У меня абсолютный иммунитет. Иммунитет к небольшим замкнутым пространствам. Вакцинировала меня в свое время моя атаманша, не ведающая сомнений и страхов, пустых фобий и химер совести.
В погоне за нестандартным опытом и нетривиальными ощущениями я некогда оказался депутатом парламента одной беспокойной страны. Но всё сразу пошло не так. Неистовая наша предводительница, не конвертировав с ходу законодательную власть в исполнительную, перевела всю фракцию на обсервацию. Мы не должны были заразиться компромиссами, соблазнами и искушениями брутального политического мира. Белоснежные свитера, незапятнанное единодушие, чистая совесть перед нашей воительницей, а главное, вера в ее государственный гений должны были сохраниться любой ценой.
Поэтому всю фракцию изолировали в громадном подвальном кинозале под парламентом. Благо, столовая была рядом. Кресла мягки и удобны. Через пару дней мне уже казалось, что я живу здесь вечность. Лидерша появлялась раз в сутки. Была слегка расхристана и помята, с надрывом рассказывала, что «там, наверху», бушует коррупция, бесчинствует преступная власть, уничтожаются остатки демократии и самого демоса. Я, конечно, верил. Как и все. Только вот, в отличие от всех, уже посмотрел перед этим великий фильм Эмира Кустурицы «Андеграунд».
Помните, там тоже героиня прячет от войны свой отряд в глубокое подземелье? Бойцы живут годами и клепают в штольнях оружие, крутят в абсолютной темноте любовь с поварихами, изучают политику партии. Начальница иногда спускается к ним из города, где война и оккупация давно закончились. Правда, «там, наверху», все впали в блуд потребительства и гламура. Там бутики, рестораны и мерседесы: всё, что может смутить наивные сердца ее воинов света. Поэтому строгая атаманша с размазанной тушью и подглазными синяками после утреннего похмела и секса истово клянет войну, которая якобы затянулась, проклинает охранку, пытавшую ее всю ночь, и не разрешает отряду выходить на поверхность: «Я за вас буду рисковать!»
Меня смущали эти аналогии. Но мудрая лидерша знала, как укрепить мой дух. Закалка усиленной самоизоляцией! И вот я уже в одиночестве блокирую щитовую парламента. Света нет. Ха, ведь это я сам и перерубил туристским топориком все силовые кабели! Но мне в щель баррикады передают свечи, воздушные поцелуи, кольца смачной краковской колбасы с чесночком...
Когда становилось уж совсем невмоготу от изоляции и социальной дистанции, атаманша распускала косу, извлекала нас из щелей и в закрытых автобусах (чтобы не осквернили свой взгляд уличным «луком») везла всех размяться. Громили Конституционный суд, разнесли в щепы мэрию.
Зато потом, сидя опять в темной щитовой, я слизывал соленую кровь с разбитых костяшек кулаков и блаженно вспоминал, как отрихтовал ими угловатую и колючую скулу мера...
Поэтому, когда я вдруг оказался на карантине в далекой южной стране, только внутренне улыбнулся. Не знают их строгие полицейские и неприступные санитары силу воли и мощь характера бывшего народного депутата! «Мы в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь...». К тому же интернет. Целый ящик не прочитанных ранее книг. Да, вирус, бляха-муха, снова научит нас читать.
Вот осилил за последний день маленькую книжицу Валерия Поволяева «Тихая застава». Оказалось не только талантливо, но и невероятно актуально. Там тоже про карантин, самоизоляцию, обсервацию. «Благословенные девяностые», забытая на таджикско-афганской границе русская погранзастава. Тоже полная изоляция. Только в ста метрах нет магазина. Да и вообще нет ничего ― ни хавчика, ни боезапаса, ни связи с родиной. Даже русского флага нет ― остался советский. Есть только мистический долг русского солдата: если тебя поставили часовым, то умри, но не оставь пост без приказа. А приказа-то и нет, поскольку приказывать оборванным полуживым солдатикам на забытых заставах их генералам из неожиданных дворцов и мерсов как-то западло. И они умирают там не за Родину, не хотя бы за деньги, а потому, что забыли снять с поста...
Так получилось, что я был в этих местах: изучал механизмы купирования гражданских конфликтов. Ловил маринку в Пяндже, о чем мечтал герой книжки капитан Панков. Вкусная рыбка, только икра ядовита. Бродил по сожженным заставам, где в смертельном карантине оказалась пацанва из российской глубинки, пока их более удачливые сверстники клепали в очагах демократии стартовый капитал.
Спросил у спикера местного парламента: «А сколько всего погибло в стране людей?» «А никто, дорогой, не считал. Думаю, тысяч шестьсот»... Сейчас вот вспомнил и посчитал ― время есть ― ровно в шестьдесят раз больше, чем от коронавируса во всем мире. М-да, все же национализм более заразная штука, чем любой грипп. И куда более смертельная. Если, конечно, не ввести строжайшую изоляцию заразившихся...
Такие вот странные воспоминания и ассоциации возникают на той же обсервации. (Странное какое слово ― чувствую себя отшельником-астрономом.) Короче, нас не возьмешь. Только жизнь переместилась с улиц, шопов и рестораций прямо на балконы. Я уже изучил все соседние ― ищу примеры для подражания. На одном девочка сутками скачет со скакалкой. Не подходит. На другом уже неделю кладут плитку. Облом делать нечто подобное. На третьем курят кальян. Обычно уличной босоте я отвечаю на просьбу закурить: «Не курю. Боксер». О! Нашел! Большой белый пес напротив часами смотрит в камин. (Здесь на балконах встроенные камины.) Я тоже так способен. А еще дедушка наискосок пьет явно не чаек и лукаво на меня посматривает. Наливаю ракы и салютую ему...
У меня был давний приятель. Одесский юморист. Или еврейский юморист? Хотя это одно и тоже. Он писал славные книжицы, пока не стал «кастрюлеголовым». Одна называлась «Дедушка танцует на балконе». Меня долгое время грел этот образ. Чувствую, сейчас будет греть «дедушка, пьющий на балконе»... А еще ровно в девять часов мы ― вся карантинная братия ― встаем и аплодируем медикам, которые борются за нашу счастливую балконную жизнь. У нас с дедушкой еще и повод добавить...
Ночью у меня над балконом летают юркие летучие мыши. В тему. Я слушаю шансон: «Я ― черная моль, я летучая мышь...». Нам с дедушкой кажется, что это поет сам коронавирус. Действительно, какой он, к шайтану, «черный лебедь». Так, летучая мышь...
Р. Дервиш,
специально для alternatio.org
