Греф и его британо-американские партнёры приступили к самой масштабной спецоперации – поглощению России и её экономики. Речь идёт не о финансовом рынке, который Сбербанк и так уже давно контролирует, а о том, чтобы подмять под себя целые отрасли, ключевые секторы, крупный, средний и малый бизнес. Греф не теряет надежды окончательно приватизировать Сбербанк. Есть опасения, что если такой монстр сможет устранить контроль за своей деятельностью со стороны государства, то неминуем момент, когда он единолично станет диктовать всем свои условия. Политолог Сергей Михеев рассказал, в чём главная беда Грефа и его команды и какое место они должны занимать в России.
Вопрос, кто стоит за Грефом и откуда у него такое влияние, не даёт покоя многим. И это в том числе вопрос президенту Владимиру Путину, потому что я не думаю, что без его прямого или непрямого одобрения Греф мог бы делать то, что он делает. Или Путин не обращает на это внимания и не до конца понимает смысл происходящего, или Путина убедили, в том числе люди, которые убеждают его в необходимости цифрового прорыва и что технологии – это новая нефть XXI века, что Греф может успешно этими технологиями заниматься и продвинет страну вперёд.
Нужны ли банки? Да, нужны. Но всё должно быть в меру.
Страна не может управляться банкирами – это неправильно. Страна должна управляться политиками, которые понимают, какое место банки и всё остальное должны занимать в национальной стратегии. Одно другое не может подменять. Средство не должно стать целью. А здесь есть ощущение, что средство может стать целью. Многие новости склоняют к размышлению над этими вещами. Мне кажется, здесь разумная граница должна быть найдена.
Но ещё раз говорю, в чём там секрет: я так подозреваю, именно в том, что вот это лобби, которое продвигает идею цифровых технологий как некого прорыва в будущее, убедило Путина в том, что это есть главный и чуть ли не единственный путь развития.
Хотя результатов, кроме красивых картинок, нет. Если это всё так здорово – покажите конкретные результаты того, как развивается экономика благодаря этому. Что такого прорывного, кроме бесконечного жонглирования картинками, компьютерной графики и всевозможных новых способов платежей, – что ещё происходит? Где интенсивный рост экономики – он в чём выражается? Где рост какого-нибудь производства, где модернизация этого производства? Где возврат внутреннего рынка? Где? Ведь на самом деле вся вот эта цифровая идеология – понятно, что технологии нужны, но её результаты совершенно виртуальны. Да, на счетах банков накапливается большое количество денег, да, они изобретают всё новые способы, как эти деньги зарабатывать, но в том, что можно потрогать руками, – как это выражается? В большинстве случаев это бесконечная презентация со всё более и более впечатляющей компьютерной графикой – и ничего больше.
Какие-то конкретные люди или небольшие группы людей улучшают своё материальное положение, но в общем и целом никакой супердинамики экономика-то не показывает. А если говорить о производстве – тут вообще никаких прорывов нет. В конце концов, говорят о бизнесе, о контроле банков за бизнесом. Но слушайте, огромное количество бизнесменов говорит о том, что невозможно взять деньги на развитие. Доступного кредита – при этом национального – просто нет.
Если у Грефа есть способ решить этот вопрос – пусть он его решает, пусть продемонстрирует как. Ведь в его руках – самый крупный банк страны. Ну и где же та кредитная политика, которая будет стимулировать развитие бизнеса? Если он знает как, почему до сих пор не сделал? А если не хочет делать и не знает как, тогда зачем ему контроль за этими отраслями, чтобы окончательно их засушить, что ли? Или сначала дайте мне контроль, а потом я буду давать деньги? Но, извините, тогда получается, что от прихоти или каприза одного человека должна зависеть судьба российской экономики? Я считаю, что это, мягко говоря, просто рискованно.
На вопрос о причинах и почему именно так – у меня конкретного ответа нет. Это где-то объясняется иллюзиями и фантазиями – иногда, может быть, вполне искренними – людей из нашего правящего класса по поводу всех этих технологий. Но они не понимают простую вещь – что за всеми этими технологиями следуют и многие другие явления. В том числе несамостоятельность, несуверенность и очень серьёзная деформация сознания у миллионов людей. А дальше последует удар по национальному суверенитету, потому что люди, живущие в этих цифровых реалиях, категориями национального суверенитета мыслить не могут.
Я, например, не верю никаким нашим цифровым гуру и банкирам – я вижу в их глазах глобализм. Глобализм – это то, что они считают правильным. Уничтожение национальных государств, нивелирование национальных культур, усреднение общего фона, действительно, помогают деньгам лучше крутиться. А они считают, что чем лучше деньги крутятся, тем лучше мир живет. Ну или они живут лучше в этом мире. То есть это и есть цель.
Люди из этой сферы, я считаю, должны быть, они должны работать, но их надо очень серьёзно контролировать. Потому что они – убеждённые глобалисты. Это значит, что как только они получат в свои руки достаточное количество средств, они будут сначала подспудно, а потом всё более и более явно уничтожать национальный суверенитет под предлогом всяких разных удобств. Вот этот сервис будет ещё удобнее, этот – ещё удобнее... В итоге самым удобным будет сервис развала суверенной государственности, полного устранения границ – и это концепция открытого мира, с которой глобалисты носятся вот уже много-много лет, они прямо об этом говорят.
В нашей так называемой элите, в том числе в её финансово-экономической части, людей, которые эту концепцию искренне и почти религиозно поддерживают, огромное количество. Мне кажется, Греф как раз один из них. Он, в общем-то, этого особо и не скрывает. Вот в чём проблема. Нужны ли такие люди, как Греф? Нужны. Только они должны знать своё место и их работа должна вписываться в какую-то общую стратегию.
