Нурсултан Назарбаев — один из «патриархов» постсоветской политики, на днях был удостоен некоего международного статуса, на наш взгляд, весьма сомнительного, со сложным и претенциозным названием: «Чемпион за мир, свободный от ядерных испытаний». В СМИ сообщается о том, что инициатива вручения этого знака международного отличия казахстанскому «Елбасы» принадлежит исполнительному секретариату Организации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ОДВЗЯИ) во главе с Лассиной Зерба. А объявлено это решение было 27 августа, на специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, собранной по случаю Международного дня действия против ядерных испытаний, который приходится на 29 августа.
Чтобы в полной мере осознать подрывной характер выбора этой даты «празднования» и этой кандидатуры, помещенной в его центр, для национальных интересов нашей страны, следует сделать два исторических экскурса. Первый — в историю ядерной темы.
Ядерное оружие разрабатывалось в гитлеровской Германии и в США. Официально считается, что немецкий проект оказался «тупиковым», а американский — успешным и привел к появлению у США атомной бомбы. На деле все выглядело несколько иначе; по мере «раскопок», ведущихся в основном западными исследователями, появляется все больше оснований усматривать американский плагиат немецкого результата. Уже приходилось отмечать, что имеются достаточно серьезные свидетельства в пользу того, что весной 1945 года американский «Манхэттенский проект» зашел в тупик и был искусственно выведен из него с помощью немецких наработок в решающих сферах. В частности, в вопросе о накоплении объемов 235-го урана и об инфракрасных взрывателях к плутониевым боезарядам. Сообщается, что то и другое в количествах, достаточных для производства двух плутониевых и одной урановой бомбы, находилось на немецкой подлодке U-234, которая сдалась американцам в Атлантике после посещения Испании, где, по некоторым данным, на берег сошли еще и несколько крупных бонз Третьего рейха, оказавшихся потом в Аргентине и Парагвае. Те же самые источники указывают на осуществление немцами как минимум трех, из них двух полностью успешных, испытаний ядерных устройств (не путать с боезарядами), которые состоялись в октябре 1944 года на Балтике и в первой половине марта 1945 года в Тюрингии. Немецкие атомные «лавры» были присвоены американцами не «за просто так». Они были получены в обмен на индульгенцию связанным с ними нацистам, на их освобождение от ответственности за соучастие в военных преступлениях. А также за последующее привлечение большого количества немецких ученых в американские военные лаборатории и конструкторские бюро. Чего стоит имя хотя бы Вернера фон Брауна, генерального конструктора «линейки» первых ракет «Фау» — от «Фау-1» до «Фау-4», которая, по некоторым данным, еще в 1945 году уже могла выходить в космос, правда, так и не вышла. А в США Браун возглавил и успешно осуществил лунную программу НАСА. То же и с ядерными секретами рейха, которым после передачи их американцам было приказано «умереть» и быть вычеркнутыми из истории ради пресловутой «американской исключительности», воплощенной в ядерном «первенстве». А ведь Браун был далеко не единственным; еще можно назвать Рональда Рихтера, осуществившего в 1952 году первую реакцию холодного ядерного синтеза в нацистской лаборатории на острове Уэмуль вблизи аргентинского побережья, под «крышей» диктатора Хуана Доминго Перона. И еще предостаточно других имен. По решениям, которые эмиссары рейхсляйтера Бормана зачитали участникам закрытого совещания промышленников нацистского рейха, состоявшегося 10 августа 1944 года в страсбургском отеле «Мэзон Руж», нацистские капиталы интегрировались с западными. И внедрялись в ведущие и наиболее перспективные технологические компании США и других стран, в которых для контроля со стороны ушедшей в подполье НСДАП создавались технические бюро, руководить которыми предписывалось нелегальным нацистским парторганизациям, связанным с нацистскими центрами в Испании и Латинской Америке.
Но даже если эти информационные вбросы, отнюдь не беспочвенные, игнорировать и руководствоваться строго официальной версией, то никем не оспариваемой датой первого в истории ядерного взрыва является 16 июля, когда в 1945 года в пустыне Аламогордо штата Нью-Мексико был испытан один из плутониевых зарядов. Затем, 6 августа, урановая бомба была сброшена на Хиросиму, а уничтожение 9 августа Нагасаки было осуществлено второй плутониевой бомбой.
А что за дата 29 августа, на которую ооновскими структурами был впоследствии «назначен» так называемый «Международный день действий»? В этот день состоялся первый советский испытательный ядерный взрыв, осуществленный в 1949 году в Оренбургской области РСФСР.
Любая памятная дата — это историческая символика, в этой дате оживающая собственной жизнью, оказывая влияние на современность. Если следовать этому правилу с позиций исторической справедливости, то «Международный день действий» следовало бы назначить либо на 16 июля, либо на 6 августа, когда без всякой военной необходимости были истреблены полторы сотни тысяч ни в чем не повинных, в основных мирных японцев. Не имевших никакого отношения ни к войне, ни к японскому милитаризму, ни к императорскому авантюризму или военному союзу Токио с нацистским Берлином. Но поступить так — значило бы заклеймить по-настоящему виноватых — американцев. А организаторам этой «праздничной» провокации нужно было совсем другое — повесить ярлык «поджигателей» ядерной войны на Советский Союз. И понятно, почему. Еще в памятной речи Уинстона Черчилля с говорящим названием «Мускулы мира», с которой он 5 марта 1946 года в присутствии президента США Гарри Трумэна выступил в американском Фултоне, было предложено сохранить ядерную монополию за США, Великобританией и Канадой. Чтобы дать этой инициативе практический ход, из-за кулис — это случается крайне редко — вышли и засветились в публичном поле настоящие «кукловоды». В июне 1946 года в Комиссию ООН по атомной энергетике (предшественник созданного в 1957 г. МАГАТЭ) был внесен так называемый «план Баруха». Собравшимся его представил сам автор, крупный олигарх Бернард Барух, состоявший ближайшим советником пяти президентов США, начиная с Вудро Вильсона (с 1923 г.) и до Гарри Трумэна (до 1953 г.). Правда, за исключением Кальвина Кулиджа, правившего с 1923 по 1929 годы.
Барух фарисейски предложил запретить ядерное оружие и его дальнейшие разработки, передав контроль с помощью инспекций на местах вновь создаваемому в этих целях международному Агентству по атомным разработкам (ААР), а хранителем всей технологической документации, связанной с ядерными программами, сделать правительство США. Это было иезуитское по замыслу исполнение «фултонского» плана Черчилля по закреплению за Западом ядерной монополии в целях превращения ядерного оружия в решающий аргумент Вашингтона в противостоянии с СССР, позволявший безнаказанно развязать против нашей страны ядерную войну. Комиссии по атомной энергетике в нем отдавалась роль руководящего органа ААР, но при этом голосование в ней предлагалось осуществлять простым большинством без права вето, для чего планировалось вывести ее из подчинения Совета Безопасности, где у СССР такое право имелось.
Советский Союз, оказавшись перед угрозой не только ядерного уничтожения, но и фактического запрета на поиск путей собственного спасения, «план Баруха» отверг, предложив всеобъемлющее, контролируемое и проверяемое запрещение ядерного оружия, что по понятным причинам не устроило уже США. Попытка продавить этот вопрос через Совбез ООН натолкнулась на советское вето. Обсуждение в результате затянулось, и дальнейшие споры стали бессмысленными именно после 29 августа 1949 года, когда у нашей страны появилась своя атомная бомба, позволившая установить хотя бы относительное «равновесие страха». Поэтому выбор 29 августа в качестве даты «Международного дня действий» для ООН — не что иное, как реквием по «плану Баруха» и «шпилька» в адрес СССР за неподчинение ядерному диктату глобальной олигархии, осуществляющей контроль над США и другими ключевыми странами Запада. А для нашей страны этот день — повод не для акций за «безъядерный мир» под американскую диктовку, но День национального спасения, дань памяти героизму советских ученых, которые в тяжелейших условиях послевоенного восстановления сумели обеспечить страну ядерным щитом, к которому через семь лет добавилась и ракетная составляющая. Случайно ли именно сейчас, в канун этой великой даты, был рассекречен Росатомом и показан фильм о крупнейшем термоядерном испытании, проведенном в СССР в октябре 1961 года. Родина тем самым атомным проектом была спасена от ядерного уничтожения по планам, которые в Совете национальной безопасности США и Пентагоне штамповались как грибы после дождя. В расчете именно на ядерную монополию. 29 августа — это день похорон этой монополии, спасший мир от испепеления в огне ядерного пожара, ибо, как признавала потом Маргарет Тэтчер, именно ядерное оружие, точнее страх перед ядерным возмездием, всегда останавливает агрессора. Но для возмездия нужна не монополия, а как минимум две стороны.
И именно чтобы ущемить нашу страну, этот день — 29 августа — в ООН и выбрали вместо «американских» дат — 16 июля и 6 августа. И согласившийся принять награду, связанную с этим днем Назарбаев тем самым расписался не в «любви к народу Казахстана», на земле которого, под Семипалатинском, был при нем закрыт один из советских ядерных полигонов. А в предательстве и ненависти к СССР, стране, которая дала ему путевку в жизнь и в большую политику. Что касается Казахстана, то разразись в условиях американской монополии ядерная война против СССР, то эта республика, вне зависимости от сегодняшних в ней настроений, в полной мере испила бы эту трагическую чашу до дна вместе с другими братскими советскими народами.
Почему лауреатом этого «достоинства» стал именно Назарбаев? Как с пафосом сообщают в ООН, — за то, что в 2009 году, в двадцатую годовщину закрытия семипалатинского полигона, выступил с инициативой объявить 29 августа еще и «Всемирным днем отказа от ядерного оружия». В полном соответствии с «планом Баруха». И с пониманием беззащитности безъядерной России перед США и НАТО, которые располагали тогда тотальным, обезоруживающим превосходством в конвенциональных вооружениях. И ведь выступил «Елбасы» вскоре после мюнхенской речи Владимира Путина, всего через два года, то есть когда конфликт России с Западом был уже вполне обозначен, но возможности нашей страны в этом противостоянии даже в ядерном статусе выглядели весьма ограниченными.
Почему Назарбаев так поступил? Для этого проведем второй исторический экскурс, более краткий и компактный, ибо об этой фигуре и том следе, что она оставила в постсоветской истории — реальном, а не вымышленном и отлакированном — уже приходилось рассказывать неоднократно. Со ссылками на конкретику, о которой «Елбасы», думая, что «будет несудим» потомками, сам сообщил публично, по сути написав на себя политический донос — сборник «Евразийский союз: идеи, практика, перспективы. 1994−1997».
Мы много раз слышали, что именно Назарбаев является «автором» идеи ЕЭАС. Это не совсем так, причем, дважды. Самому Назарбаеву если что и принадлежит, то поправка «экономический» в названии союза. На ней он настоял, чтобы не допустить в его рамках настоящей, политической интеграции бывших союзных республик с Россией. О самом ЕАС впервые было заявлено на памятной пресс-конференции в головном здании МГУ 29 декабря 1992 года, в канун 70-й годовщины создания СССР. В присутствии автора этих строк об этом сообщил триумвират в составе Гавриила Попова, Юрия Лужкова и Анатолия Собчака. Более того, они тогда представили общественности соответствующее одноименное международное политическое движение (!) — «Евразийский союз». И только после этого «лавры» уже не первопроходца, а исполнителя, «кем-то» были переданы Назарбаеву, который стал выступать с идеей ЕАС.
Где именно он с ней выступал? А вот здесь мы подходим к самому интересному. 22 марта 1994 года он представляет проект ЕАС в лондонском Chatham House — Королевском институте международных отношений, британском центре концептуальной связки с вашингтонским Советом по международным отношениям (CFR). Еще КИМО — интеллектуальная метрополия для целой системы институтов международных отношений, развернутых под его эгидой в ряде стран британского Содружества, и некоторых других, исторически связанных с Великобританией — от Франции и Канады до Индии и Австралии. Доклад Назарбаева был показательно озаглавлен «О создании регионального пояса стабильности» — не Союзного государства, а именно «пояса», появление которого, судя по месту презентации проекта, не могло состояться без британской и, в целом, североатлантической поддержки. И получив такую поддержку, Назарбаев направляет свои стопы в уже знакомое нам по пресс-конференции Попова, Лужкова и Собчака здание МГУ, где ровно через неделю, 29 марта 1994 года, выступает с докладом по тому же вопросу, но уже под другим «углом» — «Евразийский союз необходим: мы просто обречены доверять друг другу». А еще спустя два месяца, в начале июня 1994 года, будущий «Елбасы» представляет в Алма-Ате, тогда казахстанской столице, проект документа под названием «О формировании Евразийского союза государств».
Понятна и логика эволюции заголовков: «союз государств» и Союзное государство — разные вещи; последнее ближе к всеобъемлющей советской модели интеграции, а вот первое — к «поясу стабильности», запрос на который был изложен в Лондоне. В чьих конечных интересах Назарбаев проводил эту спецоперацию, запущенную упомянутым московско-питерским «трио» в МГУ в предновогодние дни 1992 года? Водили ли они общими усилиями за нос британскую и американскую элиты или широкую постсоветскую общественность, еще не оправившуюся от шока, вызванного распадом СССР, — вопрос, ответ на который знает только сам Назарбаев. И те, кто был вовлечен в упоминаемые трагические события.
Можно также вспомнить о кануне позорных Беловежских соглашений декабря 1991 года, в суть которых Назарбаев был посвящен, но не замарался в них только потому, что просто оказался поумнее Ельцина, Кравчука и Шушкевича. Прибыл в Москву и уточнив дальнейший план действий, отправился не в Минск и далее в Вискули, а к Горбачеву, отстранившись таким образом от заговорщиков и получив в свое распоряжение железобетонное алиби. С юмором потом вспоминал, в каком «полунетраспортабельном» состоянии через сутки явился к Горбачеву с информацией об уничтожении СССР российский «всенародный», который со своими подельниками, по слухам, «употреблял» за каждый абзац подписанного ликвидационного документа в отдельности.
И последнее. Кроме истории государств, утверждал один из первых идеологов глобализма Герберт Уэллс, существует и «более важная», с его точки зрения «история обыденного человека», которой он предлагал заменить героизм государственных подвигов, преподавая и воспитывая на ней космополитов вместо патриотов под видом человеческой «экологии» или даже «биологии». Генеральный смысл этой эпитафии проекту «человечество» и «человек», — трансформация высших смыслов бытия, апеллирующих к социальной стороне человеческой природы, которая и отличает homo sapiens от «назначенной» ему в предки соратниками Уэллса обезьяны, в сугубо физиологическую жизнедеятельность. Отделение духа от тела. Сведение этих смыслов до борьбы за физическое выживание в условиях естественного отбора, за кусок хлеба и продолжение рода. А с ним — биологического вида. К этому призывали все основные философские труды самого британского классика и по совместительству крупного разведчика — от эпической «Машины времени» до «Открытого заговора». Те, кто развалил Советский Союз изнутри, а без внутреннего ресурса это было не по силам ни одной, даже самой мощной иностранной спецслужбе и даже всем им, вместе взятым, руководствовались этими идеями, которые воспринимали с 1960-х — 1970-х годов в рамках внедрявшихся в СССР проектов Римского клуба. В какой мере с этими проектами был или не был связан Назарбаев, мы не знаем. Хотя вряд ли можно предположить, чтобы должность председателя Совета министров СССР, которая светила ему в случае сохранения Союза, могла быть предложена человеку «со стороны», не из «своего круга», не пребывавшему «в теме». Может быть именно поэтому он грустил недолго, возглавив независимый Казахстан с таким энтузиазмом, что оказался единственным из постсоветских лидеров, который, чтобы независимость от России закрепить, даже перенес столицу на северные земли, в Целиноград, подъем которого до центра, получившего всесоюзную известность, неразрывно связан с подвигом всего советского народа по освоению казахстанской целины.
Так в одной судьбе, хотя и не только в ней, соединились две темы, две истории. Одна отражает советские заоблачные достижения, обеспечившие выживание нашей Родины в страшном по своему напряжению и трагизму XX столетии, которое Осип Мандельштам красноречиво назвал «веком-волкодавом». Другая тема и история повествуют о предательстве этих достижений и великой Красной идеи и Красного проекта поздней советской элитой, принявшей в своем узком кругу решение о конвертации власти в собственность. Хрущев, накликавший своей «оттепелью» горбачевскую «перестройку», не просто скользил между черным и белым, как талантливо изобразил потом на его надгробии Эрнст Неизвестный, а задал тренд, направив этим «скользким» путем последующее поколение советских руководителей. Назарбаев — лишь один из этой когорты. Не самый яркий, но и далеко не самый последний.
