Президент России Владимир Путин думает о месте своей страны в мире. Нам в Америке тоже следует об этом задуматься, тем более что обостряется длительный конфликт с Китаем. Это удобный случай больше сосредоточиться на том, что у нас может быть общего.

В преддверии празднования в Москве 75-й годовщины разгрома нацистской Германии, которое было до этого отложено и состоится на этой неделе, Путин опубликовал в журнале «Нэшнл интерест» (The National Interest) большую впечатляющую статью. Он рассказал об огромных потерях, понесенных Советским Союзом в этой войне, включая гибель 27 миллионов советских граждан, и оправдал советское руководство, пошедшее на сделку с Гитлером, чтобы выиграть время для выстраивания обороны.

Внешнеполитическая элита Европы и США будет возмущена аргументацией Путина, в том числе его замечанием, что Британия и другие европейские страны тоже заключали сделки с нацистами. Его ложное толкование включения прибалтийских государств в состав Советского Союза приуменьшает значение других его ревизионистских доводов, которые должны заинтересовать историков и знатоков Второй мировой войны.

Но что бы мы ни думали о взглядах Путина на историю, его намерения ясны: настойчиво добиваться диалога между великими мировыми державами как способа разрешения разногласий и ограничения конфликтов. Очень кстати, что он написал такую большую статью, знакомя читателей со своими размышлениями о становлении современного мира и своей точкой зрения относительно места России в этом мире. Диалог, который предлагает Путин, предполагает достижение не экспансионистских, а ограниченных внешнеполитических целей.

К сожалению, Запад не дает России особых оснований для изучения возможности сотрудничества, и придумать еще более «грандиозный» план действий, чтобы толкнуть Москву в объятия Пекина, ему было бы сложно. Вашингтон придерживается сложной системы санкций в отношении различных секторов российского бизнеса, чиновников и частных лиц. В частности, содействовать сотрудничеству России с Китаем, судя по всему, призваны ограничения в отношении энергетических компаний, что прагматично, учитывая богатые природные ресурсы России и постоянно растущие энергетические потребности ее соседа с его огромной численностью населения.

Многие из этих санкций Вашингтон ввел за вторжение России на Украину в 2014 году и захват Крыма. Пришло время подумать, есть ли по-прежнему смысл в этих санкциях. Путин действовал очень осторожно, выбирая для отторжения двух этих регионов восточной Украины небольшие территории с большим числом этнически русского населения и преобладающим количеством русскоговорящих. Его шаг не был предисловием к насильственному восстановлению Советского Союза, а, скорее всего, попыткой заставить Украину пойти на уступки и не допустить ее вступления в НАТО. Возвращение Путиным Крыма в состав России, которой он принадлежал большую часть времени с 1783 года, в стратегическом плане было еще более важным в том смысле, что в качестве цели он выбрал подавляющее большинство этнических русских и русскоязычных.

 

Через шесть лет после введения санкций ни Крым, ни восточная Украина, похоже, к реинтеграции с Украиной не приблизились. Проще говоря, не может быть и речи о возвращении Россией этих территорий, поскольку для этого потребуется война, вести которую Украина и Европа не захотят и не смогут. Кроме того, санкции, которые Вашингтон вводит сейчас, скорее всего, навредят Америке больше, чем России, поскольку главным бенефициаром является Китай. США должны признать эту реальность и продолжать наши отношения с Москвой, даже если мы по-прежнему считаем, что эти территории являются спорными вплоть до урегулирования этого вопроса в будущем.

 

Стоит начать с Москвой серьезный диалог. Путин написал, что Россия готова обсуждать вопрос контроля над вооружениями. Даже если прорыв в решении этого вопроса маловероятен, сам диалог даст Москве дипломатический выход, который не проходит через Пекин. Отдельно мы могли бы сотрудничать в освоении космоса, возобновив прежнее сотрудничество, тем более что в этой области мы ближе к технологическому паритету, чем другие.

Целью взаимодействия должен быть не обязательно грандиозный прорыв, а просто разумная надежда на то, что у России будет какой-то стимул оставаться нейтральной и не помогать нашим противникам. Москва могла бы по-прежнему взаимодействовать с Китаем по некоторым вопросам, особенно в области энергетики, но она взаимодействовала бы и с нами и могла бы поддерживать нас или остаться в стороне в вопросах, которые мы считаем очень важными. Эта ситуация была бы очень привлекательной для России, поскольку, с ее точки зрения, она оказалась бы в сбалансированном положении, ближе к Вашингтону и Пекину, чем мы друг к другу, и поэтому могла бы получить больше от нас и от Китая, если бы мы конкурировали за получение поддержки с ее стороны.

Всем знакома цитата Уинстона Черчилля (Winston Churchill), согласно которой Россия — это «загадка, покрытая тайной», но у этой фразы есть и вторая часть: «… но, возможно, ключ все-таки существует. Этот ключ — национальные интересы России». Черчилль смог сдержать свою глубокую неприязнь к Советскому Союзу ради сотрудничества в той области, в которой он видел, что их с Москвой интересы совпадают. Его прагматический реализм лучше всего передан в другой цитате: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я, по крайней мере, замолвил бы за Дьявола словечко в Палате общин».

Исходя из того, что написано в статье Путина, он, наверное, аналогичным образом понимает практическую ценность и целесообразность прагматического сотрудничества. Поскольку Америка, наконец, осознает масштабы борьбы, которую она ведет с Китаем, крайне важно подходить к России с реалистичными ожиданиями и в расчете на результаты, которые служат интересам наших стран.

Кристиан Уитон — старший научный сотрудник Центра национальных интересов, автор книги «Умная власть: между дипломатией и войной» (Smart Power: Between Diplomacy and War). Был старшим советником Госдепартамента в годы правления Джорджа Буша-младшего и Трампа.