Турция — союзник Запада в НАТО, но для борьбы с ним она покупает самолеты, Россия хочет «смерти» либеральной демократии, а Китай навязывает западному сообществу свою гегемонию. Именно в отношении этих трех стран государства Европы и Запада в целом должны как никогда проявить твердость. Способен ли на это Запад, таким вопросом задается французский политолог и эксперт по геополитике Доминик Мойси в статье, вышедшей 28 сентября в Institut Montaigne.
Турция, Россия, Китай — сравнение этих трех стран кажется искусственным, однако каждая из них — «хищник» по-своему. И как таковые их необходимо сдерживать.
Официально Турция — союзник Запада по НАТО. Но нетипичный союзник, мягко говоря, который покупает у России истребители, способные сбивать самолеты НАТО. На Ближнем Востоке Турция политически поддерживает организацию «Братья-мусульмане» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), сохраняет связи с ХАМАС и пошла на решительное вмешательство в Сирии и в Ливию, куда она поставляет оружие и сирийских наемников. На Балканах активно Анкара активным образом продвигает политический ислам.
Как может Турция примирить свое ревизионистское поведение с сохранением своего статуса в альянсе, основной целью которого является защита демократии и территориального статус-кво? Организации, даже и особенно «находящейся в состоянии смерти мозга», если использовать провокационную и сомнительную формулу президента Франции Эммануэля Макрона, действительно не нужен слон внутри своей посудной лавки.
Символом новизны времени стало то, что теперь Запад может с полным основанием сравнивать поведение Турции и России — двух держав, которые сближаются, сохраняя при этом между собой отношения попустительства и соперничества. Конечно, Россия, в отличие от Турции, не союзник Запада. Она, если и не угроза для него, то противник. Произошедший почти двадцать лет назад распад СССР едва не нанес смертельный удар по НАТО, которое в ужасной ситуации отсутствия «смысла своего существования» — сдерживания СССР. В современной России «обнадеживает» то, что с ее стороны нет двусмысленности. Так, по мнению французского политолога, российские власти стремятся не только уничтожить противников внутри страны, но и дестабилизировать врагов за ее пределами, используя для этого яды и возможности всемирной сети.
На самом деле, сходство между Турцией и Россией кажется еще более значительными. Это авторитарные режимы, у которых есть идеологическая, если не «цивилизационная» программа. В России больше не осуществляет коммунистический проект, тогда как в Турции все сильнее позиции исламистов. Тем не менее главный оппонент у них всё тот же: приходящая в упадок модель — по крайней мере в их глазах — либеральной демократии западного образца.
Если этот анализ верен, вывод напрашивается сам собой: Турцию необходимо сдерживать, как сдерживали — и продолжают сдерживать — Россию. Однако здесь, отмечает автор, напрашивается вопрос: как сдерживать союзника, который входит в ту же организацию по обеспечению безопасности, что Запад. Для достижения деэскалации предпосылкой для диалога должна стать твердость, без которой деэскалация была бы похожа на подчинение.
Помимо Турции и России, страной, которую необходимо сдерживать даже больше, чем все остальные, является Китай. КНР находится в совершенно иной категории, нежели Турция и Россия — по мощи совсем рядом с США. Сдерживание Китая предполагает проведение стратегии совершенно другого масштаба и, без сомнения, совершенно другого характера, потому что Запад зависит от Пекина бесконечно больше, чем от Анкары или Москвы. Китай — гигант, чей выбор и действия не всегда респектабельны, но чей размер вызывает уважение.
В этой связи интересно отметить, что Турция Эрдогана, которая так быстро встала на защиту мусульман всего мира, демонстрирует примечательную осмотрительность в вопросе отношения Китая к уйгурскому меньшинству. Выступать с нападками на европейские страны, в частности, на Францию, легче, чем на Китай. Более того, в нынешнем ее состоянии для Турции, представляющей собой смесь авторитаризма и религиозного национализма, светскую и либеральную Францию представляется опасную контрмодель для турецкого гражданского общества, которое — по крайней мере, в городских районах — в основном испытывает ностальгию по Турции демократической, в которой соблюдались права человека. Это не мешает большинству турецкого гражданского общества поддерживать Эрдогана в его амбициях в Восточном Средиземноморье.
Сдерживание хищной страны часто сродни хождению акробата по канату. Нет нужды продвигать священный союз людей, стоящих за режимом, способным — благодаря вам — раскрутить националистическую карту, чтобы завоевать колеблющуюся поддержку своего населения. Попасть в эту ловушку — значит рискнуть оказаться вынужденным ответить на классический вопрос: «Кто потерял Россию, или Китай, или теперь Турцию?» Но если не «потерять» хищную страну означает уступить ее амбициям и прихотям и не реагировать на ее словесные или физические нападки вопреки защите своих ценностей, то лучше «потерять» Россию Турция или Китай, чем потерять себя.
На самом деле, сдерживание предполагает хорошее знание внутренних и внешних сильных и слабых сторон страны, которой противостоишь. В Китае нет смысла настраивать население против режима. В Турции, которая не является тоталитарным государством, или даже в России, когда рейтинги популярности Эрдогана и Путина не такие, какими они были раньше, демократии, за исключением политики санкций, имеют более важные рычаги, если их использовать с решимостью, умом и тактом. Таким образом, информационная война не должна быть исключительной прерогативой авторитарных режимов.
Демократии также должны полностью осознавать то, что они по-разному смотрят на те или иные проблемы. Так, по «турецкому вопросу» между Францией и Германией очень много противоречий. В чем заключается «крайняя умеренность» Берлина по отношению к Анкаре, помимо влияния турецкой общины в Германии, в чем заключаются нежелание использовать язык силы и почти презрение к Греции, которая еще вчера была посчти банкротом. В чем причина боязни открыть ящик Пандоры по вопросу об исламе, только ли страхом перед усилением позиций крайне правых?
Факт остается фактом: невозможно замирить хищников, если давать им пищу. От этого у них ли усиливается аппетит.
