|
Протесты, вспыхнувшие в Миннеаполисе после гибели чернокожего от полицейского насилия, расширяются не по дням, а по часам. Все чаще начинает звучать слово «революция» в оценке как масштабов, так и последствий бунта. Полицейские участки и органы местной власти находятся в осаде, а Трамп прячется в бункере. Нацгвардия ведет бои за центры городов и проигрывает. Почему это происходит и что будет дальше?
Происходящее сейчас в Соединенных Штатах настолько масштабно, что не поддается описанию в рамках одной статьи, поэтому придется прибегнуть к обобщениям.
Многие мегаполисы охвачены бунтами, погромами и мародерствами. Главной целью разобщенных банд являются административные здания и отделения полиции, что свидетельствует в пользу революции и порождает прогнозы о начале гражданской войны.
В крупнейшем городе страны Нью-Йорке знаменитый Манхэттен был по сути оккупирован бунтовщиками, перекрывшими входы и выходы с острова. В таких городах, как Лос-Анджелес (2-е место по населению), Филадельфия (5-е место) и Вашингтон (столица), введен комендантский час. В Нэшвилле (24-е место) сожжена мэрия, а центр Миннеаполиса (46-е место, жителей как в нашей Твери) захвачен протестантами, успешно держащими оборону от национальной гвардии.
Резиденция президента США сейчас в осаде, и Трамп не скован в своих передвижениях только потому, что использует вертолет.
Но в ночь с пятницы на субботу сотрудники секретной службы сочли необходимым спрятать главу государства в подземном бункере.
Происходящее имеет разнообразные предпосылки: политические, экономические, социальные и расовые. И существует сразу в нескольких измерениях – предвыборной борьбы, чистой идеологии, экономического кризиса, проблемы полицейского произвола.
Оно не поддается точному прогнозированию и имеет шансы на то, чтобы стать историческим событием. Вряд ли в прямом смысле, когда историческим событием становится война или революция, но запросто тем, что серьезно повлияет на дальнейшую историю американского государства.
Например, оно может стоить Трампу переизбрания, вероятность которого еще несколько дней назад оценивалась в 9 из 10. Может привести к радикальным переменам в политической системе – ее резкому «полевению» и сдвигу в социализм. Может спровоцировать черт знает какие последствия, о которых все в стране потом будут жалеть, вплоть до краха национальной экономики и выхода отдельных штатов из подчинения Вашингтону.
В этом случае имя 46-летнего безработного Джорджа Флойда, трагическая смерть которого стала спусковым крючком для массовых беспорядков, войдет в школьные учебники, как вошло в тунисские школьные учебники имя торговца фруктами Мохаммеда Буазизи, но будет гораздо более известно, потому что это США, а не Тунис.
В ряде случаев гражданские баррикады выросли из своего рода маленьких майданов, опекаемых местными властями и фракцией демократов в Конгрессе. На этих майданах перманентно боролись против расизма, сексизма, белого национализма и прочих коллективных врагов тех, кто называет себя «антифа» (сиречь антифашистами), а также против Трампа лично, что не могло не радовать Демократическую партию.
Теперь этот Голем пошел против своих создателей – леволиберальной политической элиты. Он поджигает здания, в которых она работает, охотится за полицией, которую она наняла, и грабит магазины, которые принадлежат ее спонсорам.
Трампа и его сторонников всё это наверняка даже радует, но их радость преждевременна – ситуация рискует скатиться к полномасштабному гражданскому противостоянию.
Взгляд на эти события, как на праздник вандалов, грабителей и мародеров, распространяющийся сейчас по телу США на манер эпидемии, ни в коем случае не отменяет того, что полицейское насилие в стране имеет место быть и что стражи порядка бывают пристрастны к людям на основании их цвета кожи (одним словом это описывается как расизм).
В Советском Союзе ходил анекдот: на вопрос иностранного корреспондента о зарплате советского инженера необходимо отвечать «а у вас в Америке негров линчуют». Потом эта фраза стала тем, что теперь называют «мемом», и была призвана выстебывать любого патриота, который сравнивает Россию и США в пользу России. Но теперь об этом же без всякой иронии заявляют селебрити «той страны» – актеры, музыканты, писатели и большая половина Конгресса.
Однако смерть Флойда от действий полицейского спровоцировала столь масштабные протесты совсем не потому, что чаша терпения у «цветных» и антирасистски настроенных американцев переполнилась именно теперь. Искренне возмущенные убийством активисты получили многочисленное и мощное пополнение из новых «штыков», прежде всего по той причине, что оно стало для населения США точкой выхода из карантина и поводом для его ликвидации в явочном порядке.
Бунты по аналогичным трагическим причинам вспыхивали и при президенте Обаме, который до сих пор остается кумиром либералов и части протестующих в противовес «белому фашисту Трампу». Однако все три года президентства «белого фашиста» ничего подобного в стране не было, хотя расизм и полицейское насилие никуда не исчезли.
Объясняется это довольно просто: экономика США росла завидными темпами, а количество безработных скатилось до минимальных значений. Из-за коронавируса и жесткого карантинного режима все это рухнуло: безработица теперь как в Великую депрессию, а падение производства – как в финансовый кризис конца XIX века.
Это в короткие сроки оформило целый пласт населения, которому сейчас негде работать, что всегда означает – нечем заняться, а иногда – не на что жить (или жить «красиво»). Часть из этого пласта влилась или вливается прямо сейчас в протесты «антифы» и движения Black Lives Matter (BLM, «жизни черных важны»), расширяя географию бунта.
Среди безработных, обездоленных и неблагополучных в США чернокожие составляют значительную долю – они в этом секторе большинство, хотя являются меньшинством в целом по стране. Совпадение этих факторов породило водоворот хаоса и разрушений, в который втягиваются всё новые лица любых цветов и оттенков.
Бунт стал актом возмущения, и в то же время – жестом отчаяния, когда мародеры пришли в магазины не только на запах легкой наживы, но и из реальной нужды. Он наглядное отражение глубокого социально-политического раскола в Америке, но в то же время – это «праздник непослушания» от тех, кто буквально ошалел от безделья.
То, что протесты особенно сильны в либеральных городах и штатах, управляемых выходцами из Демократической партии, на первый взгляд парадоксально. Ведь в полиции именно этих штатов расизма должно быть меньше, а расового разнообразия больше, тогда как оплоты консервативной (и «погрязшей в расизме», по логике протестующих) Америки сидят тихо или, по крайней мере, гораздо тише. Но никакого парадокса тут нет, если знать, что именно в либеральных городах и штатах был введен наиболее жесткий режим карантина (как и в РФ, в США ограничения определяют только местные власти).
Теперь население из этого карантина выходит – кто от голодухи, кто от скуки, кто просто за компанию. Он в буквальном смысле был отменен народом «снизу», отменен яростно, ярко, весело, страшно и с помпой под одобрительные комментарии тех, кто был принципиальным сторонником жесткой изоляции еще вчера.
Картина мира американского леволиберала сейчас примерно такова:
нарушать самоизоляцию нельзя, но если вы на грабеж или на поджог, то можно, потому что это не просто грабеж и поджог, а грабеж и поджог против расизма и Трампа, которые опаснее коронавируса.
Формальное требование протестующих – переквалифицировать обвинение для уже арестованного полицейского, подозреваемого в убийстве Флойда, на более суровое («на наши деньги» – на убийство без всяких оговорок типа «причинение смерти по неосторожности» или «превышение должностных полномочий»). Но тяжесть экономических проблем такова, что выполнение этого требования может не отразиться на «американской весне» примерно никак: мародерство и бунт уже живут своей жизнью и не всегда нуждаются в точке легитимации, роль которой играет дело Флойда.
Куда это приведет Америку, станет более-менее понятно в течение следующих недель. Протесты могут принять колоссальный охват и превратить страну в зону боев с национальной гвардией, а могут затихнуть так же неожиданно, как начались. Они могут стоить Трампу президентского кресла, а могут, наоборот, отпугнуть от Демократической партии умеренных избирателей.
Но их просто не случилось бы, либо они проходили бы в несоизмеримо меньшем масштабе, если бы не «черный лебедь», как политологи называют коронавирус и карантин по следам теории Нассима Талеба.
Источник: vz.ru.
Рейтинг публикации:
|
