Сейчас, когда до президентских выборов в США остаётся несколько дней, виден особый ажиотаж в американских СМИ в области формирующих опросов, преобладающих в информационном пространстве и отражающих всю степень подконтрольности медиасферы глубинному государству, чьи интересы в США представляют демократы и значительная часть республиканцев, слившихся в политическом течении неоконов.
По стандартам Голливуда Трамп — одинокий ковбой, ведущий перестрелку с бандой наседающих бандитов, он — феномен, оказавшийся во власти не благодаря системе, а вопреки ей. Неудивительно, что в отсутствие стоящей за ним революционной партии, опирающейся на пассионарный класс, он весь срок просидел в глухой обороне, постоянно мимикрируя под навязанную повестку. К истечению первого президентского срока позиции Трампа неубедительны и равны позициям Байдена, и вероятность победы одного над другим не сможет предсказать никто.
По этой причине шансы Трампа и Байдена 50×50, и стоит подумать, что ждёт Россию в случае победы каждого из них. Оба сценария влекут за собой серьёзные проблемы, но ни один не является фатальной угрозой, так как, несмотря на все субъективные пристрастия кандидатов, объективно широк круг глобальных вопросов, которые невозможно решить без участия России. Каждая медаль имеет обратную сторону, и потому при любом исходе американских выборов у России возникает своя сфера угроз и возможностей, которую стоит идентифицировать.
Прежде всего, нужно сказать, что ни Трамп, ни Байден не станут фактором снижения степени конфликта, существующего в американском обществе по поводу важнейших социально-экономических вопросов.
Трамп через налоговую реформу ослабил регулирование монополий — это стандартная позиция республиканцев, когда они приходят к власти. Такая политика обычно комментируется так: «Богатые стали ещё богаче, а бедные — ещё беднее». То есть продолжились процессы монополизации и концентрации капитала и сопутствующее этому социальное расслоение. Некоторый толчок экономическому росту это придало, но эксперты отмечают его недолговечность и тенденцию к затуханию.
Из-за развязывания торговой войны с Китаем стабильность мировых сырьевых, товарных и фондовых рынков нарушена, волатильность стала постоянным фактором, выходящим за рамки конъюнктурной цикличности. При этом послабления для бизнеса дали слишком незначительный рост инвестиций в ВВП, даже более низкий, чем при Бараке Обаме. Сопровождалось это ростом госрасходов и дефицита бюджета — с 4,4% до 6,3% ВВП.
Эта линия в экономике для Трампа останется прежней при всей её исчерпанности. Каждый процент роста ВВП за счёт принуждения ТНК к уходу из Азии назад в США влечёт временный скачок ВВП с последующим нарастанием издержек и ростом политических конфликтов. Глобальный механизм американского экономического господства будет перегружен разрушительными трендами.
Мировую экономику будет лихорадить, и для России это означает проблемы сбыта традиционных экспортных товаров из-за падения спроса. Это означает нагрузку на её бюджет и повышение внутренних турбулентностей. Усилятся внешнеполитические конфликты, сопровождаемые военными рисками. Конкуренция между региональными державами станет жёстче и добавит общей нестабильности.
Трамп вышел из ядерной сделки с Ираном, из договора об СНВ, обострил конфликты с союзниками и, не решив ни одной проблемы, создал новые, которые имеют долгосрочный характер и определят шаги нового президента США, кем бы он ни оказался. Для России курс Трампа привёл к паузе на украинском направлении и снижению поддержки диссидентской пятой колонны.
Появились возможности для демонтажа либерального института и корректировки экономического курса, хотя все они в большей степени вызваны назревшими объективными причинами. Жёсткий санкционный курс и давление на углеводородные инфраструктурные проекты ЕС и России стали беспрецедентно сильными, и в случае переизбрания Трампа продолжатся по нарастающей.
И Трамп, и Байден намерены использовать тему СНВ-3 для торгов с Россией, но Байден сам лично участвовал в разработке этих договоров и потому больше, чем Трамп, склонен к осторожности в этой сфере. Поэтому в любом случае Россию ждут тяжёлые переговорные раунды на тему ограничения стратегических вооружений. Для выжимания уступок давление по всем другим фронтам будет усилено.
Байден имеет давнюю историю отношений с Россией, и потому тёмной лошадкой не является. К тому же он сейчас номинальная фигура и не субъектен в принятии решений, определяемых глубинным государством. Однако Байден вернётся к теме навязывания вассалам торговых союзов, в целом ведущих к возвышению ТНК над государствами, и это гарантирует эскалацию конфликтов, в том числе и их переход из латентной формы в открытую.
При Байдене в Китае может произойти усиление «комсомольцев» с активизацией сепаратистских движений, но при этом вероятно ослабление торговых войн. В России замедлятся темпы ротации либералов, они могут сохранить какие-то позиции, при этом потеряв функционал. Однозначно усилятся попытки активизации НКО и прочей поддержки диссидентских движений. Психологическая и экономическая война с Россией будет усилена.
На направлении ОСВ-3 возможен выход из переговорного тупика, созданного Трампом, так как это всегда было темой Байдена. Отличие от Трампа здесь может быть в том, что зона возможного переговорного соглашения немного расширится. Для демократов это важно. Но США будут продвигать увязку соглашений в пакеты с требованием других уступок — обычная американская тактика. Иллюзий по СНВ-3, несмотря на весь бэкграунд Байдена, испытывать не следует.
Ещё одной зоной, где США потребуется участие России, станет иранская тема. И здесь вопрос не только в ядерной проблематике. От позиции России зависит перспектива беспрецедентного иранско-китайского соглашения, выводящего Китай в лидеры на пространстве от Афганистана и Пакистана до Индии, по сути, полностью вытесняя США с Ближнего Востока. Иран ищет стабилизирующего участия России в этом процессе и потому чувствителен к её предложениям.
Трамп загнал Иран в ловушку Пекина, и возможно, что Байден постарается развязать некоторые иранские узлы. Одновременно это вернёт США утраченные позиции в ЕС, отодвигая Китай и Россию. Поэтому манёвры США между Россией и Ираном усилятся, и это скажется на характере взаимоотношений, если президентом станет Байден.
В любом случае России придётся вести крайне напряжённую политику в ближайшем десятилетии, и потому актуальной становится задача поиска ресурсов для этой стратегии. Главным ресурсом остаётся экономическое развитие, а для этого неизбежно необходим переток властного ресурса от либералов к государственникам.
Либеральных ресурсов для экономического роста в мире больше нет. То, что Путин сказал на Валдае о ТНК и суверенитете, от исхода выборов в США не зависит. При любом исходе американских выборов Россия будет следовать курсу на ограничение глобализации и усиление регионализации, что означает усиление давления и необходимость ему противостоять. Если до 2030 года России и Китаю удастся не допустить глобальных потрясений, многополярный мир станет свершившимся фактом.
Халдей Александр 
