Нынешняя эскалация конфликта в Нагорном Карабахе, в котором на стороне Азербайджана открыто участвуют Турция и переброшенные ею боевики из других мусульманских стран, привела к информационной кампании против Турции в западных СМИ. Во избежание неверных действий России необходимо проанализировать ситуацию, чтобы выбрать верную стратегию взаимоотношений с Анкарой.
Нынешняя антитурецкая кампания на Западе является примером конъюнктурной акции и лицемерия. Европейская критика внешней политики президента Эрдогана, в данном случае в Закавказье, вызвана фактическим отказом сторон от евроинтеграции Турции и, соответственно, отказом той же Турции от жёстких условий идеологического и политического характера, предъявленных Евросоюзом. Один из виднейших представителей российской прозападной оппозиции, кандидат в президенты от партии «Яблоко» Григорий Явлинский сразу же после неудавшегося турецкого переворота в 2016 году так выразил эти претензии:
«Теперь, после провала мятежников, Эрдоган ещё более агрессивно, чем ранее, будет продолжать свой курс на отказ от принципов Ататюрка, изменение конституции, узурпацию неограниченных полномочий и реального подавления гражданского общества. Попытка переворота в Турции стала результатом именно этого курса — популистско-авторитарной политики националистического толка. И это при том, что в Турции институциональная основа государства накануне мятежа была шире и прочнее, чем в нашей стране: демократические институты, представительная и судебная власть в Турецкой Республике гораздо более реальны и самостоятельны, чем в сегодняшней России. Тем не менее тупиковая политическая ситуация (конфликт между нарастающим популистским авторитаризмом Эрдогана и недовольными этим военными) сопровождается такими же, как и в России, поисками политического идеала за пределами Европы. И хотя Турция, казалось бы, по-прежнему стремится в Евросоюз, в политической идеологии вновь замаячила имперская риторика».
Отчасти Явлинский прав. Нынешние обвинения Турции в поддержке боевиков и террористов доказывают двойные стандарты европейской и американской политики после 1991 года. Поясним. Распад Советского Союза и образование независимых государств с тюркским и мусульманским большинством открыли окно возможностей для Анкары. С согласия США и Европейского Союза Турция, тогда стремившаяся к евроинтеграции, начала активную деятельность в бывших союзных республиках и на территории Российской Федерации. Кроме экономической деятельности, проявлявшейся в осваивании новых рынков турецкими строительными компаниями, Анкара активно занималась «просвещением» местного населения в нужном ей направлении. Больших успехов достигла религиозно-учебная сеть проповедника Фетхуллаха Гюлена, продвигавшая идеологию тюркско-исламского синтеза (идею об объединении всех тюрок-мусульман вокруг Турции) и пантуранизма (расширенный вариант пантюркизма, включающий в себя тюркские народы православного вероисповедания, прежде всего чувашей и якутов).
Из многих других турецких религиозных организаций, занимавшихся антироссийской деятельностью, выделяется джамаат «Нурджулар» (запрещен в РФ). Деятельность турецких структур совпала с парадом суверенитетов автономий и тяжелым переходным периодом в России. Более того, Турция активно спонсировала терроризм в России. В ходе Первой Чеченской войны 1994−1996 годов на стороне Ичкерии сражались боевики из пантюркистской организации «Боз Гурд» Алпарслана Тюркеша. Тогда постсоветские либералы и их западные покровители защищали режим Джохара Дудаева и не говорили о турецком следе. Между тем преемником Тюркеша и лидером одного из политических крыльев «Боз Гурда» — Партии националистического движения является Девлет Бахчели, ставший партнером Эрдогана по коалиции. Примечателен захват парома «Аврасия» в Трабзоне 16—19 января 1996 года проичкерийскими турецкими террористами, сопровождавшийся антироссийскими демонстрациями в Турции, причем существует убедительная версия, что и за этим терактом, и за многопрофильной поддержкой северокавказских террористов стояла Национальная разведывательная организация Турции. Поэтому нынешняя критика сотрудничества Анкары с террористами со стороны Запада объясняется тем, что теперь Турция этим занимается без оглядки на западные страны и организации.
Следует отметить, что западные СМИ почему-то сильно прикованы к личности нынешнего турецкого президента и обвиняют его в попытках создания гибрида Османской империи и Великого Турана. Но идеи Великого Турана озвучивали и пытались реализовать в 1990-е годы президент Тургут Озал и занимавший премьерское и президентское кресло Сулейман Демирель. Таким образом, дело не только в Эрдогане, но и в турецком обществе, где популярны эти идеи. Повторюсь, причина такой реакции состоит в многовекторной политике Турции при Эрдогане.
Сейчас западное общественное мнение нервно реагирует на исламизацию Турции и обвиняет Эрдогана в ревизии наследия Мустафы Кемаля Ататюрка. Между тем ревизия кемализма началась сразу после смерти основателя Турецкой республики и совпала с началом Холодной войны, когда возникла необходимость в идеологическом противостоянии Советскому Союзу. В 1947 году турецкое правительство выделило средства для организации хаджа своих граждан. А в 1949 году произошел исламский прорыв. Тогда в школьные программы включили факультативные уроки ислама, в Анкарском университете создали богословский факультет для подготовки исламских деятелей, министерство просвещения открыло в Анкаре и Стамбуле десятимесячные курсы имамов-хатыбов, которые затем распространились на центры вилайетов. То есть от жесткой секуляризации оставался лишь запрет на использование ислама в политических целях. Поэтому правильнее говорить о том, что при Эрдогане произошла пакистанизация Турции. Она заключается в том, что Турция стала поддерживать и использовать вооруженные исламистские организации, плотно опекаемые и в значительной степени финансируемые турецкими спецслужбами, в разных регионах мира для отстаивания своих интересов.
Не так давно в России в определенных кругах прокатилась волна возмущения в связи с превращением в мечеть Айя-Софии. Однако этот шаг со стороны Эрдогана политически оправдан: у его партии, связанной с движением «Братья-мусульмане», есть электоральное ядро в 33%. К ним следует добавить электоральное ядро сторонника тюркско-исламского синтеза Девлета Бахчели в размере 7%. Итого, почти половина населения Турции оценивает политиков в значительной степени по их отношению к исламу. Еще один момент. Святая София и иные церкви, которые превратили или планируют превратить в мечети, были построены греками — византийцами. Соответственно, этими действиями Эрдоган наносит удар не столько по Фанару, сколько по Элладской православной церкви. Большая часть прихожан Константинопольской православной церкви проживает в США, а ее первоиерарх Вселенский патриарх Варфоломей является одним из инициаторов церковного раскола на Украине и создания самостийно-русофобской обновленческой Православной церкви Украины (далее — ПЦУ). Кстати, Элладская православная церковь признала ПЦУ. Поэтому зачем России выглядеть как известный персонаж, который таскает для прозападных греков каштаны из турецко-исламского огня…
Чтобы эффективно обезопасить Россию от религиозного влияния Турции, нужно обратить внимание на Татарстан, руководство которого даже в период недавнего кризиса в российско-турецких отношениях не стало отказываться от налаженных связей с «братским народом», продолжая привлекать «дорогих партнеров» в республику. Опять же, как было отмечено выше, в Турции процент людей, для которых мусульманская религия играет важную роль в жизни и определяет их политические предпочтения, выше, чем процент активных православных в России (сравнение с Польшей и Венгрией по религиозному критерию тоже не в пользу России). В таких условиях призывы идти на ухудшение отношений с Анкарой из-за греческих церквей, переделанных в мечети, выглядят как провокация и нелепость, могущие привести к неконтролируемым последствиям на внешнеполитическом фронте.
Напомним, что отделяющая Армению от России Грузия давно находится в орбите влияния турецко-азербайджанского тандема, США и ЕС. Грузия успешно мешает сообщению России с Арменией. Наличие антироссийских настроений у значительной части населения Грузии в совокупности с позицией азербайджанской общины и культурно-религиозной политикой Анкары уничтожили какую-либо реальную возможность для улучшения отношений с Россией в настоящее время. Азербайджан же при Ильхаме Алиеве — это закавказский филиал Турции, одновременно поддерживающий партнерские отношения с Россией и старающийся сохранить культурно-языковые связи. Реальность такова, что значительная часть населения Азербайджана считает турок братским народом, в то время как русские для него — это просто соседи. А альтернативой Алиеву может быть полностью протурецкий пантюркист, стремящийся к разрыву связей с Россией.
Но ведь и яростно-антитурецкая Армения де-факто не находится в зоне российского влияния. Рвавшаяся на свободу из Советского Союза она благодаря всем постсоветским правительствам превратилась в закавказский филиал фонда Сороса. Премьерство Никола Пашиняна явилось апогеем этих тенденций. Единственное, что удерживает Армению в ОДКБ и Евразийском Союзе — это азербайджано-турецкая военная угроза. Поэтому нынешняя и предыдущая эскалации показывают, какими методами хотят втянуть Россию и ОДКБ в войну с Азербайджаном и Турцией, причем не только из-за Карабаха, но и за бывшую Западную Армению. На все эти заявления можно ответить, что нынешние процессы, происходящие в Закавказье, в большей степени связаны с желанием и волей местных народов и элит, сумевших наконец-то стать независимыми от России. Поэтому мечты о Миацуме (объединении Армении и Арцаха = Нагорного Карабаха) и Великой Армении, сопровождающиеся давлением на российский бизнес в Армении, не должны оплачиваться за счет денег и жизней граждан России.
С турецким влиянием на Украине и в Крыму гораздо легче бороться. Анкара поддерживает экстремистский Меджлис крымско-татарского народа, а военное крыло Партии националистического движения участвует в блокаде Крыма со стороны Украины. Здесь, как это ни парадоксально, нивелировать турецкую угрозу можно… через победу над Украиной. Крымско-татарские боевики из батальона «Крым», а также турецкие наемники участвовали в войне на Донбассе на стороне Украины. В свете подписания турецко-украинского соглашения о военном сотрудничестве важно оценить ответные действия на этом направлении. Например, расширить территории республик, чтобы они совпадали с административными границами Донецкой и Луганской областей Украины. Достаточно интенсивное принятие населением ДНР и ЛНР российского гражданства свидетельствует о поддержке им возможных шагов в этом направлении. Кроме того, следует реанимировать проект создания Новороссии от Одессы до Харькова с возможным включением в неё Сумской области, так как в армиях ДНР и ЛНР есть выходцы из этих областей. Это теоретически позволит освободить Херсонскую область от турецко-украинской оккупации, а Крым от блокады. Нельзя забывать и о том, что гибель в бою отрезвляюще действует даже на меджлисовцев и боевиков «Боз Гурда». Жесткий ответ на турецкую экспансию на Украине будет полезен и лично для Эрдогана, находящегося в сложном международном положении.
Конечно, среди части российского политикума циркулируют опасения по поводу возможностей Турции использовать мигрантов из стран ближнего зарубежья, находящихся в России, а также национал-сепаратистов для раскачивания обстановки внутри России. Но разве это Сулейман Сойлу завозит в Россию мигрантов-исламистов из Азербайджана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана? Это Девлет Бахчели исключил из учебников термин «татаро-монгольское иго» и не сделал окончание «Стояния на Угре» общероссийским праздником? Может быть, это Эрдоган поставил в Дагестане памятник бойцам османо-азербайджанской Кавказской исламской армии и снес памятник русским солдатам в Сочи?
Таким образом, все эти проблемы были созданы российскими же гражданами, хотя и не выражающими мнений подавляющего большинства населения России. Особенно важно вспомнить то, что Турция, осуществившая в начале 20 века несколько геноцидов (армян, понтийских греков, ассирийцев), совсем не похожа в этом смысле на Россию. Идеологически при всех различиях тюркизм Ататюрка, пантюркизм и панисламизм опирались на турок. Постсоветская же Россия до последнего времени фактически продолжала политику «пролетарского интернационализма» под лозунгом толерантности, под которой понималось покорное молчание русского большинства в ответ на действия этнократов и этнических ОПГ. Никто не может себе представить, чтобы в Турции была Республика Курдистан, где турецких детей заставляли бы учить курдский язык, да еще и в ущерб турецкому. В России же потребовалось личное вмешательство президента Владимира Путина, чтобы начать исправлять этот беспредел при яростном сопротивлении самого протурецкого субъекта — Татарстана, которому оказывали поддержку оппозиционеры различных направлений. Более того, все эти годы в России внедряли концепцию «российской нации» — согражданства, где все этносы политически равны. Эта концепция закладывала бомбу под основы российской государственности, так как не делала различий между диаспоральными этносами, у которых есть свое национальное государство (армяне, азербайджанцы, узбеки и т. д.) и коренными этносами (русские, татары, якуты и т. д.). Ничего похожего нет в Турции, где власти опять жестко преследуют курдских автономистов. К счастью, в ДНР и ЛНР лишили украинскую мову статуса государственного языка.
Россию часто пугают экспансией Эрдогана в Восточном Средиземноморье. Здесь надо сразу заявить, что столкновение Турции с входящими в ЕС Францией, Грецией и Кипром только на руку России. Для нее даже желательно, чтобы Эрдоган продолжил экспансию в Восточном Средиземноморье. Отдельно надо заметить, что гипотетическая аннексия Кипра Турцией будет кошмаром не для России, а для российских нуворишей, переводящих деньги в офшоры на Кипре.
Таким образом, России нужно выработать долгосрочную стратегию по всем направлениям отношений с Турцией. Для этого необходимы четкая идеологическая база внешней политики и определенные цели. Также необходимо не идти на прямую конфронтацию там, где не затрагиваются интересы России.
