В 1953 году Рэй Брэдбери написал роман «451 градус по Фаренгейту», где главный герой Гай Монтэг по приказу начальства сжигает запрещенные книги. Сам Брэдбери в интервью 1956 года сказал, что вдохновлялся борьбой с инакомыслием времен маккартизма.

«Я написал эту книгу четыре года назад, переживая из-за того, куда движется наша страна. Люди боялись своих теней. Нависла угроза книжных костров. Множество книг просто исчезли с полок».

Страхи Брэдбери сегодня сильны как никогда — может, даже сильнее, чем в 1955 году. В США и Швеции эта проблема назрела уже давно. В 2015 году писатель и журналист Хесус Алькала (Jesús Alcalá) написал об этом передовицу в газете «Моргенбладет» (Morgenbladet). Ее преамбула гласит:

«В Швеции бытует расхожее мнение, что если искоренить слова и образы, которые выражают нежелательные чувства, то эти чувства тоже исчезнут».

Костры из книг и иконоборчество

Крестовый поход против нежелательной литературы и искусства ведется под «прогрессивными» знаменами. «Антирасизм», «феминизм», «инклюзивность» и прочее. Но у уничтожителей книг есть прямые предшественники. Немецкие нацисты говорили о «дегенеративном искусстве», а его творцов считали вырожденцами. В 1933 году, вскоре после прихода к власти Гитлера, заполыхали костры из книг. Художников и музыкантов погнали из университетов, а кураторов, симпатизировавших «дегенератам», сняли с должностей и заменили на правоверных членов НСДАП.

Всего было сожжено до 25 тысяч книг. Среди них романы Герберта Уэллса, Генриха Манна, Стефана Цвейга, марксистские, коммунистические и пацифистские произведения, сочинения либеральных авторов, книги о сексуальности ради «эгоистического удовольствия», порнографическая и еврейская литература — в общем, все, что грозило запятнать «арийскую чистоту».

 

Нежелательные идеи подлежат уничтожению на костре. Нацисты были не первыми, кто до этого додумался. Знаменитая Александрийская библиотека насчитывала огромное количество произведений древней литературы и горела несколько раз: римляне уничтожали литературу, которую считали вредной для империи, христиане выжигали «языческую скверну», а мусульмане расправлялись с книгами, которые «противоречат Корану».

 

В результате уникальные сочинения оказались утрачены навсегда.

Библиотека халифа Кордовы аль-Хакама II в Андалусии насчитывала около 400 тысяч томов — в основном переводов классических греческих и римских произведений и другой древней литературы. Его преемник аль-Мансур сжег значительную ее часть из-за того, что эти книги «противоречат исламу».

Во время Культурной революции в Китае царили те же настроения. Классические произведения и книги, которые «противоречили коммунизму», уничтожались и сжигались. Уничтожались даже статуи, картины и памятники — во имя «борьбы с феодализмом».

Новые иконоборцы

Молодежное крыло Партии зеленых потребовало снести статую Уинстона Черчилля на площади Солли в Осло. Черчилль, безусловно, был империалистом и расистом, и на его совести голод в Бенгалии в 1943 году. Но при этом он был одним из лидеров антигитлеровской коалиции. Он дал убежище норвежской королевской семье и норвежскому правительству в Великобритании — и его вклад в победу союзников, несомненно, больше многих других. Именно за это он увековечен статуей на площади Солли, где когда-то был английский квартал. Но в мире иконоборцев эти заслуги не считаются.

А вот Теодор Бру (Teodor Bruu) из «Зеленой молодежи» хочет отправить в музей памятник Людвигу Хольбергу (Ludvig Holberg, писатель, драматург и деятель Просвещения, считается одним из родоначальников норвежской и датской литературы — прим. перев.). Логика подсказывает, что рано или поздно в список запрещенных книг — средневековые инквизиторы называли его Индексом — угодят и другие норвежские авторы. Первым расправятся с Кнутом Гамсуном (Knut Hamsun, нобелевский лауреат и германофил, во Второй мировой войне поддержал нацистов, впоследствии был судим, но избежал тюремного заключения в силу преклонного возраста — прим. перев.). А за ним последуют многие другие.

Иконоборцы в истории

Статуи и другие исторические памятники уничтожались на протяжении всей истории. Примеры тому мы можем найти еще в Библии. В Книге Чисел 33: 50-52 читаем: «И сказал Господь Моисею на равнинах Моавитских у Иордана, против Иерихона, говоря: объяви сынам Израилевым и скажи им: когда перейдете через Иордан в землю Ханаанскую, то прогони́те от себя всех жителей земли и истребите все изображения их, и всех литых идолов их истребите и все высоты их разорите».

Христиане тоже имели привычку рушить языческие храмы, уничтожать идолов и капища. Временами набирало силу иконоборчество. В VIII веке в Византии разгорелась непримиримая борьба с изображениями святых и их статуями. Новый виток наступил с Реформацией. Протестанты Кальвин и Цвингли решительно требовали запретить святые изображения, и в XVI веке вспыхнул целый ряд иконоборческих бунтов.

Первым иконоборцем в норвежской истории стал Кольбейн Сильный, который разбил статую скандинавского бога Тора во дворе Дале-Гудбранда. От его удара из обломков посыпались «мыши размером с кошек, ящерицы и змеи».

Следующим легендарным иконоборцем был далекий предок вашего покорного слуги — епископ Йенс Педерсен Шелдеруп (Jens Pedersen Schjelderup). Став первым протестантским епископом Бергена, он распорядился убрать изображения святых из городских церквей.

 

В Библии и Коране есть прямые запреты на изображения, но в исламе такой запрет понимается абсолютно. В Библии же об этом говорится даже в десяти заповедях: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им». (Исход, 20: 4)

У мусульманских же иконоборцев фронт работ шире, ведь их запрет гораздо строже. Отсюда и уничтожение изображений святых с Камня Каабы, и продолжающаяся кампания по изживанию раннеисламских памятников в Саудовской Аравии.

Именно в эту традицию вписываются все те, кто хочет снести статуи, разрушить памятники истории и запретить неугодные книги.

Джордж Оруэлл описал это с пророческой ясностью в романе «1984». Роман задумывался как антиутопия и предупреждение, но для нынешних властителей, похоже, стал руководством к действию.

Министерство правды

В книге «1984» Министерство правды постоянно переписывает историю в соответствии с политикой Партии.

«Документы все до одного уничтожены или подделаны, все книги исправлены, картины переписаны, статуи, улицы и здания переименованы, все даты изменены. И этот процесс не прерывается ни на один день, ни на минуту. История остановилась. Нет ничего, кроме нескончаемого настоящего, где партия всегда права».

Нынешние иконоборцы добиваются того же.

Когда мне было лет 16-20, я был ярым сторонником китайской Культурной революции и всячески защищал хунвэйбинов и их раж. Но я прозрел, когда в 21 год побывал в Пекинском техническом университете Цинхуа и увидел, как цензура марает и режет на куски иностранные научные журналы, чтобы не допустить «империалистического влияния». Так я познакомился с китайским вариантом Министерства правды, и когда в конце 1970-х годов я начал подводить итоги культурной революции, это была одна из главнейших ошибок, на которые я указал. Сегодня, спустя более полувека после Культурной революции, я снова наблюдаю то же самое.

Мы должны постоянно изучать историю критически, но для этого надо иметь к ней доступ — и чтобы в обществе велась свободная и демократическая дискуссия, где можно свободно оспаривать различные мнения и взгляды, не боясь ни толпы, ни инквизиции.

Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ

В 1956 году тогдашний премьер-министр Китая Чжоу Эньлай сказал: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Он считал, что без критики власть учиться на своих ошибках не может. Мао Цзэдун этот лозунг поддержал, но, как мы знаем, вскоре отрекся от него, и началась Культурная революция — полная его противоположность.

Борьба за новые знания вечна. Представление, что можно запретить мыслителям печься о благе общества, опасно. Это доказывает сам ход истории. Некоторые думают, что можно решить проблему, отправив еретика на костер, но идеи не горят. Запрет на мнения — прямая дорога к диктатуре. И вообще невероятная глупость.

Как однажды сказал Ноам Хомский: «Если мы не верим в свободу самовыражения для людей, которых мы презираем, значит, мы вообще в нее не верим».