Сегодняшний мой собеседник — Ольга Голубовская, один из самых титулованных представителей инфекционной медицины: она доктор наук, профессор, заведующая кафедры инфекционных болезней университета Богомольца. Как опытный специалист Ольга Анатольевна рассказывает в мельчайших деталях о том, что будет с украинской медициной в случае реализации «трагического сценария» развития пандемии коронавируса, сколько миллионов людей при этом окажется в больницах, а также насколько старательно и последовательно «реформаторы от МОЗ» убивали отрасль. «Но сейчас многое изменилось», — говорит профессор Голубовская.

Чем именно и как мы, граждане, можем повлиять на ситуацию — читайте в интервью.

— Ольга Анатольевна, начнем с практического вопроса: сколько мест для размещения коронавирусных больных уже оборудовано в Украине и сколько таких коек реально необходимо, учитывая пандемический прогноз?

— Я не могу сказать точную цифру. Естественно, инфекционных коек хватать не будет. Каждый регион уже определился, какие отделения он будет закрывать, перепрофилировать под моноинфекцию. Инфекционные стационары могут госпитализировать больных с разными инфекционными заболеваниями, потому что есть возможность изоляции, так они были исторически построены, тогда как обычные отделения можно переоборудовать только под лечение больных одного типа вируса.

Уже в каждом регионе есть такие стационары, но и их будет не хватить. Вы сами видели, что происходило в Китае, и китайцы пошли по другому пути, они стали строить вот эти две огромные больницы, чтобы максимальное количество больных было госпитализировано и изолировано. Тот же вопрос рассматривается сейчас и в Киеве: куда госпитализировать людей, если будет очень большой наплыв. В том числе, рассматривается вопрос, например, об организации такой медицинской помощи в каких-то огромных пространствах.

— Сколько времени для этого нужно, чтобы такие пространства развернуть?

— Достаточно быстро, но их нужно еще и оборудовать. Эти пространства не подойдут для людей в критическом состоянии, для их лечения понадобятся стационарное оборудование, ИВЛ.

Наша самая главная задача — минимизировать количество людей, которым понадобятся эти аппараты. Поэтому я настаивала на утверждении протокола лечения. Благодаря опыту, который мы приобрели в эти дни, благодаря своевременному вмешательству, у большого количества пациентов (20-25%) остановили развитие болезни и предотвратили утяжеление их состояния. Это наша основная задача.

А так как заболевание своеобразное, есть определенные периоды, когда у больных ожидается ухудшение состояния. Поэтому мы в наших приказах прописали рекомендацию семейным врачам по срокам, на протяжении которых нужно наблюдать за больными.

Надеюсь, что у нас не будет трагического сценария, но тяжелый сценарий у нас, естественно, будет.

— Какая между ними разница в цифрах?

— Заразятся 80% людей. Из них 80% людей переболеют нетяжело. 20% будут иметь такие формы заболевания — среднетяжелую и очень тяжелую, которые потребуют госпитализации. Из этих всех заболевших 20% будут нуждаться в госпитализации, а 5% — в интенсивной терапии, они будут критически тяжелыми. Это сценарий средний, скажем так. Но сценарий может быть и хуже: если количество этих заболевших, требующих госпитализации, будет не 20%, а 25%.

Если предположить, что у нас 30 миллионов человек заболеют, ну вот и посчитайте 20% от них: 6 миллионов будут нуждаться в госпитализации и 1,5 — 2 миллиона украинцев понадобится интенсивная терапия. Это такой достаточно сложный сценарий.

Честно говоря, я думаю, что нам будет немного полегче. Посмотрим.

— За счет чего?

— Я исхожу из того, что в принципе коронавирусы — это сезонные заболевания, как и грипп, например. К лету, мне бы хотелось, чтобы масштабы болезни снизились. Я веду к тому, что осенью возможна вторая волна, это один из сценариев. Второй сценарий, что не будет никакого снижения летом, хотя я с этим не соглашусь.

— Вы сказали, что удалось количество тяжелых больных уменьшить на 20%? За счет чего?

— Я не хочу рассказывать все подробности, какими схемами лечения и чем мы пользовались. Еще раз подчеркну, что самое главное в нашей инфекционной патологии — это временной фактор. Мы должны уметь, во-первых, вовремя выявлять больных (тоже достаточно сложная задача), ведь у ряда пациентов дыхательные расстройства развиваются без повышения температуры тела; у них просто в определенный момент появляется затрудненное дыхание и все, ни повышения температуры тела, ничего другого они не испытывали. Во-вторых, лечить теми схемами, которые на сегодняшний день не имеют четких доказательств, — по понятным причинам. Ведь какая доказательная медицина может быть по отношению к вирусу, который появился два или три месяца назад; есть уже накопленный опыт в мире, и мы должны использовать этот опыт.

 

Мы общаемся с огромным количеством коллег. Я вчера разговаривала с профессором реаниматологом из Мадрида, он полностью подтверждает эффективность тех или иных схем лечения. Более того, мы уже внедрили это в клиниках, взяли на себя ответственность и без всяких протоколов, ради спасения больных, внедрили эти схемы лечения больных. Если бы мы сейчас этого не сделали, то у нас ситуация была бы печальнее, можете мне поверить.

 

Кроме того, я очень благодарна нашему новому министру, который в первый же день своего пребывания на должности заговорил об утверждении протоколов лечения. До назначения Степанова мы поднимали этот вопрос на всех уровнях, но оно там очень сложно решалось. Но после смены главы МОЗа протоколы утверждены за день-два.

Но наши усилия могут перечеркнуть сами люди. Вот почему Италия так пострадала? Потому что итальянцы на начальных этапах игнорировали рекомендации властей. Они ходили, гуляли, ужинали и это привело к такому взрывному распространению. Все-таки эти ограничительные мероприятия, считаю, абсолютно обоснованны, потому что во много раз снижают нагрузку на систему здравоохранения, потому что замедляют темпы роста инфицированных людей, а это очень важно. Потому что, если сегодня — завтра возникает девятый вал, тогда наступит коллапс системы здравоохранения, моментально, за несколько дней. А сейчас мы успеваем наращивать усилия, каждый день что-то делается, у нас палатки поставили для сортировки больных, ГСЧС работает. Люди просто этого не видят. Если бы уже сегодня был шквал больных, то все усилия оказались бы бессмысленными в таком хаосе.

— Говоря про пандемию, мы сейчас обсуждаем главным образом Киев и областные центры. Но мы же понимаем, что так называемая реформа фактически убила медицину на районном уровне. Что там будет?

— Все будет зависеть от того, какое количество больных нас ожидает. Что мы с вами сделаем в данной ситуации? Италия, Израиль, если я не ошибаюсь, Испания вернули своих врачей-пенсионеров. Кто у нас будет возвращаться, если, извините, похороны стоят в 10 раз больше, чем месячная зарплата доктора.

Я считаю одной из грубейших ошибок министерства Супрун, что они абсолютно не работали с регионами. Более того, региональная медицина годами разрушалась, а с момента внедрения этой реформы ситуация ухудшилась из-за ограниченного доступа к медицинской помощи.

Хорошая новость, что 80% людей болеют в легкой форме, значит, будет расти иммунная прослойка, и я надеюсь, что со временем вирус тоже ослабеет, природным путем. Поэтому нам важно растянуть вспышку во времени. Карантин — это плохо, но он оправдан. Вот какая длительность у него должна быть, я не готова такого сказать, я не знаю. Все будет зависеть от развития событий.

— Какая ситуация с защитной одеждой для врачей? Почему даже в Италии и Испании медицинские работники так часто заболевают?

— Врачи попадают в зону риска по нескольким причинам. Первая и основная — абсолютная нехватка средств индивидуальной защиты, во всем мире. 30 марта 2020 года FDA (Управление по саннадзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США) выпустило новые рекомендации по использования респираторов, где разрешают их повторное использование (после определенных процедур дезинфекции). Потому что их нужно просто невероятное количество.

Или другая история: госпиталь должен быть разделен на чистую и грязную зону. Эту зону можно сделать только в инфекционных отделениях, которые так и построены изначально. В остальных отделениях это сделать практически невозможно. Если вы заходите в грязную зону, то вы должны все время ходить в этой одежде. Если у вас такое отделение, что вы переходите из одной «грязной» палаты в другую через чистую зону, то должны снять с себя защитную одежду, а потом надеть. Если взять, например, один этаж с 10 палатами, то вам нужно 20 раз сменить одежду. Поэтому это проблема во всем мире, а в Украине — особенно. Одно дело Киев и центральные больницы, которым все помогают, другое дело — все остальные.

Вторая проблема, это то, что у нас врачи работают на износ. Это противоречит всем нормам на сегодняшний день, но другого выхода нет. Врач сначала занимается больными, потом ему нужно заполнить 250 бумаг. Когда медработники работают в таком аврале, они просто устают, сами допускают ошибки, халатно относятся к предосторожности. Если человек правильно использует эти костюмы, то он не должен инфицироваться. Но если в Испании, Германии и США были внутрибольничные передачи, это говорит только о том, что были нарушены нормы.

Продолжение следует. Во второй части — о том, почему преподавателей медучреждений лишили практики, и как теперь «подпольно» оперируют профессора, а также об иных «странностях» медреформы.