой стране. Вражда пакистанцев и индусов сродни тому, как если бы у нас вдруг начали воевать чукчи с камчадалами. Или якуты с эвенками.
Я не зря сказал, что мы сами подсаживали себе неразрешимые противоречия — последним таким противоречием стал развал Советского Союза, вместе с разделением русских по разным национальным квартирам. Понятно, что рано или поздно русские снова соберутся в едином пространстве, но сколько человек умрет до этого от внутренних конфликтов, неизвестно никому.
Это не просто определяло менталитет народов, проживающих на территории под названием Россия — это являлось ключевой причиной того, почему Западу никогда не удавалось сделать с нами то, что они делали с другими.
Это не страх перед русскими. И не презрение в отношении русских. Это полное непонимание русских, живущих по другим неписанным общественно-социальным законам, которые еще называют традициями, устоями и скрепами.
Приведу один пример. Надеюсь, все помнят Колю из Уренгоя? Того самого, который вдруг решил покаяться за всех нас в бундестаге, призывая «простить и понять» солдат Гитлера? Ну и как, много у него нашлось последователей, любителей каяться «за весь народ перед всем миром»? Я не исключаю, что несколько пустоголовых все-таки нашлось, но то, что это не стало общенациональным явлением — сто процентов.
И есть противоположность Коли из Уренгоя — явление, уже имеющее поистине планетарный масштаб. Я говорю о «Бессмертном полке», который ежегодно шагает по десяткам стран мира, в том числе и в Америке, заставляя людей гордиться не русскими и их Великой Победой, а собственными предками — и это та наша ценность, которую мир принял и понес дальше.
Нам пока трудно осмыслить последствия этого явления, но то, что они будут весьма неожиданными даже для нас с вами, сомневаться не приходится. Что же касается Коли из Уренгоя, то он просто перешел в разряд городских сумасшедших — и его выступление в бундестаге будет аукаться ему всю оставшуюся жизнь.
Так вот, я утверждаю, что основной причиной нашего неприятия Западом является тотальное непонимание русских — и это отражается в нынешних протестах, в том числе.
И вот тут самое время перейти к сути нашего внутреннего спора — так стрелять или не стрелять? Ответ будет парадоксальным — и стрелять и не стрелять одновременно.
Поясню свою мысль. Если толпа вышла на несанкционированный митинг, то ее достаточно просто сдерживать. Если в толпе нашлись люди, желающие побить правоохранителей, то их следует винтить и сажать — благо, современная система распознавания лиц позволяет проследить путь фигуранта от подъезда до митинга и обратно, заодно идентифицировав его невзирая на наличие маски.
А вот если человек на митинге достал нечто, что можно использовать в качестве оружия — он должен получить пулю снайпера в голову, причем моментально. Бить полицию — это экстремизм и уголовщина, но если человек использует оружие, — и неважно какое, от молотка до автомата — то это уже терроризм, со всеми вытекающими.
Свое отношение к террористам Путин высказал еще в 2000 году и с тех пор оно не менялось. Кого удавалось взять живым, отправлялся на пожизненное. Кто не хотел сдаваться, становился гумусом без роду и племени.
Да, это радикальные меры — но если у больного вовремя не вырезать аппендицит, то умрет весь организм, а не только аппендикс. Украинцы не дадут соврать. При этом под «аппендиксом» в понимании социума я имею в виду именно тех, кто готов проливать кровь — а вот остальная пустоголовая оппозиция не просто нужна, но и в определенном смысле и выгодна власти.
Вспомните события на Болотной и Сахарова почти десять лет назад — и посмотрите на нынешнюю оппозицию, которая явно выродилась в нечто несуразное и гротескное. Если оппам приходится заманивать на нытинги детей, то это лучше всего говорит о их реальных возможностях — те, кто поумнее, на эти нытинги никогда не пойдет.
А в России люди умнеют быстро, особенно на фоне образцово-показательных примеров из недавнего прошлого — на последних протестах практически не было людей времен Болотной.
Понимает ли власть, что это только начало и «шатать режЫм» будут и дальше, вплоть до глубокой осени? Безусловно. И не только понимает, но и знает, что со всем этим делать — научились в 2011.
Осознает ли власть, что протесты являются частью борьбы элит за место под солнцем? Конечно, — и особо борзые отправятся на шконку имени Михал Борисыча Ходорковского — благо, власть готова их туда отправить, без особых рефлексий и сантиментов.
Осознают ли элиты, что они могут слегка заиграться? Да, осознают — как осознают и возможные последствия этого. Следовательно, при серьезной эскалации протестов сами элиты будут готовы их погасить, дабы не доводить до необратимых последствий.
А в России необратимые последствия могут наступить даже от чиха в неположенном месте — так что будьте здоровы, друзья!
Олег Лавров
Рейтинг публикации:
|
