На фоне беспрецедентного обострения отношений США и КНР в руководстве и дипломатических кругах Пекина активизируется дискуссия о будущем китайско-американских отношений. На днях с развернутым интервью на эту тему выступил министр иностранных дел Ван И, и буквально вслед за ним крупную статью, имеющую все признаки программной, опубликовал признанный «патриарх» китайской дипломатии Ян Цзечи, за которым прочно закрепился имидж «китайского Киссинджера». Как видим, на данном этапе американскую тему обсуждают высокопоставленные дипломаты, но поскольку очевиден прицел на протекающую в США избирательную кампанию, понятно, что включение в дискуссию самой «тяжелой артиллерии» — вопрос времени и обстоятельств, которые этого могут потребовать, а могут и нет. Все будет зависеть от хода предвыборной борьбы, за которой китайская сторона наблюдает очень тщательно, но при этом избегает всякой публичности оценок, чтобы не быть заподозренной во «вмешательстве во внутренние дела» США. Ситуацию в Штатах, даже самые острые ее проявления, такие, как мировое «лидерство» по части коронавируса или расовые волнения, китайцы не то, что не комментируют, но даже и не упоминают об этих событиях. Ибо понимают, что действующей администрации Дональда Трампа после всех ее «художеств» на китайском направлении, которые к успеху не привели, нельзя давать ни малейшего «встречного» повода.
На чьей стороне подлинные симпатии или, точнее, минимальные антипатии Пекина, — это палка о двух концах. С одной стороны, в Китае не может не быть опасений, что в случае сохранения у власти Трампа кризис в двусторонних отношениях будет закручиваться и дальше, что приведет к скатыванию в полномасштабную холодную войну с элементами военно-политической конфронтации. С другой стороны, Джо Байден тоже уже успел отметиться рядом антикитайских высказываний, и если и осторожничает в этом вопросе, то лишь памятуя об имеющемся в Поднебесной на него компромате, связанном с «деловыми» контактами его сына Хантера Байдена с банковской группой Bohai. Эпизод 2013 года, в который младший Байден втянул старшего, тогда вице-президента США, если всплывет вся его подноготная, и сведения окажутся в распоряжении республиканцев, ничего хорошего демократическому кандидату не обещает. И ряд наблюдателей указывают, что это едва ли не последний шанс Трампа, который по всем признакам гонку проигрывает. Понимая, что политика США в наименьшей степени зависит от конкретных персоналий, а в наибольшей — от консенсуса концептуальных элит, которые, в свою очередь, считают Китай угрозой американскому лидерству, в Пекине не торопятся выкладывать решающий козырь на стол. И придерживают его в качестве аргумента, который если и будет пущен в ход, то применительно не к внутренним партийным потребностям в самих США, а когда и если это потребуется самому Пекину. Игра-то ведется в долгую, и ноябрьской электоральной стычкой Трамп — Байден отнюдь не заканчивается.
Пару слов об авторе статьи с названием «Непоколебимо поддержать развитие и устойчивость китайско-американских отношений с уважением к прошлому и надеждой на будущее». Ян Цзечи, дважды работавший в китайском посольстве в Вашингтоне, причем второй раз, в 2001—2004 годах в качестве посла, а в 2007—2013 годах возглавлявший МИД, в настоящее время занимает должность ответственного секретаря руководящей рабочей группы ЦК КПК по международным делам. Чтобы было понятнее российскому читателю, уже отвыкшему от особенностей государственного устройства с руководящей ролью Компартии, в китайском ЦК, как и в советском, имеется внутренняя структура. И эта партийная структура первична по отношению собственно к государственному аппарату; политический курс формируется партией, а проводится государственными органами, поэтому структура партийного и государственного аппаратов друг друга дублирует, и при этом первый выполняет руководящие и контролирующие функции по отношению ко второму. В составе ЦК КПК, наряду с центральными органами, существуют и комиссии ЦК. Это касается и международного направления, на котором имеется как департамент (отдел) по иностранным делам, так и Комиссия, которую и возглавляет Ян Цзечи. И эти структуры ЦК работают в тесном контакте с МИД. Когда в 2013 году, после смены власти, перешедшей от Ху Цзиньтао к Си Цзиньпину, Ян Цзечи передал свой пост в МИД Ван И, это была глубоко продуманная рокировка. Ян — специалист по США, Ван — по Японии, где он был послом, и в целом по АТР. Получился своеобразный сплав ведущих и наиболее проблемных внешнеполитических направлений. Спросят: а российское? Российское направление в китайской внешней политике не считается проблемным; кроме того, учитывая уникальную интенсивность контактов президента России Владимира Путина и председателя КНР Си Цзиньпина, встречающихся по несколько раз в год, главную нагрузку в двусторонних отношениях несут именно первые лица, что отражает особо доверительный характер отношений.
В целом статья Ян Цзечи повторяет основные тезисы интервью Ван И, однако в ней имеются пару нюансов, на которые следует обратить внимание. Первый: действующий китайский министр рассматривает основные вехи развития китайско-американских отношений — а это, без сомнения, первые контакты 1971−1972 годов и восстановление дипломатических отношений 1978−1979 годов — «через запятую», как равные по важности. Ян Цзечи их между собой разделяет, выводя в главное событие февральский визит 1972 года в Пекин президента США Ричарда Никсона и предшествовавшие ему, по его словам, «тайные» или «секретные» вояжи Генри Киссинджера. (По признанию самого Киссинджера, совершенные инкогнито из Пакистана, одного из остановочных пунктов крупного азиатского турне). Второе, что обращает внимание: высокая роль, которую Ян Цзечи отводит в тех событиях Мао Цзэдуну, о котором Ван И не упоминает вообще. Как это интерпретировать? Конспирологи сразу же начнут спекулировать на «противостоянии групп» в ЦК КПК, прежде всего «шанхайцев» и «комсомольцев». И окажутся неправы. К дипломатической иерархии КНР это особого отношения не имеет; речь о другом: через призму китайско-американских отношений оба высокопоставленных дипломата затрагивают и связи Пекина и Москвы, совместными усилиями максимально приглушая воспоминания о кризисном характере наших двусторонних отношений в начале 70-х годов. У Ян Цзечи четко обозначены по три фигуры, сыгравшие ключевую роль в формировании китайско-американского диалога: соответственно, председатель Мао, премьер Чжоу Эньлай (на роли которого фокусируется Ван И) и Дэн Сяопин, а также Никсон, другой президент США Джеймс Картер и Киссинджер. Что получается? Запуск китайско-американского диалога — это Мао — Чжоу и Никсон — Киссинджер. Полноценная дипломатическая нормализация — Дэн и Картер, при которых уже не было ни ушедших в мир иной Чжоу Эньлая и Мао Цзэдуна, ни Киссинджера, уступившего один из своих постов — советника по национальной безопасности — своему вечному «визави» Збигневу Бжезинскому, о роли которого ни Ян Цзечи, ни Ван И дипломатично не упоминают, а другой пост — госсекретаря — Эдмунду Маски. Но 1972 год не несет антисоветской нагрузки, ибо это и год визита Никсона в СССР, обернувшийся подписанием первых документов по контролю над стратегическими ядерными вооружениями и договора по ПРО. А вот 1979 год очевидной антисоветской нагрузкой наделен: это и китайско-вьетнамская война, и поджог «зеленой исламской дуги» у южных границ СССР — от революции имама Хомейни в Иране до афганских событий с последующим вводом советских войск в Афганистан. Именно тогда соседний Пакистан стал эпицентром базирования штабов вооруженного афганского сопротивления, получивших поддержку от США и КНР, лидеры которой, не вполне разобравшись в сложившейся угрозе охвата СССР с юга, заподозрили нашу страну в стремлении «окружить Китай».
Конечно, можно упомянуть, что одним из мотивов, побудивших китайское руководство активизироваться на американском направлении, стали пограничные конфликты 1969 года на Уссури и под Семипалатинском, а также пробуксовка советско-китайских переговоров, запущенных встречей в пекинском аэропорту 11 сентября 1969 года премьер-министров Алексея Косыгина и Чжоу Эньлая. Но нельзя не отдавать себе отчета и в том, что с американской стороной тогда плотно работала и Москва, и не только по линии официальных дипломатических контактов, но и в рамках целой серии проектов Римского клуба. В частности, именно в 1972 году в Вене с участием СССР и США, а также стран НАТО и Варшавского договора, был учрежден Международный институт прикладных системных исследований, ряд филиалов которого через несколько лет появился в СССР. Причем от советского руководства эти проекты курировал как раз Косыгин. Поэтому, опуская эти вопросы о «скелетах в шкафу», которые имелись и у Москвы, и у Пекина, надо понимать, что ворошить прошлое всегда чревато, и на каждый аргумент любой из сторон другая сторона ответит своим не менее, на ее взгляд, «железобетонным».
Отделяя 1972 год от 1979 года, а также тщательно отстраиваясь от «советского фактора» в мотивации тех решений, Ян Цзечи по умолчанию поддерживает нынешние тренды в отношениях Пекина и Москвы. Более того, он находит крайне жесткие выражения для тех, кто сегодня подрывает китайско-американские отношения в Вашингтоне, неоднократно называя их по ходу статьи «политиканами». И решает тем самым еще и задачу противопоставления друг другу различных групп в американской элите, что в условиях двухпартийного консенсуса республиканцев и демократов по китайской теме очень важно и действенно. «Политиканам» в статье противопоставляется «Шанхайское коммюнике», подписанное по итогам визита Никсона, особенно в части таких важных положений, как взаимное ненападение, невмешательство во внутренние дела, признание суверенитета и территориальной целостности. Эти пункты Ян Цзечи «между строк» адресует современности, прежде всего в контексте той жесткой пропагандистской кампании, которую США, нарушая эти положения, ведут против КНР в вопросах о Тайване, Гонконге (Сянгане), а также «внутренних» автономных районах — Синьцзяне и Тибете. Подчеркнутая актуальность этих рассуждений наглядно иллюстрируется произошедшим как раз в эти дни провокационным эпизодом с посещением Тайбэя американским официальным лицом — министром здравоохранения и социальных служб США Алексом Азаром. Формально «гуманитарный» статус этой поездки, посвященной «борьбе с коронавирусом», не может вводить в заблуждение. Во-первых, трудно не согласиться с китайской стороной в том, что сам факт визита явочным порядком поднимает отношения США и Тайваня на более высокий уровень, как будто они «межгосударственные», что противоречит официально признаваемому США принципу «одного Китая», который стал краеугольным условием восстановления дипломатических отношений. Во-вторых, тема коронавируса сделалась «взрывоопасной» с точки зрения «большой политики» именно усилиями Вашингтона и именно в отношении Китая, против которого разыгрывается эта «карта». В-третьих, визит Азара вносит дополнительный раскол в само тайваньское общество, где сепаратистские амбиции Демпрогрессивной партии так называемого «президента» Цай Инвэнь входят в противоречие со значительным общественным противодействием сепаратизму и стремлением к сближению с материком. В-четвертых, эта поездка как бы закрепляет приобретающую все более тревожные масштабы торговлю с мятежным островом американским оружием.
Обращаясь к основным положениям не только «Шанхайского коммюнике», но и других основополагающих китайско-американских документов конца 70-х годов, утвердивших принцип «одного Китая», — «Коммюнике об установлении дипломатических отношений» и «Коммюнике 17 августа» — Ян Цзечи тонко показывает неизменность тогдашних и нынешних позиций Китая и конъюнктурную переменчивость позиций США. Он, в частности, отмечает, что Китай «неуклонно идет по пути социализма под руководством КПК», констатируя это как «неоспоримый факт, на котором строятся китайско-американские отношения с самого начала их нормализации при взаимном признании и уважении различия в социальных системах двух стран». И вслед за Ван И обращает внимание на развернутую сегодня в США усилиями «политиканов» Трампа и Майка Помпео антикоммунистическую кампанию, направленную своим острием против КПК. Следим за словами: комментируя их заявления о «полном крахе отношений с Китаем», Ян Цзечи называет обвинения в «обмане США» «голословным нагнетанием идеологического противостояния» в духе «мышления холодной войны». Иначе говоря, в 70-х годах США прекрасно отдавали себе отчет не только в том, что идут на сближение именно с коммунистическим, социалистическим государством КНР, но и в том, что делают это в попытке извлечь конъюнктурные выгоды в «холодном» противостоянии с СССР. Теперь же, когда Советского Союза не стало, Вашингтон вдруг «вспомнил» о коммунистических корнях «красного Китая». Как будто не знал об этом раньше и не вел против КНР необъявленной войны, которая едва не переросла в настоящий конфликт в годы военного противостояния на Корейском полуострове. «История не подлежит переписыванию», — напоминают Вашингтону из Пекина точно так же, как постоянно твердят об этом из Москвы.
Призывая США вернуться к диалогу, прекратив нагнетание конфронтации, Ян Цзечи указывает три важнейших региона, где интересы двух стран пересекаются и при наличии доброй воли способны способствовать урегулированию сложившейся напряженности. Это Корея, это Афганистан и это Ближний Восток. Но внимание: это ведь и те самые точки, в которых Россия и Китай выступают совместными усилиями, координируют свои позиции и взаимно поддерживают друг друга. Торпедированное Вашингтоном урегулирование с КНДР в своей основе имеет выдвинутую, а затем уточненную российско-китайскую «дорожную карту». В Афганистане именно США, с подачи одного из экс-советников Трампа по национальной безопасности Герберта Макмастера организовали раскол «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), поддержав его южное, ультраэкстремистское крыло и воспрепятствовав процессу национального примирения с правительством в Кабуле. Теперь же администрация Белого дома и Госдеп обвиняют в поддержке того же «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) Россию, целью которой вместе с Китаем как раз и является завершение многолетнего конфликта у границ постсоветской Средней Азии и китайского Синьцзяна. А Ближний Восток, где именно наша страна противостоит натовскому альянсу США с «мягким исламистом» Реджепом Тайипом Эрдоганом, который в свою очередь организует идеологические диверсии против КНР по вопросу ситуации в том же Синьцзяне?
Отметим также, что «контакты и координация» США и Китая были бы желательны и еще в одном регионе — на юге Азии, в зоне ответственности объединения АСЕАН, где интересы КНР подвергаются давлению со стороны Вашингтона, пытающегося создать и возглавить антикитайский военно-политический блок. Однако этот регион, более известный как бассейн Южно-Китайского моря (ЮКМ), в статье не упомянут. И возможно, именно потому, что в отличие от предыдущих трех влияние России здесь намного ниже, и Китай противостоит США практически в одиночку.
Поскольку у статьи Ян Цзечи много ракурсов и еще больше подтекстов, разбирать ее можно сколь угодно долго. Но если подойти к ней в целом, то не будет преувеличением сказать, что в преддверии ноябрьских выборов в США официальный Пекин «столбит» определенную позицию. И если интервью министра Ван И посвящено в основном актуальной геополитической проблематике, то статья Ян Цзечи подводит под эту геополитику прочное историческое и однозначно сформулированное идеологическое основание. Это основание шире собственно китайских национальных интересов и не ограничивается «оборонительной» позицией, а апеллирует к совместным региональным и даже глобальным интересам стран, которым не нужна новая гонка вооружений и холодная война. Ничего из того, что сказано в статье, включая интерпретацию определенных деликатных исторических эпизодов, не противоречит интересам России, и это еще раз показывает стратегический характер российско-китайского партнерства, укрепление которого обеспечивает глобальный баланс, исключающий перспективу возрождения американского идеологического господства и военно-политического доминирования. Миру явлена альтернатива, а «мяч» в этой «большой игре» переброшен на американскую сторону, которой с этим мячом что-то нужно делать, но в предвыборных условиях делать это недосуг, ибо непонятно, чем завершатся выборы, и что еще до них может произойти.
Кто бы ни победил в США в ноябре, дело ему придется иметь именно с этой сформулированной и зафиксированной позицией, которая, повторим это еще раз, за оставшиеся недели и месяцы вполне может получить подтверждение (и подкрепление) на самом высоком партийно-государственном уровне. Все будет зависеть от хода ведущейся на наших глазах китайско-американской «партии», в которой США привычно играют в политические шахматы, а действия китайской стороны более напоминают древнюю восточную игру Го.
Павленко Владимир
