Посол Индии в России Венкатеш Варма в недавнем телефонном разговоре с заместителем главы российского МИД Игорем Моргуловым высказался за участие нашей страны в так называемой «индо-тихоокеанской» инициативе США. Дипломат объяснил это предложение, более походящее на зондаж позиции Москвы, опасением чрезмерной «американоцентричности» этого альянса, который начал выстраиваться Вашингтоном в начале текущего десятилетия, после провозглашения Бараком Обамой стратегии «возврата» в Тихий океан.
Первое, что обращает внимание. Совсем недавно с подобной же инициативой выступил госсекретарь США Майк Помпео. Предложение главы Госдепа не только укладывается в канву постоянного ужесточения американо-китайского противостояния, в котором Помпео отведена роль «говорящей головы», рассыпающейся угрозами в адрес Пекина, но и продолжает инициативу президента Дональда Трампа, которую тот выдвинул в канун так и не состоявшегося в итоге саммита «Группы семи» в США. Хозяин Белого дома тогда высказался за приглашение на вашингтонское заседание «семерки» нашей страны, а также двух американских сателлитов по «индо-тихоокеанскому» проекту — Австралии и Южной Кореи, что с учетом вхождения в «семерку» еще и Японии собирало бы вместе всех участников американской «индо-тихоокеанской» четверки за одним столом с Россией. И без Китая. Нет никаких оснований не усматривать в этой последовательности инициатив Трампа, Помпео и индийского посла единого замысла. Как нет сомнений и в том, что от себя послы с подобными инициативами не выступают; они лишь выполняют указания своих МИД. И поскольку ясно, что перед нами часть совместной игры Дели с Вашингтоном, точнее, Вашингтона с Дели, нельзя не обратить внимание на сам факт выступления индийского дипломата. Ведь ему высказывать подобные идеи не по протоколу даже по заданию МИД, а если он высказывает, то только потому, что сам МИД этим заниматься не хочет. То есть назначает «стрелочника», делая «хорошую мину при плохой игре». Отдельный вопрос здесь — предание факта телефонных переговоров информационной гласности. Поскольку его обнародовала российская сторона, это говорит о том, что в Москве не согласны ни с избранной индийской стороной формой обсуждения данного вопроса, ни, надо полагать, с его содержанием.
Словом, с учетом того, что этот замысел — антикитайский, а также нацелен на вовлечение в американскую стратегию еще и стран АСЕАН, получается, что Индия в эту игру не только ввязалась, но и принялась деятельно и инициативно подыгрывать США. Спекулируя при этом не только на «расширении» данного проекта якобы в пользу России и якобы в ущерб США, но и на «необходимости» углублять и расширять российско-индийское региональное взаимодействие. А также на российской инициативе «Большой Евразии» — Большого Евразийского (Евроазиатского) партнерства (БЕАП). Дели, оказывается, это начинание «поддерживает». Причем, несмотря на то, что проекты БЕАП и Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) — объективно конкурирующие, если не противостоящие: стержнем первого из них выступают российские и китайские интересы, второго — американские. Ибо трансформация АТР в ИТР только на первый взгляд связана с расширением «комплексного» подхода Вашингтона к Южной Азии, а на деле преследует весьма ограниченную цель: втянуть в АТР, назвав его по-другому, как раз Индию.
Было бы в конце концов понятно, если бы Дели попытался «пристегнуться» к сопряжению с БЕАП китайского проекта «Пояса и пути», предложив собственное морское дополнение к сухопутному в основном маршруту такого сопряжения. Так ведь нет; речь в индийской интерпретации вполне конкретно идет об интеграции России в план, разработанный стратегами Госдепа и Пентагона.
Замысел по вовлечению России в этот антикитайский альянс строится на поэтапности: шаг за шагом. Трампу Москва ответила, что «семерка» без Китая — это против Китая. Вашингтон это не смутило, и последовало предложение Помпео, на которое в российской столице отреагировали тоже однозначно: Россия не станет входить ни в какие альянсы, направленные против КНР. Теперь «подослали» г-на Варму, роль которого в этой игре — попытаться убедить Москву, что АТР = ИТР, и что «центральным звеном» последнего будто бы является «Большая Евразия». Правда, индийская сторона не уточняет и «деликатно» обходит вопрос о роли и месте в такой Евразии все того же Китая. Разумеется, не случайно, ибо представляется, что это и есть главный смысл всей этой информационно-политической спецоперации по подмене понятий, разработанной, как мы убедились, отнюдь не в Дели.
Второе. Выдвигая эту инициативу, в Индии делают вид, будто не существует международных организаций и форумов, в многосторонний формат которых помещалось бы укрепление двусторонних отношений. Но такие организации и форумы есть. Оставим в стороне БРИКС; во многом ситуативный характер этого объединения, обусловленный его экономической, а не политической доминантой, наглядно раскрылся на прошлогоднем саммите в Бразилии. Стоило лишь в этой стране придти к власти правому популисту Жаиру Болсонару, разорвавшему с прежними левыми трендами, находившимися в русле латиноамериканских традиций — и только нежелание, а точнее опасение выносить сор из избы не позволило обнародовать весь масштаб обнаруженных тем саммитом разногласий. Но кроме БРИКС существует ШОС, и Хартия этой организации, к которой при недавнем вступлении присоединились Индия и Пакистан, охватывает отнюдь не только вопросы экономического сотрудничества и торговли, но и региональную безопасность, наделяя ею всех участников. Да, ШОС не дает военной защиты одним ее участникам против других; но она тем не менее является площадкой для организации двух- и многостороннего диалога, позволяющей избежать как самого такого конфликта, так и вовлечения в его урегулирование (как и в разжигание) сторонних, третьих стран, каковым как раз и является Вашингтон. Означает ли это, что индийская сторона фактически поставила крест на своем содержательном участии в ШОС? Или та двусмысленность, с которой предложение сделано, отражает готовность «в случае чего» дать «задний ход»? А может быть, само присоединение к ШОС в свое время осуществлено с некоей «фигой в кармане»?
Между тем в Дели не могут не уметь сложить дважды два и вычислить:
- что ИТР, в отличие от ШОС, не обладает потенциалом организации китайско-индийского и индийско-пакистанского диалога и не способен оградить Южную Азию от превращения в американский плацдарм (а чем чревато приглашение правящим «государем» для решения местных проблем стороннего «государя», можно осмыслить, прочитав труды Макиавелли, в частности трактат «Государь»);
- что расширять «Большую Евразию» — дело хорошее, но не за счет привлечения заокеанских «государей», а путем, скажем, приглашения в ассоциацию с ней тех же стран АСЕАН; вместо этого, их настойчиво пытаются втянуть в ИТР;
- что Россия не принимает концепцию ИТР, в том числе из-за угрозы соединения Западного и Восточного театров военных действий (ТВД), отделяет АТР от Южной Азии и считает КНР главным стратегическим партнером в первом, а Индию — во втором.
Иначе говоря, оказавшись не в силах «выбрать» между США и Россией, Индия, по сути, пошла на сомнительный шаг, суть которого в том, чтобы перевалить этот выбор на Россию, вынудив ее выбирать между Китаем и США. Так и напрашивается недипломатичное слово «провокация». Отдельно отметим, что этот расчет, безусловно, учитывает подспудные прозападные импульсы значительной части российской элиты, а также тех сил в ней, которые причисляют себя к «патриотам».
Третье. Очень симптоматично, что звонок г-на Варма в российский МИД совпал не только с антикитайскими усилиями на российском направлении Трампа и Помпео, но и с аналитическими выкладками крупнейшего австралийского частного экспертного центра Air Power. А его специалисты как высокую рассматривают вероятность вооруженного конфликта США с КНР в течение ближайших трех лет. Австралийские СМИ, комментируя исследование Air Power, отмечает, что еще в 2006 году этот центр обращал внимание властей страны на перспективы роста китайского и падения американского потенциала, то есть на ситуацию, которую называют «ловушкой Фукидида», угрожающей войной. Но тогдашнее руководство австралийского Минобороны выводы аналитиков высмеяло.
Австралия — важнейшая часть ИТР, и подобные выводы не могут появиться случайно, а тем более совпасть с нынешними событиями. Очень многое указывает на то, что нити и того, и другого сходятся в Вашингтоне. И, следовательно, тема военного конфликта в АТР американской стороной разрабатывается уже давно. И Обама, принимая упомянутое решение о «возврате», действовал в рамках определенной стратегической матрицы, которую у него унаследовал Трамп и, без сомнения, перехватит в случае победы на ноябрьских выборах Джо Байден.
И четвертое, что важно, ибо проецирует индийские предложения, сделанные России, на переживающую непростые времена отечественную внутреннюю политику. Осуществляемое на протяжении полутора десятилетий сближение нашей страны с Китаем стало очевидным еще десять лет назад, когда на фоне мирового финансового кризиса наши страны смогли выработать и провести в жизнь согласованную стратегию, заставившую организаторов того обвала, скажем так, существенно скорректировать первоначальные планы. И отменить их наиболее разрушительную для международного сообщества часть. Важными предпосылками формирования становящегося все более тесным партнерства Москвы и Пекина явились Мюнхенская речь Владимира Путина и отказ руководства КНР от предложений США «поделить мир между собой на сферы влияния».
Как развивались в нашей стране альтернативные проекты, «ставящие» на возврат к ориентации в Азии на Индию, автор этих строк наблюдал изнутри одной из неформальных околополитических «академий» оппозиционной «патриотической» направленности. Особо необходимо отметить, что курс на приоритетный, полноценный союз с Дели в этих рассуждениях тесно увязывался с другими «забросами удочек», в том числе в сторону Японии. Никакие «встречные» аргументы в расчет не брались, хотя и внимательно выслушивались. Таким образом, постоянно всплывающая в публичном поле тема Индии, которая формально апеллирует к позднему советскому наследию, имеет вполне определенную внешнюю и внутриполитическую направленность. Если выражаться конкретнее, то речь идет об альтернативном внешнеполитическом курсе, который, будучи помещенным в интерьер американских и индийских предложений, однозначно разворачивает, пусть и без громких деклараций, Россию с Востока обратно на Запад. То есть к нашим историческим «заклятым партнерам».
Стоит ли эта игра свеч, особенно в контексте геополитики евразийского Хартленда, важнейшим постулатом которой служит пророчество А. Е. Едрихина-Вандама о том, что «хуже вражды с англосаксами может быть только дружба с ними» — вот в чем основной вопрос. И от ответа на него будет зависеть очень многое, чтобы умалчивать эту тему сегодня, делая вид, будто ничего не происходит. Или не может произойти.
