Введение
Между вызовами Петру Великому, большевикам и вызовом времен императора Николая I или современной России — большая разница.
У первых двух речь шла о вызове в чрезвычайных условиях войны.
Петр осуществлял свой проект под угрозой серьёзной внешней угрозы, Карл ХII планировал разделить Россию, отнять Украину и северные территории.
Швеция была сильным европейским государством, наводившим ужас на соседей. Молодой «лев» Карл разгромил по очереди всех европейских союзников Петра. Но запущенный царем проект модернизации и внешней вестернизации обеспечил не только победы России, но вывел её в ведущие государства Европы, а значит, и мира.
Большевики взяли власть, когда Россия уже de facto развалились на части, война была проиграна из-за полного неумения ее вести как верховным командованием, так и генералитетом: каков поп, таков и приход.
Они не только собрали страну, но создали сверхдержаву с реальными союзниками и вызовами для конкурентов.
Николай I в более благоприятных условиях пропустил вызовы, которые не были прямой угрозой.
Царь за революцией (европейской борьбой с реакцией) не рассмотрел сути: промышленную революцию.
Экономический разрыв между Россией и Западом, не столь заметный в начале ХIХ века, стал огромным после того, как ведущие государства Запада, Англия, Франция и Германия, прошли путь промышленной революции. Россия, находившееся на вершине военного могущества при вступлении Николая I на престол, в конце его правления потерпела поражение на локальном театре боевых действий.
В прошлом уже ничего не поправишь, а при обелении такого прошлого можно не увидеть настоящего. Поэтому важно за блеском и мишурой внешних успехов царства Николая I, как и его потомков, не потерять реального смысла истории.
Почему мы уделяем так много внимания событиям ХIХ века?
Потому что именно оттуда, а не из «призвания варягов», татаро-монгольского ига или начала Московской Руси тянется шлейф современных проблем, в том числе и ключевой повод к революции 1917 г.
Не мифические деньги генерального штаба Германии «сделали» в стране революцию, а Николай I и его дети и внуки, пропустившие промышленную революцию, которую пришлось «проходить» в ХХ веке ценой огромных жертв.
В результате изменений, которые произошли в 1991 г., Россия, если считать под ней только РФ, одномоментно резко потеряла территории, население и экономические ценности, стала цивилизацией с «догоняющим типом развития», постоянно отрабатывающей бесконечные вызовы, многие из которых, будучи внутренними по форме, являются внешними и/или инспирированными внешними силами по содержанию.
Вызовам нет конца, а в период начала нового экономического уклада или новой цифровой революции с усилением глобального экономического кризиса вызовы увеличиваются — как изменения в цифровых технологиях, прямо по закону о сетевом эффекте Роберта Меткалфа.
С ними всё труднее и труднее справляться, они реально серьёзно отвлекают (мягко сказано) государственный аппарат от текущего планового порядка управления, если оно (управление), конечно, существует в РФ.
Огромная, но системно и структурно слабая государственная машина управления может справиться с проблемами, если они небольшие и возникают не так часто, но когда вызовы валятся постоянно и безостановочно, и они серьёзно больше только «деревьев на трассе», сбой неизбежен:
Воеводы не дремали,
Но никак не успевали:
Ждут, бывало, с юга, глядь, —
Ан с востока лезет рать.
Справят здесь, — лихие гости
Идут от моря…
Но никак не успевали:
Ждут, бывало, с юга, глядь, —
Ан с востока лезет рать.
Справят здесь, — лихие гости
Идут от моря…
Тем более не может быть и речи о каких бы то ни было вызовах со стороны нашей страны/цивилизации.
Куда нам плыть?
Ранее мы видели, что Россия как одна из мировых цивилизаций развивалась по своим историческим законам. Об этом мы писали в ряде статей на «ВО».
Из-за внешней угрозы (в первый раз, а во второй раз — ещё и с целью обеспечить благосостояние и достойную жизнь большинству) было осуществлено два успешных проекта модернизации.
В ходе которых постепенно, мучительно и сложно была найдена формула возможности взаимодействия западных технологий и цивилизационного кода страны. Данные проекты успешно просуществовали — каждый около ста лет. Успешно, потому что первый обеспечил ускорение стране до начала промышленной революции, а второй кормил население экономически деградировавшей страны в течение тридцати лет после падения социалистического проекта, вплоть до начала цифровой революции.
В её канун ко всему прочему в стране свирепствует пандемия когнитивного диссонанса.
Вот важные его части.
С одной стороны, как и на протяжении ХIХ века и начала ХХ, правящая элита является абсолютно прозападной, слепо копирует его стиль, методы работы, действия и институты, периодически рядясь в национальные «костюмы» в прошлом и даже не утруждая себя этим в настоящем, прикрываясь патриотизмом для масс, которые упорно верят в лучшую долю.
С другой стороны, можно наблюдать фатализм русского православного сознания — «верования» в святую и вечную Русь. О пагубности этого взгляда на перспективы развития страны и будущее писал С. Г. Кара-Мурза в своей культовой книге «Манипуляция сознанием»:
«Никто не верит, что Россия может рухнуть, — не такие виды видывали. Да, пока что всегда удавалась вылезти из ямы, но ведь из этого не следует, что такой исход гарантирован».
При многочисленных столкновениях и войнах России с другими странами только три события в русской истории были реальной угрозой именно цивилизации как таковой. Не поражения и сдача территорий и материальных ценностей, а прямая угроза потери своей идентичности: это был период «смуты» — первой русской гражданской войны, Северная война и Великая Отечественная.
Сегодня на повестке дня новый вызов – цифровая революция. Она ведёт не просто к технологическому отставанию. Детали будут рассмотрены в продолжении этой статьи, но уже здесь прошу не отождествлять эту эпоху со «смартфончиком».
Поэтому оптимистический взгляд на будущее через ошибочную трактовку истории ничем, прямо скажем, не обоснован и вообще антинаучен. История цивилизаций говорит как раз об обратном: они гибнут. Но всё-таки хочется верить в лучшее…
Так, наверное, веровали греки в то, что «всё будет хорошо», во время восьмилетней блокады Константинополя в конце ХIV века, за пятьдесят лет до окончательного падения ромейской (византийской) цивилизации.
В огне брода нет
В рамках экономического кризиса, разразившегося в мире и в РФ, важнейшим для нас всё же остаётся вызов, связанный с новой цифровой революцией.
А у нас до сих пор даже нет ответа на вопрос: цифровые технологии — это цель или метод?
Смысл этого подхода понятен: когда нет умения и желания что-то делать руками, лучше потопить проблему в обсуждениях.
В этой связи знаковая и показательная дискуссия произошла между Н.И. Касперской и А. Б. Чубайсом на Цифровом форуме 2018 г. в Санкт-Петербурге: спор, который можно обозначить как спор между практиком и государственным чиновником.
Чубайс пытался вести спор на «хайпе». Он к чему-то приплёл попытку
«замкнуться в собственных границах, отрезать себя от всего, включая Telegram, и гордо продолжать загнивать в этих условиях».
Почему 1/6 часть планеты Земля, замкнувшись, должна только загнивать, он не объяснил.
Чубайс отмечал:
«В том-то и вызов перед страной, в том числе в области цифровой экономики, что нам нужно сконструировать не просто собственный софт, а нам нужно сконструировать собственную парадигму своего развития в этой цифровой экономике, до которой мы никак не доберёмся. И этот вызов, может быть, едва ли не более важный, чем всё то, о чем мы здесь говорим».
В ответ на поиск «софт-парадигмы» Н. И. Касперская резонно возразила, что отсутствие Google в Китае не делает китайцев менее счастливыми:
«…видимо, страдаю фатальным косноязычием, потому что меня почему-то никто не понял. Я на самом деле совершенно не призываю идти по китайскому пути».
И если Н. И. Касперская налегала на конкретику, то А. Б. Чубайс, как подавляющее число высших должностных лиц страны, в своей речи никогда не использует четкую фразеологию, такую, например, как «мы запланировали и сделались», только абстрактное и обращенное в пустоту «надо, надо, надо».
«Потом мысли перенеслись незаметно к другим предметам, — как писал Н. В. Гоголь по аналогичному поводу, — и наконец занеслись бог знает куда».
Глава «корпорации развития», вместо того чтобы рассказать, какой прорыв был достигнут руководимой им компанией, нахваливал Илона Маска и повторял про «надо».
И всё это в присутствии главы китайского гиганта в «цифре» — Huawei, развивающегося семимильными шагами.
Конечно, когда слышишь с голубых экранов постоянные «надо» высших чиновников («надо придумать, уже пора что-то с этим делать», «надо в ХХI в. сбивать сосули, в конце концов, не ломами, а лазерами» и т. п.), привыкаешь к такому «надо», но…
Касперская, как системщик и практик, в отличие от наших госчиновников, камланиями не занималась, а четко предложила цели и средства. Для чего нам это надо (счастье) и как к этому идти в условиях цифровой революции.
Повторюсь, в отличие от чиновников, которые предлагают оцифровку всего как очередную бюрократическую компанейщину.
Аврал, который ни к чему толковому, кроме бесцельно потраченных денег граждан, не приведёт.
Касперская говорит конкретно. Почувствуйте разницу:
«Тогда мы выбираем приоритет, например, промышленность. Минсвязь говорит — «умная промышленность», понятно. Мы хотим повысить производительность труда — это задача. Каким образом мы будем делать? Ага, мы будем вот такие-то, такие-то такие технологии применять».
Далее она подчеркнула мысль о необходимости определить направление развития отраслей и обозначить, где цифровые технологии обеспечат развитие реальной экономики:
«…цифровые технологии» могут обеспечить важное развитие реальных или базовых отраслей экономики, но никак не заменить их: сегодня это невозможно».
Таким образом, если сравнивать предыдущие модернизации и нынешнюю ситуацию с цифровой революцией, то поражает системная неготовность к вызовам. Можно ли представить, чтобы царь Петр I так формулировал постулаты: «Надо бы что-то сделать»?.. Чтобы царь-реформатор говорил о том, что «на рубеже ХVIII века стыдно так жить, как мы живём», «надо, чтобы наша дума» или «учёные» что-нибудь «придумали», «надо, в конце концов, что-то сделать», надо, надо, надо…
Пётр брал топор и строил вначале ботик, потом корабль, потом новый город, лил пушки и сам шагал под барабаны во главе полка, сам скакал на коне в дыму битвы. То же лично умели делать его приближенные. И он учился, учился, учился!
Цифровые технологии не могут быть целью, как постройка корабля не была самоцелью для Петра! Они — радикальное средство для жизненно необходимой модернизации страны и системы.
И чтобы формула Филофея о том, что «два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывать» не стала только «памятником истории», нужно научиться смотреть правде в глаза. Для начала.
Продолжение следует…
