Один из ведущих мировых «кукловодов» Генри Киссинджер, изрядно постаревший, но не утративший авантюрного драйва, выступил в Экономическом клубе Нью-Йорка с фактическим планом стратегии США на противостояние с Китаем. Призвав к «новому способу мышления», вытекающему из того, что США находятся не на подъеме, как во времена противостояния с СССР, а в стадии упадка, и потому не способны решать прежние задачи в одиночку, Киссинджер заговорил о «рокировке» наоборот. Открыто признав, что сближение Вашингтона с Пекином в последней трети прошлого века осуществлялось в интересах совместного противостояния с Москвой, он предложил повторить тот маневр теперь уже с Россией против Китая. А в отношениях с самим Китаем обозначить «красную черту», за которую не должна заходить полемика, то есть «договориться» о том, что можно говорить и чем угрожать друг другу, а что и чем нет.
В связи с этим возникает ряд исторических параллелей и соображений. Прежде всего, следует отметить, что Киссинджер, в свое время обвинявший советскую дипломатию в косности и неспособности уловить конъюнктуру, способствующую прорывам, из-за чего, как он считает, было упущено немало возможностей, сам показывает удивительную инерцию мышления. Понятно традиционное стремление американских стратегов не менять планов, которые успешно работают, применяя их неоднократно. Однако на этом опыте сами американцы костенеют, а другие — учатся. Пусть не быстро, но все более эффективно отражают угрозы. Пример несостоявшейся «цветной революции» в Белоруссии, постоянные «обломы» с российской оппозицией, которая тем больше теряет влияние, чем сильнее ее поддерживают извне. И т.д. Все это помимо того, что дважды войти в одну и ту же воду не получается. Кроме того, Киссинджер безусловно прав, что США сейчас не на подъеме. Но делая ставку на прозападное лобби в российских верхах — а оно, надо признать, никуда не делось, «мэтр» вроде бы должен понимать, что звезд с неба не хватает и оно. А поскольку «сближение» — это улица отнюдь не с односторонним движением, принятие соответствующих решений в Москве на фоне постоянно нарастающего негатива в отношениях с Западом, как минимум проблематично.
Второй важный аспект. Пандемия коронавируса не только нанесла серьезный удар по США, исчисляющийся миллионами зараженных и сотнями тысяч погибших, но и существенно подпортила им имидж. Как, кстати, и всему Западу. Окружающий мир задается естественным вопросом: почему страны, которые десятилетиями считались «маяками прогресса», перед лицом эпидемии «горят синим пламенем», а развивающийся мир, прежде всего тот же Китай, дает им сто очков вперед? И что же это за «гегемон» такой, что на всех жалуется, приплетая шитые белыми нитками доводы? Россия-де вмешалась в выборы, Китай-де «наградил» вирусом. Спрашивается, а если вы так думаете, то сами-то где были, если вас так легко «ущучить»? И потом, если ты настоящий «гегемон», то без особого шума примешь в ответ такие меры, что впредь будет неповадно, вне зависимости от того, обидели тебя на самом деле, или это просто показалось. А когда вместо ответа из Вашингтона раздается многомесячный, даже уже многолетний «плач Ярославны», изрядно всем надоевший, то это показатель не силы и не «гегемонизма», а слабости и упадка. Горбачев тоже в свое время со слезами на глазах упрашивал «не раскачивать лодку», и ныл по этому поводу до тех пор, пока лодка не перевернулась. О «перестройке» в Америке не говорит только ленивый, и некоторые факты современности до боли напоминают события тридцатилетней давности у нас. Например, расовые волнения и общественное помешательство вокруг них с массовым «сдвигом фазы» на почве «толерантности» разве не служат калькой с национальных конфликтов в «перестроечном» СССР, которые начались сразу, как только центр ослабил хватку? А политические диверсии, сплошь и рядом устраиваемые губернаторами-демократами против центральных республиканских властей? Или вывод войск из Афганистана с фактической сдачей страны в руки талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) или даже ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ)? Это разве не параллель, которая в первую очередь бьет по престижу и авторитету военных, которых следующим шагом неминуемо обвинят в «проигрыше войны» и ответственности «за ее жертвы»? В этом свете киссинджеровский тезис о «новом мышлении» говорит сам за себя…
Третье, на что следует обратить внимание. Ярким примером упадка США служит тот международный контекст, в который помещены предложения «мэтра». Заигрывать с Китаем против СССР принялись с начала 70-х годов; Киссинджер сам признавался, что втихаря ездил с деликатной миссией в Пекин для подготовки визита в феврале 1972 года президента Ричарда Никсона. Но даже при этом раскладе сам по себе этот визит тогда ничего путного не дал; события получили развитие и ход только после смерти Чжоу Эньлая, а затем Мао Цзэдуна, разгрома радикалов из «шанхайской четверки» и успешного «подсиживания» Дэн Сяопином ставшего преемником Хуа Гофэна. Только в 1979 году, то есть уже при Джеймсе Картере, американо-китайский альянс обрел более или менее определенные очертания, когда между странами были установлены дипломатические отношения, а Советский Союз ввязался в афганскую войну. Которой, в свою очередь, предшествовала цепь событий с формированием у нашего «южного подбрющья» дуги нестабильности с помощью революций в Иране и Афганистане, внутренней дестабилизации последнего и активизации деструктивных процессов в советских среднеазиатских республиках.
Но еще важнее, что поскольку Запад был тогда консолидирован антисоветской стратегией НАТО, отдельные устремления некоторых европейских лидеров навстречу СССР в Вашингтоне не без изящества использовались для стратегической дезинформации Москвы, прикрывая сближение с Китаем политикой «разрядки» международной напряженности. Сначала повязали СССР договоренностями в свете ПРО и ОСВ, а затем хельсинкским Заключительным актом СБСЕ, и только после этого действительно сблизились с Пекином и, поменяв собственное руководство с Картера на Рональда Рейгана, открыли карты реальной стратегии по удушению СССР. Для того, чтобы все это осуществить, требовался реальный и очень мощный контроль над Европой, в которой — такая иллюстрация — запросто, в течение одного года, в 1981—1982 годах, под «новые задачи» поменяли лидеров таких «неслабых» стран, как Франция (Миттеран вместо д’Эстена) и ФРГ (Коль вместо Шмидта). А заодно, засветив некоторые «теневые» стороны своего влияния, вроде «Красных бригад» и сети «Gladio», взорвали изнутри всю политическую систему Италии, физически ликвидировав в рамках этой стратегической спецоперации их руками ряд влиятельных политиков и банкиров общеевропейского уровня.
Сегодня, если следовать этой логике в той же мере, в какой предложение Киссинджера воспроизводит американскую логику 70-х годов, от Вашингтона следовало бы ожидать «умиротворяющих» действий на китайском направлении вкупе с поощрением к таким действиям Европы, и попыток кулуарных контактов с Россией в обход Китая. Что мы имеем на самом деле? А имеем мы одновременный нажим Вашингтона и на Москву, и на Пекин, то есть действия, обратные тем, которые несколько десятилетий назад получились у Киссинджера и его преемников в руководстве американской дипломатией и Советом национальной безопасности — от Бжезинского до Пойндекстера. Да, США в последние недели резко развернулись в теме ДСНВ, предприняв шаги к продлению этого, почти умершего договора. Но ситуация, при которой Вашингтон незадолго до этого настаивал на участии в переговорах Китая, причем, вопреки солидарному мнению Москвы и Пекина, а теперь соглашается на возврат к двустороннему формату, — как роспись в собственном отступлении и, к тому же, крайнем дефиците времени.
Еще один важнейший момент. Китайско-американские договоренности 70-х и 80-х годов базировались на отмене запретов инвестиций в Китай, которому был дан «зеленый свет» в превращении в «мировую фабрику». Экономика «реформ и открытости» при Дэн Сяопине, в условиях почти нулевого внутреннего потребления и отсутствия для этого у населения ресурсов, поднималась исключительно производством на экспорт. Надо ли говорить, что ничего подобного США России предложить не могут, а будут и дальше ужесточать санкции, как делают это на фоне предложений Киссинджера. А даже если бы и предложили, у нашей страны отсутствуют ресурсы эти ниши занять, и кроме того, «стык», в котором США находятся с европейскими лидерами, исключает подключение к такой стратегии Европы — главного традиционного партнера России, отношения с которым у нашей страны уже упали ниже всякого «плинтуса». И если говорить о европейском аспекте российско-американских отношений, то лакмусовой бумажкой действительных, а не «болтологических» намерений Вашингтона, их отражением в практике, служит поведение Польши, прибалтийских марионеток США, а также Украины. А оно на российском направлении не меняется, и крайняя русофобия — это тот единственный, помимо военных, консенсус, объединяющий берега Атлантики, которые по все остальным вопросам международной повестки — от ВТО до климата — все более оставляют желать лучшего. Не говоря уж о цепи поджогов постсоветских рубежей в Белоруссии, Карабахе, Киргизии, которые, как понятно даже школьнику, не могли состояться без деятельного участия Вашингтона.
Но это все аргументация «от противного». Главный аргумент, который работает против инициативы Киссинджера, это стратегический характер, который приобрели российско-китайские отношения. Две страны — даже порознь, а тем более вместе — безоговорочно ключевая сила в Евразии. Координация между ними укрепляется. Практически похоронены все фобии, сопровождавшие раскол прошлого века, с обеих сторон произведена соответствующая работа над ошибками. Киссинджер, наверное, запамятовал, как на пару с Бжезинским в 2009 году наезжал в Китай с предложениями создать «междусобойчик», некую G2, по разделу советского наследства. Оба получили в Пекине от ворот поворот, убыв из китайской столицы несолоно хлебавши. С той поры минуло всего десятилетие. Поскольку то «деликатное» предложение Вашингтона, отклоненное Пекином, случилось уже после Мюнхенской речи Владимира Путина, реакцией на которую оно являлось, Россия в тот момент уже обозначила противостояние с Западом. И Запад, как встарь, решил найти против этого российского «лома» китайский «прием». Но не тут-то было. Ничего принципиального в мировом балансе и раскладах с тех пор не поменялось. Зато круто изменилась американская позиция: от попыток заключить антироссийский союз с Китаем Вашингтон, развернувшись на 180 градусов, добивается теперь антикитайского альянса с Россией. Ясно ведь, что это когнитивный диссонанс, вызванный цугцвангом безысходности. Историческое время, пропорционально исторической динамике, работает против США и Запада, и в Вашингтоне, по привычке переоценивая собственную привлекательность и рассматривая окружающих наивными людьми, надеются это время даже не обогнать, а обмануть.
Еще раз: Россия и Китай, связанные отношениями укрепляющегося стратегического партнерства, извлекли уроки из прошлого. И в Москве, и в Пекине очень хорошо понимают ситуацию и видят американские маневры насквозь. В том числе их главное, не озвучиваемое вслух, но глубокое и непреходящее желание — стравить между собой наши страны и народы, чтобы мы в американских интересах между собой боролись, а лучше воевали до последнего русского и китайца. Вашингтон можно понять: иных способов сохранить пресловутое американское лидерство не осталось: в «американскую исключительность» после коронавирусной эпопеи никто не верит даже на Западе. Но нам-то такой «банкет» зачем? Никто не толкает США в пропасть, как они сами это проделывали с Советским Союзом. Но и заботиться об американских интересах за счет своих собственных, не с руки, ни России, ни Китаю. Провокация, замешанная на конъюнктуре и лжи, излюбленный прием американской пропаганды, но она дает сбой и в последние годы уже не воспринимается в мире истиной в последней инстанции.
И последнее. Политическому — и физическому — долголетию Киссинджера можно позавидовать. Но «и на старуху бывает проруха». Не дальше, чем пару месяцев назад с изложенной им инициативой уже один за другим выступали госсекретарь Майк Помпео и президент Дональд Трамп. Говорит ли это о том, что «мэтр» выходит в тираж, судорожно пытаясь сохранить видимость интеллектуального влияния при полном отсутствии новых идей? Или что его идея была перехвачена более молодыми и проворными, а его оставили на бобах доказывать собственное авторство, — нам это по большому счету не интересно. Важно, что подобное предложение в любом случае является актом своеобразного «политического стриптиза», наглядно показывая, что «король — голый». Не Киссинджер, разумеется, и даже не США, а весь сформированный XX веком институт гегемонии над миром западной цивилизации. На дворе новое столетие, и этой гегемонии приходит конец, в чем, сами того не желая, расписываются как раз те, кто на ее достижение положил собственную жизнь и судьбу.
