1. Читатели шлют мне ссылку на пост про колхозников. Блогер там объясняет, что колхозники даже при Сталине и Хрущёве имели полную свободу передвижения, собственностью колхозов не являлись, к земле прикреплены не были.
Это не совсем так. Порядок покидания колхоза был разрешительным: для отъезда в город надо было получить разрешение у начальства. Молодёжи покинуть колхоз было проще, людям постарше — гораздо сложнее. Беглых колхозников отлавливали и жестоко наказывали за побег. Известно, например, постановление от января 1933, в котором говорится вполне откровенно: «На массовых собраниях колхозников и единоличников широко оповестить, что беглецы будут жестоко караться вплоть до расстрела»:
http://docs.historyrussia.org/...
Понятно, расстреливали за побеги редко. Беглых колхозников или отправляли в лагеря, или просто возвращали обратно в свой колхоз. Вот ещё пара документов:
2. Забавная цитата из «Американского мыслителя».
Речь идёт о Чарльзе Коуле – авторе книги «В русской Стране Чудес: путешествие американца по Советской России» (1972 год):
https://www.americanthinker.co...
Весьма показательна следующая история. Коул вместе со знакомыми гидами отправился пообедать. К ним подошли говорящие на английском языке чернокожие мужчины из Африки. Коул поинтересовался у них, много ли студентов по обмену присылает их страна в Москву.
«О, да», – ответил один из них. «Мы всех отправляем именно в Советский Союз». Он объяснил почему: «Раньше мы посылали довольно много наших студентов в Принстон, Колумбийский университет и Беркли, но все они вернулись оттуда марксистами. Теперь мы посылаем их сюда, и спустя три или четыре года в СССР они все возвращаются убеждёнными антикоммунистами».
Это тот урок, который американские родители так и не выучили. Они отправляют своих детей в Принстон, Колумбию и Беркли, а также другие подобные университеты, и они выходят оттуда радикальными левыми, а некоторые, и вправду, – настоящими марксистами.
3. По поводу американского революционера, боевого бомжа-трансгендера, которого спецслужбы упаковали в фургон с надписью «Хлеб» за то, что он сломал пять камер наблюдения, и которого они вынуждены были отпустить под давлением прогрессивной общественности. Читатели напомнили реплику другого революционера, Петра Струве, который вовсю свергал царя до 1917 года, и который быстро разочаровался в революции после её победы.
Василий Шульгин вспоминал об одной своей лекции о Февральской революции для членов НТС, на которой присутствовал Струве. После лекции начались прения и Струве заявил, что у него была единственная причина для критики Николая II — что тот был излишне мягок с революционерами, которых, по словам Струве, нужно было «безжалостно уничтожать». Шульгин в шутку спросил, уж не считает ли Струве, что и он сам должен был быть уничтожен. Струве, чрезвычайно разволновавшись, воскликнул:
— Да!
И, встав со своего места, зашагал по зале, треся седой бородой.
— Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою — бац! — прикладом по черепу!
