Белорусские протесты отличаются от протестов на Украине в конце 2013 — начале 2014 года своей стихийностью, отсутствием боевой организации и слабым влиянием радикальных националистов. Однако при неблагоприятном раскладе протесты могут радикализоваться и приобрести черты украинского Майдана. Об этом в интервью корреспонденту EADaily рассказал военкор, писатель Семен Пегов, который работал на протестных акциях в Минске, был жестко задержан в числе прочих российских журналистов, но вскоре оказался на свободе и благополучно вернулся в Россию. Кроме того, Пегов прокомментировал инсайд своего проекта WarGonzo о том, что белорусские спецназовцы воюют в турецких прокси в Сирии против курдов, сирийской армии и России.
— Семен, какие у вас сложились впечатления от белорусских протестов? Чем они похожи и чем отличаются от событий на Украине конца 2013 — начала 2014 года?
— На митингах я проработал недолго, потом получил по голове и был задержан. Но я могу рассказать, какие в целом провел параллели. На данный момент белорусские протесты отличаются от украинского Майдана тем, что там нет такого уровня организации, нет военизированных структур, как это было на Майдане, когда протестующих формировали в сотни. Кроме того, на Майдане более ярко проявляли себя радикальные элементы в виде «Правого сектора», УНА-УНСО (запрещенные в России организации. — EADaily) и других националистических украинских организаций, которые заранее тренировались и готовились ко всем этим событиям. Такого мы в белорусском протесте не видим.
Манифестации, конечно, носят преимущественно стихийный характер, но я убежден, что рано или поздно все придет к тому, что они будут построены по принципу Майдана, и через пару месяцев на улицах белорусских городов мы увидим те самые сотни, которых нет сегодня. Белорусские националисты-радикалы еще не в полной мере задействовали свой потенциал, если вообще задействуют его. Каких-то организованных групп или отрядов, как я видел сам и потом на видео, там не было. Да, были отдельные провокаторы, которые выполняют определенные функции, но это не носило массового характера. Из 300−500 человек можно выделить 4−5 провокаторов, которые выбегают вперед, что-то кричат ОМОНу, по принципу крутящегося барабана револьвера. Такие люди там есть, но это пока что не боевики.
Мой оператор сидел в камере с националистами-радикалами. Тех, у кого есть татуировки, сажали на отдельный этаж изолятора на улице Окрестина, который объявили чуть ли не главной пыточной всея Белоруссии. У него на руке была татуировка Моторолы и еще пара патриотических татуировок. Поэтому его заодно с националистами загребли на третий этаж. Он смог для себя отметить, что единства среди этих националистов пока что нет. Когда зашла речь о том, что делать в случае обострения ситуации в Белоруссии, мнения разделились. Половина говорила, что лучше вывезти семьи в Литву или Польшу, а другая половина — в Россию. Раскол и дезориентированность присутствует во всем белорусском обществе. В том числе и среди силовиков. Даже внутри коллектива, по моим наблюдениям. Один охранник, услышав, что задержанный имеет российское гражданство, принесет ему, условно говоря, воды, а другой, узнав что у кого-то российское гражданство, отметелит его еще жестче. И это люди, которые работают в одном коллективе. Даже среди них нет понимания ситуации и единой линии поведения.
— Я прочитала на вашем ресурсе о том, что некие западные фонды оплачивают протестующим штрафы за участие в манифестациях.
— Я так понял, что этот механизм действует давно, чуть ли не несколько лет уже. Профессиональные протестующие, которые не раз попадали в заварушки на митингах, знают эти НКО. Люди берут квитанции об оплате штрафа, идут в эти организации и предоставляют им эти подтверждения, получая взамен компенсацию материального ущерба. Не думаю, что НКО так оперативно встроились в протесты, они создавались под них заблаговременно.
— Что касается истории с «Вагнером», что вы можете сказать? Это провокация спецслужб Украины, провокация Лукашенко перед выборами или какое-то случайно возникшее недопонимание?
— Я не очень верю в провокации украинских спецслужб. Если сравнивать украинские спецслужбы и КГБ Белоруссии, то КГБ куда более профессиональная и серьезная организация, чем СБУ. Мне мало верится, что СБУ могло использовать КГБ, а не наоборот. Я уверен, что Лукашенко был в курсе операции, тем более что за несколько дней до задержания ребят он уже рассказывал истории про мифических боевиков, которые должны зайти на территорию Белоруссии, готовил информационную почву для этого. Он, видимо, хотел сыграть на шантаже с Россией. Но, как мы видим, переоценил собственные возможности, и в итоге его сыну пришлось извиняться перед ребятами, а Лукашенко пришлось чуть ли не каждый день звонить Путину, чтобы как-то спасти ситуацию. Думаю, что, если он сам не сможет перестроиться, наладить диалог с оппозицией, мы ему вряд ли чем-то сможем помочь. Белорусский народ не обманешь, крики о том, что Путин введет войска, — это нагнетание ситуации. Если мы действительно будем вводить войска, то потеряем белорусский народ как союзника. Это (введение войск. — EADaily) будет возможно только при наличии внешней угрозы. Сколько раз уже это отмечалось. Лукашенко в шахматной партии с «вагнеровцами» сам себя перехитрил, сам себя обыграл и в итоге остался в дураках.
— Можно ли эту историю рассматривать в какой-то взаимосвязи с вашей информацией о том, что белорусские спецназовцы сотрудничают с Турцией?
— Белорусские спецназовцы сотрудничают не только с Турцией, но и, например, с Китаем. Китайское лобби в Белоруссии крайне сильное. Достаточно обратить внимание на то, сколько времени в своем выступлении перед парламентом Лукашенко уделил китайцам. Си Цзиньпин первым поздравил его с победой на выборах. И первое, куда поехал Лукашенко после оглашения результатов, было открытие совместного китайско-белорусского производства, где ему принесли большую китайскую пиалу, наполненную белорусским зерном. Эти сигналы на дипломатическом уровне считываются немного иначе, чем обывателями. Очевидно, что Лукашенко очень сильно развернут в сторону Китая. А мы с Китаем конкурируем на достаточно серьезных направлениях в Африке, в Латинской Америке. Влияние на Лукашенко других сил очевидно. Возможно, и турецких тоже. Связка Лукашенко — Алиев — Эрдоган работает, и они так или иначе друг другу подыгрывают. Не думаю, что Лукашенко задержал наших «вагнеровцев» из-за того, что они работали в Сирии. Но вот желание насолить, помешать нашим налаженным схемам на войне в Сирии, будучи науськанным Эрдоганом, будучи науськанным китайским лобби, могло иметь место. Он, конечно, мог к ним прислушаться. Наверняка кто-то стоит рядом и шепчет ему на ухо: «Россия предаст, Россия тебя кинет». Он готов видеть врагов в соседях по обе стороны границы и почему-то искать друзей в других концах света.
— После нынешней ситуации поменяется ли его отношение к России?
— Уже поменялось. Где все его заявления о том, что Россия прислала боевиков? Он называл их то боевиками, то чевэкашниками, то вообще солдатами. Хотя солдаты — это уже официальные структуры, это уже обвинения в адрес государства. Сейчас риторика поменялась, Россия теперь «единственная надежда и опора». И даже российские журналисты, которые раньше были врагами Лукашенко и якобы непрофессионально вели себя в его отношении, перестали быть врагами. Недавно подтвердилась информация проекта WarGonzo, что его администрацией были выписаны журналисты из России для работы в Минске, так как его собственные журналисты работать отчасти уже не хотят. Такой разворот в сторону российской журналистики мне кажется символическим.
— Как к вам относились при задержании?
— Каждая сторона преподносит мою историю по-разному. Одна сторона говорит, что меня протестующие ударили по голове, другая, что омоновцы. Тащили меня омоновцы, и это видно на кадрах, но я до сих пор не знаю, кто ударил меня по голове. Я стоял между ОМОНом и протестующими, а камера, на которой можно было это увидеть, к сожалению, вылетела и, скорее всего, разбилась. Внутри автозака сидели высококвалифицированные спецназовцы из «Альфы», которые были припрятаны на чрезвычайный случай — стрельбы, например. В их компетенцию не входит задачи прессовать людей, разгонять митинги, они выполняют более специальные задачи. С ними мы легко нашли общий язык и общались без какой-либо агрессии друг другу. Что касается отношения во время содержания под стражей, то ко мне, как и ко всем остальным, надзиратели относились по-разному, кто-то относился с пониманием и входил в положение, а кто-то нет.
— Ранее вы сказали, что через несколько месяцев в Белоруссии на протестных акциях уже могут сформироваться боевые отряды. Думаете, протесты продлятся так долго?
— Я уверен, что протесты продлятся как минимум до ноября, потому что была информация, что в ноябре запланировано подписание очередного пакета соглашений в рамках Союзного государства. И конечно, Запад, который подогревал этот протест и вкладывал в него свои силы и средства, не захочет этого допустить и сделает все возможное, чтобы сорвать подписание документов. А этого можно добиться путем давления на Лукашенко, путем госпереворота. Думаю, это их цель, к которой они будут планомерно идти. На протестных акциях возможны периоды затишья и периоды горячих фаз, как это было в свое время на Майдане.
