Хотя у России нет ни особого желания, ни финансовых или военных возможностей, чтобы на самом деле вытеснить Соединенные Штаты с Ближнего Востока, она весьма умело распорядилась имеющимися ресурсами, чтобы прочно закрепиться в качестве незаменимого посредника в целом клубке региональных кризисов и конфликтов, причем относительно небольшой ценой. Это особенно заметно в Сирии и Ливии, где Россия и другие региональные державы определяют сложную политическую и военную динамику, в то время как Соединенные Штаты сосредоточены на контртеррористических операциях.
При этом гораздо меньше внимания уделяется попыткам России стать ключевым игроком как в израильско-палестинском конфликте, так и в ливанском политическом кризисе. Недавние события на обеих аренах вполне могут дать России простор для маневра, который позволил бы ей окончательно превратиться в неотъемлемый элемент региональной политики.
Отправной точкой для постоянно расширяющегося присутствия Москвы на Ближнем Востоке стала успешная российская интервенция в Сирии в 2015 году. Одновременно с безуспешными попытками США сформировать в сентябре 2016 года альянс с Россией против джихадистских группировок в Сирии, то есть заключить сделку, которая негласно гарантировала бы сохранение власти президента Башара аль-Асада и позволила бы России переключить свое внимание на другие страны, российский президент Владимир Путин предложил провести в Москве саммит между президентом Палестинской автономии Махмудом Аббасом и премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху.
Впрочем, отношения между палестинцами и россиянами заметно активизировались после официального признания президентом Соединенных Штатов Дональдом Трампом Иерусалима в качестве единой столицы Израиля в декабре 2017 года. Этот шаг Вашингтона привел к тому, что администрация Палестинской автономии прекратила все контакты с США, включая взаимодействие с ЦРУ по вопросам безопасности. Махмуд Аббас лично возглавил представительную делегацию, отправившуюся в Россию в начале 2018 года, чтобы обсудить новый многосторонний формат израильско-палестинских переговоров, центральное место в организации которых отводилось России.
В том же году Россия впервые начала встречаться с представителями проиранской организации «Исламский джихад», которую она прежде признавала террористической группировкой. Прямые контакты с ХАМАСом, который Москва никогда не относила к террористическим организациям, также активизировались, и кульминацией этого процесса стал внутрипалестинский саммит с участием всех политических сил в Газе и на Западном берегу, включая администрацию Палестинской автономии. Хотя России и не удалось заставить ХАМАС и «Исламский джихад» подписать свою «московскую декларацию», призванную стать альтернативой заявлениям США, регулярные консультации со всеми палестинскими политическими группировками продолжались, и Москва настаивала на их объединении в рамках общей программы Организации освобождения Палестины.
Хотя эта цель, скорее всего, является недостижимой, в июне 2020 года России удалось в телефонном разговоре убедить Джибриля Раджуба, генерального секретаря Центрального комитета партии ФАТХ, в прошлом главу службы безопасности Палестинской автономии, провести видеоконференцию с представителями движения ХАМАС, темой которой было формирование единого фронта в переговорах с Израилем. С конца августа Россия практически ежедневно проводит консультации с высокопоставленными палестинскими лидерами из нескольких крупнейших группировок. Кульминацией этой работы стала видеоконференция между 14 основными политическими силами, которая состоялась 3 сентября. Как до видеоконференции, так и после нее, причем еще более активно, Россия призывала все фракции принять участие в очередном общепалестинском саммите в Москве, который способствовал бы их объединению.
О центральной роли России в израильско-палестинском конфликте говорит, по крайней мере, тот факт, что фракции в известной степени уже объединились. Во всяком случае, в июле 2019 года Высокопоставленный представитель ХАМАС Муса Абу Марзук заявил, что только Россия способна помочь палестинцам выстоять перед давлением со стороны США, а министр иностранных дел Палестинской автономии Рияд Аль-Малики сказал в июне 2020 года: «Мы доверяем президенту Владимиру Путину… Палестина готова вести переговоры с Израилем в режиме видеоконференции и под эгидой России».
Растущее присутствие России в Ливане закономерно вытекает из ее вмешательства в сирийский конфликт, поскольку две эти страны неразрывно связаны между собой на протяжении многих десятилетий. Журналистское расследование «Новой газеты» в 2019 году позволило установить, что самолет Boeing Business Jet, который связывают с Евгением Пригожиным – номинальным владельцем частной военной компании Вагнера, полностью контролируемой российской военной разведкой ГРУ – как минимум с декабря 2016 года совершал ежемесячные рейсы в Бейрут. Оттуда бойцы ЧВК Вагнера вылетали на различные театры военных действий в Сирии и Африке. Если сопоставить это с утверждениями, согласно которым внезапная смерть главы ГРУ Игоря Сергуна в январе 2016 года произошла в Ливане, а не в Москве, можно говорить о косвенных доказательствах того, что именно Бейрут является оперативным центром российской активности на Ближнем Востоке.
Попытки России превратиться в крупного политического игрока в Ливане не приносили ощутимого успеха до конца 2018 года, когда правительство страны приняло важную, хотя и символическую военную помощь на сумму 5 миллионов долларов. Хотя Москве так и не удалось добиться от Ливана официальной подписи под проектом соглашения о военном сотрудничестве, с 2019 года две страны явно сблизились в политическом аспекте, а кроме того Россия все более активно ведет себя в энергетическом секторе ливанской экономики.
Однако, до недавнего трагического взрыва в Бейруте и последующей отставки правительства Россия не была по-настоящему значимым внешним субъектом ливанской политики. Вакуум власти, возникший в последнее время, и тесные отношения Москвы со всеми сторонами, возможно, открыли дверь для роста российского влияния в ливанской политической жизни.
Так, например, 17 августа бывший премьер-министр Ливана Саад Харири направил своего советника, чтобы тот обсудил будущие политические перемены в стране со специальным представителем президента России по Ближнему Востоку и странам Африки Михаилом Богдановым. Кроме того, Богданов провел телефонные переговоры с лидером друзской общины Валидом Джумблаттом и представителем Свободного патриотического движения Гебраном Бассилем, а также встретился в Москве с послом Ливана в России и советником президента Мишелем Ауном. По некоторым данным, заключительные консультации по этим переговорам состоялись 27 августа, а 31 августа был назначен новый премьер-министр Ливана Мустафа Адиб, хотя на самом деле будущее правительства остается неясным.
Пока трудно сказать, будут ли сокрушительные санкции, введенные Соединенными Штатами в отношении Ирана и Сирии, которые непременно скажутся на Ливане, наряду с жестким международным давлением, направленным на реформы в стране, препятствовать или способствовать усилению влияния Москвы. Однако, несомненно, позитивным фактором для России могло бы стать более тесное партнерство с Францией, которая после взрыва в Бейруте взяла на себя ведущую роль в Ливане по широкому спектру политических и военных проблем. Тесные связи с Ираном, Сирией и «Хезболой», наиболее значимыми игроками в Ливане, также будут способствовать укреплению позиций Москвы.
В то время как Ливан намерен реформировать свое государственное устройство, Россия, единственная страна, поддерживающая хорошие отношения со всеми государственными и негосударственными субъектами, может стать верховным арбитром, как это уже фактически произошло в Сирии и Ливии.
