Много лет назад я утверждал, что высшее образование действует по неудачному бизнес-плану, который сеет семена своего собственного разрушения. Это был план после провала системы K-12. Теперь реальность неудачного бизнес-плана неотвратима.

Причин провала много.

Многие годы всё покоилось на всё той же демографии набора белых студентов, вот разве что та демография исчезает.

Многие годы университеты поднимали плату за обучение на проценты, которые намного превосходили стоимость жизни и рост среднего дохода домохозяйств, и теперь многие студенты не могут себе позволить пойти в колледж.

Многие годы они поднимали плату, чтобы убедить людей, что чем дороже учреждение, тем оно лучше. Разве что они не инвестировали деньги в учебные программы.

Многие годы они играли в игру рейтингов колледжей U.S. News & World Report. Разве что в неё играли все, и всё, что они достигли — элегантные общежития и растущая плата.

Многие годы они тратили всё больше денег на роскошную еду и мероприятия ради привлечения студентов. Да все учебные учреждения делали то же самое.

Многие годы они поощряли студентов брать кредит, а вот теперь при бремени студенческого долга почти в $2 триллиона они на мели.

Многие годы они гонялись за взрослыми учениками поколения бэби-бумеров, которые  хотели дополнительных дипломов или думали, что в них есть нужда. Но с той демографией покончено.

Многие годы они участвовали в этом движении, чтобы создать дорогостоящие программы, вроде получения диплома MBA, чтобы субсидировать гуманитарные учебные заведения. А теперь этот пузырь лопнул.

Они приняли корпоративную и ориентированную на частный сектор модель управления, создавая посты вице-президентов с высокой зарплатой для каждой задачи или проблемы, с которой сталкивались. Вот только когда случился финансовый крах, они предпочли уволить или сократить преподавательский состав и урезать финансирование тех программ, которые давали доход, вместо того, чтобы сократить расходы на средний и высший менеджмент. И к тому же наняли новых вице-президентов или консультантов по управлению финансами.

Когда поступление и сохранение студентов рухнуло, они наняли новых вице-президентов вместо новых рекрутёров или персонала администрации.

Они сократили процент преподавателей с постоянным или длительным контрактом и заменили их сотрудниками на частичной занятости. Вот только выяснилось, что последние, не важно насколько они этого хотели, не имеют столько же времени, чтобы обеспечить все консультации и другие услуги , которые даёт преподавательский состав на полной занятости.

Они расширили спортивные программы с целью привлечь внимание и набрать студентов. Вот только немногие спортивные программы дают положительную отдачу от инвестиций.

Они экспериментировали с программами завершения обучения он-лайн. Только делали это все и по всей стране одновременно, а потому столкнулись с новой группой университетов, борющихся за тех же студентов.

Они понизили стандарты поступления, чтобы сохранить набор, а потом не могли понять, почему уровень сохранения студентов пошёл вниз.

Они убрали такие требования, как изучение иностранных языков, музыки или искусства, чтобы облегчить студентам выпуск и поиск работы. Только при этом подорвали свою миссию, как учреждений гуманитарного образования, и обоснование почему студентам следует идти к ним, а не в местный колледж.

Они облегчили поступление на программы углубленного изучения некоторых предметов для учащихся старшей школы. И только потом осознали, что эти студенты могут раньше выпуститься, и потому не будут платить столько же за обучение.

Конкуренты добавляли определённые программы, они их дублировали вместо того, чтобы определиться, что у них получается хорошо и сконцентрироваться на этом.

Поскольку рынок труда изменился, они разработали новые программы, чтобы успеть за тенденциями. Только эти новые тенденции всегда на шаг опережали их.

Они полагались на звучные фразы и лозунги, вроде высокоэффективного обучения или способности подать себя, но это мало что давало, чтобы действительно изменить предложенные курсы или программы.

Он значительно инвестировали в обучающие технологии, позволяя им направлять педагогику вместо того, чтобы сделать наоборот.

Они говорили о реальности прихода новой студенческой демографии, но мало что делали для изменения маркетинговой стратегии или служб её поддержки.

Администраторы и президенты университетов заморозили зарплаты преподавателей или сняли льготы, чтобы получить доход, попечители давали им премии за это, а затем удивлялись, почему профессора пребывали в унынии и разочаровании.

Они нанимали президентов, которые обещали большие перемены, но оставляли сложный выбор на будущее, стремясь не брать на себя ответственность за то, что могло произойти.

Они говорили, что мы должны больше концентрироваться на карьере, чем местные колледжи, только забыли, что дорогостоящее четырёхлетнее обучение не может по цене конкурировать с двухлетним.

В условиях пандемии  Covid-19 они столкнулись с угрозой самому своему существованию, усугублённой проблемами, стоявшими перед ними многие годы.

Теперь попечители, администраторы и преподаватели сидят на совещаниях и ломают головы, почему это университет рушится. Может им нанять дорогостоящего консультанта, чтобы понять что-нибудь?