Бессмысленно обсуждать с простаками. В интересах информированного обсуждения имеет значение следующее — найти глубинные корни стратегии Пекина, что китайцы выучили из собственной богатой истории и как они применяют эти уроки, восстанавливаясь в качестве крупной державы в начале 21 века.
Давайте начнём с того, как Восток и Запад позиционировали себя в центре мира.
Первая китайская историко-географическая энциклопедия 2 века до нашей эры, «Классика Гор и Морей», говорит нам, что мир был тем, что под солнцем (tienhia). Состоящий из «гор и морей» (shanhai), мир лежал между «четырёх морей» (shihai). Единственное, что не менялось — центр. И имя его «Срединное Царство» (Zhongguo), то есть Китай.
Конечно, европейцы, в 16 веке обнаружив, что земля круглая, перевернули китайскую центральность вверх тормашками. Но не самом деле не так уж и намного (смотрите, к примеру, вот эту сино-центристскую карту, опубликованную в 2013 году).
Принцип огромного континента, окружённого морями, «внешним океаном», похоже, исходит из буддистской космологии, в которой мир описывается, как «четырёх-лепестковый лотос». Но сино-центристский дух был достаточно силён, чтобы отбросить любую другую космологию и превалировать над тем, что может противоречить ему, как буддизм, ставящий в центр всего Индию.
Теперь сравните с Древней Грецией. В центре, если основываться на картах Гиппократа и Геродота, композиция Эгейского моря, отражающая триаду Дельфи-Делос-Иония. Основной разлом между Востоком и Западом уходит корнями в Римскую империю 3 века. И она начинается с Диоклетиана, который привел всё к геополитике.
Отсюда последовательность: в 293 он устанавливает тетрархию с двумя Августами и двумя Цезарями и четырьмя префектурами. Максимилиан Август несёт ответственность за Запад (Occidens) с «префектурой Италией» и Миланом в качестве столицы. Сам Диоклетиан несёт ответственность за защиту Востока (Oriens) с «префектурой Ориент» и столицей в Никомедии.
В этому новому военно-политическому комплексу добавляется политическая религия. Диоклетиан начинает с христианских епархий (dioikesis по-гречески, по его имени) всего их двенадцать уже есть епархия Ориент — фактически Левант и северный Египет.
Нет никакого диоклетианства в Оксиденте-Западе. Но есть диоклетианство Азии — по сути западная часть Средиземноморья, в наши дни Турция, наследница Римских провинций Азии. Это весьма интересно — Ориент расположен к востоку от Азии.
Исторический центр, Рим, — всего лишь символ. Центра больше нет, на самом деле центр сдвигается на восток. Никомедию, столицу Диоклетиана, при Константине быстро заменила соседняя Византия и в христианстве стала Константинополем — он хотел превратиться в «новый Рим».
Когда в 476-м Западная Римская империя пала, Восточная империя осталась.
Официально она стала Византийской империей только в 732-м, когда Священная Римская Империя — которая, как мы знаем, не была ни священной, ни римской, ни империей — возродилась при Шарлемане в 800 году. С Шарлеманя и далее Оксидент считается «Европой» и наоборот: историческим центром и двигателем этого обширного исторического пространства, который в итоге достигнет и включит в себя Америки.
Адмирал супер-стар
Мы всё ещё погружены в — буквально — океанические дебаты историков о мириадах причин и контексте, которые приводят всех к тому, чтобы лихорадочно захватывать моря в конце 15 века — от Колумба и Васко да Гама до Магеллана.
Но Запад обычно забывает об истинном пионере — кумире адмирале Чжэн Хэ, изначально его звали Ма Хэ, евнухе и мусульманине из народа Хуэй, что в провинции Юньнань.
Его отец и дед совершили паломничество в Мекку. Чжэн Хэ вырос, говоря на мандаринском и арабском и много учился географии. Когда ему было 14, его ввели в дом принца Мин Чжу Ди, члена новой династии, которая пришла к власти в 1387 году.
Получивший образование дипломата и военного Чжэн Хэ обратился к буддизму под новым именем, хотя всегда оставался верным исламу. В конце концов, как я сам видел, когда посетил общину Хуэй в 1997 году, отклонившись от Шёлкового Пути по дороге в монастырь Лабранг в Сяхэ, Ислам народа Хуэй — завораживающий синкретизм, вобравший в себя буддизм, Тао и конфуцианство.
В 1402 году Чжу Ди сверг императора и сделал девизом своего правления Юнлэ (букв. «Вечное счастье»). Годом позже он уже назначил Чжэн Хэ адмиралом и приказал ему контролировать строительство крупного флота, чтобы исследовать моря вокруг Китая. Или, если точнее, Западный, «Occidental» океан (Xiyang): то есть Индийский океан.
Таким образом, с 1405-го по 1433 год, почти за три десятка лет Чжэн Хэ провёл семь экспедиций по морям, дойдя до Аравии и восточной Африки; он уходил из Нанкина на Янцзы и пользовался попутными муссонами. Они посетили Чампу, Борнео, Яву, Малакку, Суматру, Каликут, Ормуз, Аден, Джедду/Мекку, Могадишо и восточно-африканское побережье к югу от экватора.
Это были настоящие армады, иногда в более чем 200 кораблей, в том числе 72 основных, на борту было до 30 000 мужчин и огромное количество товаров на продажу: шёлк, фарфор, серебро, хлопок, изделия из кожи, утварь из железа. Ведущий корабль первой экспедиции, где капитаном был Чжэн Хэ, в дину составлял 140 метров, в ширину 50 метров, а на борту было 500 человек.
Это был первоначальный Морской Шёлковый Путь, теперь возрождённый в 21 веке. Он составлял пару с другим, наземным Шёлковым Путём: в конце концов, страшные монголы отступали, были и новые союзники на пути к Трансоксиане (Мавераннахру), китайцы сумели заключить мирный договор с наследником Тамерлана. Так что Шёлковые Пути снова быстро развивались. Двор династии Мин отправлял дипломатов по всей Азии — в Тибет, Непал, Бенгалию, даже в Японию.
Основная цель китайских мореплаваний всегда озадачивала западных историков. По сути, они представляли собой дипломатическую, торговую и военную смесь. Важно было признание власти китайского сюзерена — и это материализовалось через уплату дани уважения. Но более того, всё дело было в торговле, и неудивительно, что на кораблях были особые каюты для купцов.
Армада была названа Флотом Сокровищ — но это означало более престижные операции, чем средство захвата богатств. Юнлэ был силён мягким влиянием и экономикой — ведь это позволяло захватить контроль над заморской торговлей, введя имперскую монополию на все транзакции. Так что в итоге это стало умным, всеобъемлющим применением китайской системы дани уважения — в коммерческой, дипломатической и культурной сферах.
В Юнлэ император на самом деле следовал инструкциям своего предшественника Чжу Юаньчжана (Хунъу), основателя династии Мин. Легенда гласит, что Хунъу приказал посадить миллиард деревьев в провинции Нанкин, чтобы обеспечить строительство флота.
Затем в 1421 году был перенос столицы из Нанкина в Пекин и строительство Запретного Города. Это стоило массу денег. Насколько были дорогостоящими морские экспедиции, но выгода от них, конечно, была полезна.
Чжу Ди хотел установить китайскую — и пан-азиатскую — стабильность с помощью истинной Pax Sinica. Проводилось это не силой, а скорее дипломатией вкупе с деликатной демонстрацией силы. Армада была авианосцем тех времён с пушками на виду — но редко используемыми — и поддерживала «свободу навигации».
Чего хотел император, так это союзных местных правителей, и для этого он использовал интриги и торговлю, а не «шок и трепет» со сражениями и убийствами. Например, Чжэн Хэ объявил о суверенитете Китая над Суматрой, Кочином и Цейлоном. Он давал привилегии равной торговле. Так что это был никак не процесс колонизации.
Наоборот: перед каждой экспедицией в процессе планирования ко двору Мин приглашались эмиссары стран, которые предполагалось посетить, и обращались с ними, ну, по-королевски.
Грабители-европейцы
Теперь сравните это с европейской колонизацией, которую десяток лет спустя вели португальцы в тех же самых землях и тех же морях. Предлагая выбор между (маленькой) морковкой и (большой) палкой, европейцы вели торговлю главным образом с помощью массовых убийств и силового принуждения. Торговые пункты быстро превратились в форты и военные сооружения, то есть то, чего никогда не пытались делать экспедиции Чжэн Хэ.
Фактически Чжэн Хэ оставил о себе такую добрую память, что был обожествлён под своим китайским именем Сан Бао, что означает «Три Сокровища», в таких местах в Юго-Восточной Азии, как Малакка и Аюттхайя (древняя столица царства Аютия) в Сиаме.
То, что можно назвать только иудейско-христианским садомазохизмом, концентрируется на страданиях, как добродетели, единственном пути в рай. Чжэн Хэ никогда бы не подумал, что его моряки — и население, с которым они вступали в контакт — должны были заплатить подобную цену.
Итак, почему всё это закончилось, да ещё и столь внезапно? Фактически у Чжу Ди кончились деньги из-за его грандиозных имперских приключений. Великий Канал — связывающий бассейны Жёлтой реки и Янцзы — стоил целое состояние. То же касается и Запретного Города. Доходов от экспедиций было недостаточно.
Да ещё как только Запретный Город был торжественно открыт, в мае 1421 года там случился пожар. Плохое предзнаменование. По традиции это означало дисгармонию между Небесами и сувереном, развитие событий вне астральных норм. Конфуцианцы воспользовались этим, чтобы обвинить советников-евнухов, близких к купцам и космополитичным элитам, сплотившимся вокруг императора. Помимо того на южных границах было неспокойно, да и монгольская угроза на самом деле никуда не делась.
Новый император Мин Чжу Гаочи установил закон: «Территория Китая даёт все товары в изобилии, так зачем нам платить за заграничные побрякушки без какого-либо интереса?»
Его преемник Чжу Чжаньцзи был ещё более радикален. Вплоть до 1452 года последовал ряд имперских указов, запрещающих торговлю с иностранцами и заморские путешествия. Каждое проникновение считалось пиратством, наказуемым смертью. Хуже того, было запрещено изучение иностранных языков, как и преподавание китайского иностранцам.
Верный себе, Чжэн Хэ умер (в начале 1433? 1435?) посреди моря, к северу от Явы, когда он возвращался из седьмой и последней экспедиции. Документы и диаграммы, использованные для экспедиций, были уничтожены, равно как и корабли.
Итак, правители Мин отвергли морскую мощь и вернулись к старому сельскому конфуцианству, которое отдавало предпочтение сельскому хозяйству над торговлей, земле над морем, и центру над заморскими землями.
Никакого больше морского отступления
Вывод таков, что эта выдающаяся морская система дани уважения, введенная Юнлэ и Чжэн Хэ, стала жертвой избыточности — слишком много государственных расходов, крестьянские волнения — равно как собственного успеха.
Менее чем за столетие, от экспедиций Чжэн Хэ и до отступления Мин, произошла огромная смена игры в истории и геополитики, послужившая прообразом того, что случится сразу же после, в долгий 16 век — эру, когда Европа начала и в итоге сумела править миром.
Один яркий образ. Когда в 1433 году помощники Чжэн Хэ шли вдоль восточного побережья Африки на юг, португальские экспедиции начали свои приключения в Атлантике, тоже идя на юг, вдоль западного побережья Африки. Мифический Мыс Буждур был завоёван в 1434 году.
После того, как с 1403 года и почти три десятка лет семь экспедиций династии Мин пересекали Юго-Восточную Азию и Индийский океан, всего полвека спустя БартоломеуДиаш в 1488 году обойдёт Мыс Доброй Надежды, а Васко да Гама в 1498-м прибудет на Гоа.
Вообразите историческое «что если?»: китайцы и португальцы налетают друг на друга на земле суахили. В конце концов, в 1417 году была очередь Хун Бао, мусульманина-евнуха, помощника Чжэн Хэ, а в 1498-м наступила очередь Васко да Гама, ведомого «Львом морей» ибн Маджидом, его легендарным арабским навигатором.
Мин не были одержимы золотом и пряностями. Для них торговля должна быть основана на равном обмене в рамках дани уважения. Как решительно доказал Джозеф Нидэм в таких работах, как «Наука и Цивилизация в Китае», европейцы хотели азиатских товаров больше, чем представители Востока хотели европейских товаров, «и единственный способ заплатить за них — золото».
Для португальцев «открытые» земли были потенциальной территорией колонизации. И для этого новым колонизаторам были нужны рабы. Для китайцев рабство сводилось в лучшем случае к обязанностям по дому. Для европейцев всё дело было в массовой эксплуатации рабочей силы на полях и в шахтах, особенно в отношении чёрного населения Африки.
В Азию, в отличие от китайцев, европейцы шли убивать. Пытками и увечьями Васко да Гама и другие португальские колонизаторы развязали настоящую террористическую войну против гражданского населения.
Это абсолютное, основное структурное различие лежит в основе мировой системы и гео-исторической организации нашего мира, как проанализировали великолепные географы, как Кристиан Граталуп и Пол Пеллетьер. Азиатским нациям не приходилось управлять — или страдать — от болезненных последствий рабства.
Итак, всего за несколько десятилетий китайцы отказались от тесных связей с Юго-Восточной Азией, Индией и восточной Африкой. Флот династии Мин был уничтожен. Китай отверг заморскую торговлю и вернулся к сельскому хозяйству.
Повторю: прямая связь между китайским морским отступлением и европейской колонизационной экспансией может объяснить процесс развития двух «миров» — Запада и китайской Срединной империи — начиная с 15 века.
В конце 15 века уже не осталось китайских архитекторов, способных строить крупные корабли. Развитие вооружений тоже было заброшено. Всего за несколько десятков лет китаизированный мир утратил свое огромное технологическое превосходство над Западом. Он стал слабее. А позже он заплатит большую цену, олицетворенную в китайском бессознательном, как «столетие унижений».
Всё вышесказанное объясняет несколько моментов. Как Си Цзиньпин и нынешнее руководство делают домашнее задание. Почему Китай не пойдёт на ремикс династии Мин и повторное отступление. Почему и как возрождаются наземный Шёлковый Путь и Морской Шёлковый Путь. Каким образом больше не будет никаких унижений. А больше всего, почему Запад — и в частности американская империя — совершенно отказывается признать новый курс истории
