В марте 2006 года я в очередной раз поехал в командировку в США. На этот раз взял с собой жену, чтобы она могла слегка окунуться в мiр отвязного американского шоппинга. После того, как я отработал всю неделю, а жена – проверила весь магазинный рай в Чикаго, мы решили заскочить к нашим знакомым в Орегоне, они жили где-то в деревне под Портлендом. Знакомые эти, семья, неоднократно нас к себе приглашали.
Звали их: Эрик, его жена Оксана, с Украины откуда-то, и её мама, не помню уже по имени. До 2006-го года я их ни разу в жизни не видел, поскольку мы общались лишь по интернету. С Эриком я познакомился при весьма интересных обстоятельствах. Дело в том, что я к тому времени связался с австралийским брачным агентством, а у этих самых агентств (как я уже потом понял) есть между собой тёрки, особенно, если они работают на одном «поле», в данном случае – в России. Ну сколько таких агентств-то быть может! Ну десяток, не более. В общем, они друг за другом следили, копировали удачные схемы и методы работы, рекламу даже и т. д., иногда и друг дружку знали.
Однажды я получаю письмо от неизвестной мне Оксаны, которая оказалась руководителем брачного агентства из США, с предложением: стать её партнёром в Москве. Я говорю, ОК, сколько мне полагается в плане зарплаты? Она отвечает, а давай по-другому: тебе – никакой зарплаты, а вот мой муж, зовут его Эрик, свяжется с тобой и всё объяснит, что он бы хотел с тобой наладить. Я говорю, ОК, и вскоре получаю письмо от Эрика уже на английском (с Оксаной, мы, ясен перец, по-русски балакали).
Эрик представился менеджером по путешествиям международного брачного агентства, который раскрутила его жена, и предложил мне взять на себя полное обслуживание клиентов из США, которых он будет мне присылать. Я ему отвечаю, да, в принципе, ты уже, наверно, знаешь, я с австралийцами работаю уже, поток клиентов есть, и мне хватает, если же ещё и от тебя пойдут, то я могу и не справиться. Он тогда зашёл с другого бока. Мол, а сколько ты с клиента от австралийцев берёшь, и что для них делаешь? Я говорю, да встречаю в аэропорту, да провожаю, иногда вожу ещё куда-нибудь, 100 баксов в день. Он тогда говорит – моя схема другая: ты полностью проводишь всё время с клиентом по приезду его в Москву, но стоимость твоя уже 200 баксов в день.
Ну я и согласился, поскольку резоны были на поверхности. К тому же, ну не пойдёт если – так и не пойдёт, а там видно будет.
Первого клиента Эрик прислал мне уже на следующий день (данные на него). И это было совершенно другая информация: целое досье – фото паспорта, фотки клиентп, фотки его «невесты» здесь в Москве, кто она есть, где живёт, сколько зарабатывает, кем работает, ознакомительная информация также и о том, где он работает, кем, каков его доходец, что имеет в США и т. д. Я Эрику говорю, да нахрена мне знать каждого озабоченного в деталях-то? Приедет, я его обслужу – мне этого достаточно совершенно. Эрик же сказал/написал таинственную фразу: «Андрей, жизнь длинна. Как знать, с кем ты можешь подружиться и что из этого всего может выйти?»
В ответ я ему написал, что он мне напоминает старого, умного негра, сидящего на завалинке своего домика и смотрящего на орегонский закат (что это такое – я понятия не имел, но знал, что они живут где-то в Орегоне). Наверно, в зубах ещё и трубка торчит. Эрик хохотал навзрыд (как он мне написал потом). Говорит, Андрей, а ты кто вообще по жизни? Я ему написал достаточно коротко, мол, я – a man with intangible vice. Эрик вообще выпал в осадок… (фразу эту перевести на русский трудновато… что-то вроде человека с такими скрытыми порочными наклонностями, которые невозможно ни пощупать, ни проосязать. Но они есть!). В общем, мы подружились, так бывает иногда: просто чувствуешь к человеку огромную симпатию.
Фраза это возникла случайно, в момент написания письмо Эрику я как раз слушал «Люси в небесях с брюликами» от Битлз, так вот там есть фраза a girl with kaleidoscope eyes, ну вот и заклинило как-то, теперь я всегда, когда напеваю эту песню, эту строчку иначу по-своему…
В общем, приземляемся мы с женой в аэропорту Портленда, огляделись, раннее утро, в здании вообще никого нет, все куда-то подевались. Лишь одинокий МакДональдс стоит освещённый в углу. Я нашёл телефон-автомат, позвонил Эрику, мол, ты где, почему нас не встречаешь, мы же данные выслали. Эрик замялся, говорит, я послал тебе машину. Я говорю, и где этот высокий красавец шофёр-блондин в красных ботинках, где лимо цвета ласково-ненасытного прибоя? Эрик заржал, сейчас красавец найдёт тебя, будь спок, выходи там на стоянку, увидишь его.
Вышли мы, смотрим стоит развалюха какая-то, американская мечта, здоровенный такой крузер 50-летнего возраста, за рулём сидит дед-дрючок, без зубов совершенно – сидит, лыбу давит, нам с женой рукой машет. Я подошёл, представился, дед прошамкал, садись давай, к Эрику ща домчу. Ну мы сели, поехали. Я пытался с дедом разговор завязать, но это было трудновато, потому что средний реднек и с зубами-то «шепелявит» что-то себя, а уж без зубов – вообще понять ничего невозможно. Но одно я понял, дед называл Эрика «калифорнийским парнем» (Californian guy). Почему – дед не удосужился пояснить.
Ехали мы с полчаса по какой-то дороге в лесу, по взгоркам и пригоркам, типичное американское захолустье, такое только в фильмах увидишь. Затем свернули куда-то вниз с горы, плутали меж высоких сосен каких-то, на крутых берегах какой речушки. Красота на каждом шагу. Въехали через ворота в посёлок, поплутали по нему, и подъехали, наконец.
На крыльце, высоком, уровня второго этажа, нас… никто не ждал. Дед кивнул на дом, к нему вела тропинка меж высоченных сосен, мол, здесь. Ну я вытащил багаж наш, пошагал. Жена за мной. Идём, дивимся. Дед же сразу слинял куда-то. В этот момент неизвестно откуда выбежал резвый пёс, начал на нас истошно лаять – и наконец на крыльце появился мужичок моего возраста, но гораздо ниже меня, худенький, эдакий дед в миниатюре, только с зубами и помоложе.
Это и был Эрик. Вид у него был совершенно хиппарский, волосы лохматые, рубашка непонятного цвета, так, наверно, выглядит американская деревенщина, а пса звали Чикен-киллер (Chicken Killer – убийца кур), которого он, назвав по имени, и отогнал. Следом за ним вышла на крыльцо первая украинская красавица, вальяжная дивчина лет 25 с поволокой глаз типичного приднепровского разлива, это была Оксана, затем и её мама – она же, но на 20 лет старше. Я с ходу увидел, что Оксана выше своего мужа ровно на голову. А то и две. И мне как-то всё стало предельно ясно. Отчётливо так.
Поскольку мы друг друга все видели в первый раз, то, чтобы не ошибиться, я сказал: «Эрик, Оксана?» А они в ответ: «Андрей, Ольга?» Ну и затем уже обнялись и пошли в дом. Эрик тут же дал указание псу, убийце кур, показывая на меня и жену, что, эти – свои, не лаять, не бросаться, но и не подлизываться.
Дом у них был очень интересный, мне страшно понравился. Он представлял собой высокий, метров шесть-семь, треугольник, поделённый надвое по вертикали, где на первой половине, на самой верхотуре под крышей был кабинет Эрика и его спальня, этажом ниже было широкое многокомнатное пространство с туалетами и душами, оставшаяся половина треугольника была огромным залом с французскими дверями, за ними огромная дощатая площадка со ступенями вниз, типа веранды. На веранде справа стояла деревянная джакузи человек на 15, покрытая деревянной крышкой, которую можно было открывать по частям. В джакузи вели трубы и провода из дома. Весь первый этаж дома, бетонная коробка, был одним большим сараем Эрика. Там он хранил своё всё: машину, резиновую лодку, ещё одну лодку, байдарку, вёсла, инструмент, в общем, всякий домашний хлам и инструмент.
В прихожей этой зале, сужающейся кверху, была кухня, несколько диванов со столиками, какие-то книжные шкафы по стенам, обеденные столы (штуки три), несколько холодильников, телевизор, и камин а ля печь, или печь а ля камин, с ходу было трудно разобрать. Очень просторно. Можно было бегать из одного конца в другой. Французские же окна выходили на маленький приусадебный участок метров 20 в длину и ширину, который заканчивался галькой, берегом речушки. Другой берег реки круто вздымался вверх, весь склон там занимал лесок и видневшийся за ним огромный лес. Ляпота, в общем!
Мы сели за один из кухонных столов, а, поскольку время было раннее, то Оксана предложила позавтракать. При взгляде на эту семейную пару, на её странность, скажем так, было уже в общих чертах понятно, что и как: Оксана вышла за него, чтобы получить американское гражданство, мама пошла следом, паровозиком, пока живут вместе, видно ещё гражданство не получила, но потом… Т. е. «семья» жила как бы вместе, даже работали по теме сообща, но у Оксаны с мамой была своя территория, а у Эрика – под крышей, своя.
Я предложил спрыснуть это дело, приезд наш (7 или 8 утра было по-местному), достал из широкого багажа бутылку классной, российской ещё, водки, Эрик поднял вверх брови. Но ничего, под омлет со ветчиной пошло хорошо.
Затем жена осталась ворковать по женским делам с Оксаной и её мамой, а я отправился с Эриком гулять по деревне. По пути он мне рассказал, как вообще так вышло, что он оказался здесь. В Калифорнии, откуда он родом, у него было много проблем с законом по части наркоты, поэтому – от греха подальше, он взял и продал свой дом там и сразу купил здесь, оба в кредит, но, говорит, мы все так живём. Я говорю, ты, Эрик – нарк? Он пожал плечами, говорит, да не особо, но иногда нюхаю, иногда жую, иногда глотаю, но чаще всего покуриваю. В вену вот не долблюсь, поскольку это сильно двигает голову и мозг. Надо сказать, у нас просто продолжился такой пересмешнический разговор, выработанный ещё письменно.
Деревня была классная, на берегу реки, пологом, все дома посреди сосен, все дома разные, очень прикольные такие. Людей особо не было видно, лишь одинакий шмайсер промчался мимо на байке, чадящем, как печь, Эрик ему помахал. Мы дошли до конца деревни, вышли на каменный, в валунах, берег реки. Присели на них, открыли пивные банки, что взяли с собой, продолжали разговоры… Я его в лоб спросил, как с Оксаной-то пересеклись, и где? Он говорит, да я искал какой-то уютной гавани после Калифорнии, какого-то тепла семейного, ну а тут её вебсайт брачный. Ну и вот мы с ней как-то сошлись, она, говорит, без меня, без брака со мной, уже умудрилась в США заехать, не знаю, как именно. Но вот так. Ну а связь со мной её как-то окончательно примирила с иммиграционной службой.
Я говорю, извини, конечно, но мне кажется… Он вздохнул, говорит, да правильно тебе кажется, я же полный импотент, наркота все силы у меня забрала. И сидел два раза за это, в общем, хлебнул по полной всего. А с Оксаной… ну показалось мне, что как-то может чего диковинного случиться, может быть, она бы меня разбудила даже, но не вышло никак. Ну я говорю, брат, извини, что я тему эту затронул, больше не буду. А он – да ерунда всё это, двое детей у меня от первого ещё, молодого брака, есть, ну и хватит, а всё остальное…
Выпив свою банку, я аккуратно поставил её на соседний валун, продолжая разговор. Но, смотрю, Эрик как-то напрягся. Я ему говорю, в чём дело? Он – давай мы с собой банки заберём, а то у нас тут мусорить нельзя, штрафы офигенные. Я оглянулся: вокруг на километр ни одного глаза. Забрали, Эрик банки смял и в карман себе засунул. А я даже окурки свои собрал и тоже в карман засунул. Хрен его знает, американцев этих.
Дома женщины уже порешали за нас, что мы будем целый день делать: конечно, поедем в ближайший супер-пупер-маркет и ну проводить там время. Оксана выгнала из подвала машину, мы туда все прыгнули, она за рулём, поехали куда-то. Я Эрика спросил, а почему… он процедил, у меня права отобрали за пьянку, на пять лет, теперь вот только Оксана за рулём, да и то, лишь когда она захочет. Оксана лишь сверкнула чёрными украинскими очами, да так, что атмосфера в машине мгновенно накалилась. Мы с женой сразу притихли: во попали, блин!
В молле мы разбежались, мы с Эриком отправились закупаться продуктами, потому что он предложил завтра с утра отправиться в поход на резиновой лодке по их славной горной речке с именем Сэнди (sand – песок). Хотя там никакого песка нигде не было, одни враждебные валуны. В продуктовом я встретил один американский продукт, который более нигде не встречал. Представьте огромную, с локоть и более в длину, булку, толстую, пышную и вкусно пахнущую. Теперь разрежьте её вдоль, вытащите мякиш, а вместо него набросайте сыра, колбасы, солёных огурцов, лука, помидор и майонеза, затем соедините две половинки вместе, запакуйте в липкий целлофан – и нате вам, пжалуйста, бутерброд, за 7 долларей.
Разумеется, я его купил, Эрик покосился на меня, говорит, может возьмём салатика в пластиковой баночке? Я говорю, не, братан, это надо не только съесть, но и сфоткать на память. Это ж какому-такому обжоре пришла в голову мысль такой бутер о два кг сделать? Это какой неуёмной фантазией надо обладать? Поржали, в общем. Эрик сказал, что он таким бутером неделю может питаться… Купили мы и с пяток упаковок пива.
Затем долго сидели в машине, ждали наших половинок с четвертинками. Те не торопились, поэтому мы пили себе пивко, покуривали, да вели степенные разговоры. Я ему рассказал о себе, как всё так получилось, он о себе. Разумеется, меня страшно интересовали наркодела его, как, где, что… Он немного хмурился, конечно, но кое-что рассказал. Сам он по происхождению – немец. Его отец был эсэсовец, неведомо каким образом проникший после войны в штаты, и втихаря как-то, видимо, через подмену документов, осевший в Калифорнии. Сам Эрик немного знал немецкий, по крайней мере, читать мог.
Поэтому батя его в своё время привлёк в ряды то ли арийских братьев, то ли ещё какой-то схожей организации, ну а там понеслась. Я говорю, а что понеслась? Он чмокал губами, говорит, Андрей, а надо ли тебе знать всё это? Я говорю, ну интересно же. Он говорит, да ничего интересного: мутузили негров с латиносами, потребляли наркоту, возили её голливудщикам всяким, продавали им. Вот за это меня в первый раз и взяли, и закрыли на три годика с лихом. Я говорю, а второй раз – он: за неподчинение полицейским. Я говорю, в морду кому накатил? Он, нет – полицейскую машину с дороги спихнул по пьяни. В общем, говорит он, я ж и теперь под надзором. Я присвистнул.
Вскоре вышли наши дамы с покупками, радостные. Жена моя купила в подарок Оксане и её маме по платью какому-то, Эрику – рубашку, Эрик прифигел даже, потом мне сказал, что не ожидал… В общем, всё норм. Правда, когда подъехали к их дому, обнаружили там машину шерифа и его самого, типичного, бравого такого. Стоял напротив Эрикова дома и смолил сигару. Мы вышли из машины, Эрик как-то свял, тихо свалил в дом с упаковками пива, а я подошёл к шерифу, поздоровался, сказал, что мы с женой из Москвы российской, заехали в гости к нашим друзьям, Эрику и Оксане, проживём здесь ещё два дня. Смотрю на него. Шериф – на меня. Посмотрели так с минуту, затем он махнул рукой, мол, всё понятно, иди, ну я и пошёл. А он уехал. Сцена писец какой сюр была. Я чуть было не потянулся ему пепелок стряхнуть, как Шукшин у прокурорши в «Калине красной», еле сдержался…
В подвале дома, пока мы подкачивали резиновую лодку, грузили в неё припасы на завтрашний день, бутер этот немеряный, пиво и прочие запчасти с вёслами, Эрик дал мне сапоги, жилет надувной жёлтый, я померял. Ну и продолжали разговоры наши душевные. Я его спросил, а почему он на участке ничего не сажает из морковки, капусты разной? Вроде земля есть, климат тоже хороший. Он говорит, запрещено, медведи тут же будут приходить, лакомиться. Я аж икнул. И много их тут, говорю? Он засмеялся, не бзди, товарищ, у нас у всех тут карабины страшного калибра для всяких гризли, народ же тут самый боевой… Я говорю, и что – ВООБЩЕ ничего ни сажать, ни разводить нельзя? Он говорит, вообще. Если увидят – такой штраф влепят, что больше не захочешь.
Я говорю, ну а охотиться-то можно, рыбу ловить? Он говорит, можно, по лицензии и разрешению. Особенно, оленей отстреливать, их тут по лесам немеряно бродит, иногда даже поощряют поуничтожать их, когда их много становится. Рыбу тоже можно ловить, но, опять же, не всю, не всегда и строго по весу. Я говорю, и кому в таких условиях охота вообще это делать? Он говорит, это Америка, бро. Не знаю, как у вас там в России, у нас пукнуть без разрешения трудновато: или соседи услышат, настучат, или какой-нибудь полицейский вертолёт заметит.
Затем мы зашли к его соседу, Джону. Дело в том, что мы собирались отплыть километров за 40 по реке, а обратно нам требовалась помощь, доставить нас и лодку обратно в деревню на джипе с открытым кузовом. Вот Джон и должен был это сделать, у него такой трак был.
Зашли мы к нему в деревянную избушку, скроенную немного по-другому, чему у Эрика, она была прямоугольная, хотя и тоже двухэтажная (внизу – гараж бетонный), там я во второй раз удивился. Уже телевизору – его размеры занимали ВСЮ стену. Метра два в длину точно. Я больше таких телеков нигде не видел. С большим удивлением обнаружил на кухне Джона маму Оксаны – вопросительно посмотрел на Эрика, тот махнул рукой, мол, потом объясню.
Сам Джон напоминал типичного ковбоя-пенсионера, в когда-то белой майке с когда-то цветным рисунком на груди, лохматого, какого-то вздрюченного, в джинсах с дырками и нашими родными российскими тапками на босу ногу. Я сразу врубился, откуда они родом, потому что их украинское происхождение просто вопило надписью по верху. С Джоном мы посидели, попили пивка, покурили, обо всём на завтра договорились.
Я у Эрика затем спросил, а что делает мама его, Эрика, жены у его соседа. Эрик ответил, что у соседа мама моей жены занимается своей личной жизнью. Примерно три раза в неделю. Поржали. Кстати, она затем вышла замуж за Джона, это уже случилось после того, как Эрик с Оксаной развелись, примерно год спустя. Так что они обе теперь американские гражданки.
Вечером мы отпросились у женщин на поездку в бар, потому что Эрик стал вести себя странновато, бледнел, потел и немного взвизгивал. Оксана что-то шепнула на ухо моей жене, затем позвонила куда-то, сказала, что дед нас отвезёт и привезёт. Действительно приехал снова шамкающий невнятно дед, отвёз нас километров за 10 в какую-то другую деревню, где был пивной бар. Там Эрик попросил у меня 50 баксов, смылся куда-то, пришёл через пять минут, повлажневший глазами, с уверенной походкой, с расправленными плечами. Я его спросил, и что вы тут делаете в баре этом, неужели только пьёте по вечерам?
Эрик хмыкнул, сказал, нет, не только, мы тут ещё в бильярды играем или мгновенную лотерею. Я говорю, а это как? Он взял меня за руку, подвёл к стойке бара, там мельтешила какая-то мадам невнятного возраста, показал на светящееся табло вверху, говорит, видишь, тут идут выигрыши раз в 15 минут, а билетик можно купить прямо здесь. Я говорю, а давай поиграем? Он – да базара нет, билетик 5 баксов. Ну я взял один, пока сосали пиво, гляжу, выигрыш появился. Я выиграл 10. Взял ещё пару. Пока прошло ещё полпива, снова выиграл 10. Взял ещё один, снова выиграл десятку. Эрик сидит, подначивает, попёрло, возьми штук 10 сразу, интересно, сможешь 50 за раз проиграть. Ну я взял сразу 10 билетиков, чего уж там. Ну и выиграл где-то 70.
Затем Эрик меня остановил, пьяного дурака, говорит, хватит. На твой выигрыш мы купим по виски, пьём его и едем домой. А то дед уже заждался. Так и сделали. Стрёмный дед втихаря тоже насосался пива, но ехал лихо. Когда мы приехали, крепко так вдатые, то я уговорил Эрика искупаться в джакузи на свежем воздухе (дело было в марте, и вечером уже стало прохладно). Ну когда и где ещё я мог это сделать-то? Жена с подозрением слушала наши разговоры, потому что не очень хорошо понимала, о чём это мы там треплемся, но сердце её вещало правильно. Сидели в этом джакузи часа два, наверно, вода с подогревом, одна башка сверху торчит, пар идёт, кайф полный… Эрик приволок сигары, затем пришёл Джон с бутылкой виски, разделся до трусов, залез к нам в пар, женщины наши уже начали сильно волноваться за французскими дверями, дело ведь определённо шло к хоровому пению козлиными голосами… Тут-то мы и врубили «Люську с брюликами в небесях»! Наяривали на полную катушку с МОИМ окончанием первой строфы!
На следующий день Эрик разбудил меня на рассвете, громко стуча в дверь спальни. Я тихо вышел, мы с ним оделись, спустили лодку с припасами на воду и тихо отчалили, плыли просто как плывётся, течение нас несло куда-то. На высоком берегу стояли олени в тающей дымке, переступали ногами, мы открыли по пиву, выпили и почувствовали себя пацанами-первооткрывателями. Вокруг журчала сильная вода, были же и буруны какие-то мелкие, мне так вообще всё в первый раз… Эрик очевидно наслаждался процессом, сидел рулил в хвосте, а я подгрёбывал по его команде, чтобы нас на берег не выносило.
Потихоньку светало, мы проплыли мимо какого-то санатория с опущенными в воду деревянными ступенями, затем мимо какой-то деревни, долго плыли, часов пять или шесть. Леса сменялись, сосны перешли на что-то иное, появилось много валунов прямо посреди «фарватера» т. с. (речка была шириной метров 10), мы между ними петляли. Говорить поначалу не хотелось, так было красиво и волшебно вокруг. В одном месте открылась более или менее ровная поляна, мы пристали к берегу, разложили наш обед: разрезанный на дольки огромный бутер, съели где-то с половину только, поплыли дальше.
В конце концов доплыли до какого-то моста, перед которым была бетонная дорожка с берега, уходящая прямо под воду, чтобы можно было вытащить лодку. Сюда и должен был потом приехать Джон, забирать нас. Мы его ждали с час, наверно, на стоянку вырулила какая-то машина, там сидела девчонка, подъехала к нам, спросила фразу, которую я не сразу понял: Are you, guys, John?, что в переводе значит: «Вы, ребята, Джон?» Эрик хмыкнул, ответил, что мы, если и Джон, то по меньшей мере Джон-Джон, поскольку нас двое. Девчонка покраснела, показала нам на всякий случай средний палец и укатила… До сих пор не знаю, можно ли так по-английски выражаться.
Затем приехал, наконец, наш Джон, мы погрузились и через полчаса были уже дома, довольные как слоны. Есть всё-таки в плавном передвижении по реке какая-то особенная прелесть. Дома никого не оказалось, лишь чёрный дурик-пёс по кличке «Убийца кур» нас радостно приветствовал у входа. Женщины укатили куда-то на машине. Эрик предложил мне таблетку, лукаво смотря, я отказался, говорю, ну, Эрик, ну ёж же твою… Эрик съел её сам и предложил мне заняться рубкой дров. Что мы затем и делали часа четыре, перерубив хренову тучу обрубков.
Американские топоры отличаются от наших тем, что у американцев длиннее ручка: поэтому удар с замахом получается сильнее, но надо попасть, куда надо. С другой стороны, если промахнёшься, то и по ноге себе невзначай не вдаришь, топор уйдёт в землю перед тобой.
На следующий день мы укатили с женой в аэропорт. Оксана нас отвезла. С Эриком мы расстались в лучших чувствах, лишь моя жена очень на него подозрительно глядела, вероятно думала, слава Богу, что всего лишь три дня мой оболтус да с этим вот обормотом провели. И ничего при этом не случилось.
Мы ещё с полгода продолжали с Эриком работать, но постепенно поток клиентов от него иссяк, а сам он почему-то перестал отвечать на мои письма.
Примерно через два года как-то вечером раздался телефонный звонок. Это была Оксана со своей мамой, они были в Москве, приехали к нам в гости, полные новостей. Мы провели всю ночь за разговорами да под несколько бутылок вина. Там-то и выяснились дальнейшие перипетии жизни Эрика, ну и… Джона.
После нашего отъезда Эрик начал больше пить, больше употреблять всяку гадость, затем как-то свалил в Амстердам на неделю. Когда прошёл месяц, а Эрик так и не приехал обратно, Оксана предприняла определённые действия по нахождению своего мужа и нашла его… уже в Калифорнии снова. Были долгие и тягомотные дела, связанные с разводом. В общем, развелись они кое-как, дом в Орегоне продали, Оксана с мамой переселились затем в Портленд. Затем мама вышла замуж за Джона и уехала к нему, затем они продали уже дом Джона в этой деревне, все переехали в Портленд, Джон за год сильно сдал, стал еле ходить, обе за ним ухаживали. Но затем Джон умер, а они приехали проведать родных, вот заехали к нам сначала в Москву.
Бизнес Оксаны, брачный, медленно затухал, потому что требовались денежные вливания, реклама, то, сё, в общем, шло ни шатко, ни валко, но она надеялась, что всё выправится. Но не вышло, через год её вебсайт пропал с горизонта.
Что теперь с ними всеми я не знаю.
Источник: aftershock.news.
Рейтинг публикации:
|
