В Турцию меня влюбил Константин Георгиевич Паустовский. Правда, сделать это с неискушенным влюбчивым студентом было несложно. Не избалованный тогда путешествиями, я с восторгом читал его романтические строки о том, как старые турецкие рыбаки, сидя с кофейком на верандах старинных таверн, смотрят часами на зимнее небо и по конфигурации облаков предсказывают будущие уловы. Как я хотел сидеть с ними! Забыть про время, отбросить бытовую суету, говорить изредка, веско, по делу. Сбылось.
Хотя судьба внесла свои коррективы. Вместо черно-смоляного кофе ― молочно-белая ракы, вместо предсказаний уловов ― прогноз геополитических интриг, вместо мудрых редких реплик ― блудливое бормотание телевизора. А так все свершилось: рыбацкая деревушка (правда, бывшая); бесконечное анатолийское небо с розовыми облаками; портреты Ататюрка на стойке...
Не первую зиму и весну провожу здесь. Да и вообще. Как-то врос, погрузился в местную атмосферу, поток истории, ментальную среду. Переживал, конечно, когда сбили самолет героя Олега Пешкова и все побережье вмиг опустело: безлюдные пляжи, не работающие бассейны, закрытые лавки ювелирки и кожизделий...
На непривередливых соотечественниках держались целые отрасли с миллиардными оборотами. Радовался, конечно, когда все разрешилась и опять дружба и газ (они всегда взаимосвязаны); Росатом и «Алмаз» (они не всегда взаимосвязаны, но...). И вот опять. Таксисты напрягаются, когда слышат русскую речь, официанты тормозят...
Хотя я не тревожился, как в прошлый раз. Просто уже понял, что есть незримые узы, которые разорвать не получится ни людям, ни обстоятельствам. Дело в том, что русская и тюркская ментальности связаны как инь и янь. То есть органично и прагматично. И безусловно, друг друга дополняют. Нам было, есть и будет чему учиться друг у друга. Многое лежит просто на поверхности.
На самом виду ― умение турок торговать. Рядом со мной магазинчик Хакана. В семь утра он уже торгует. В одиннадцать вечера он еще торгует. Высокий ироничный импозантный, как герои Феллини. И много лет без отпусков и перерывов. Я спрашиваю: «Хакан, не задолбало столько стоять за прилавком»? Он отвечает: «А что еще делать? Это моя жизнь. И я не просто стою ― общаюсь с друзьями, пью чаек, смотрю телевизор. Ну и заработок, конечно. Мне нравится».
В России я пока не встречал продавца, даже хозяина точки, который мечтал бы всю жизнь провести за прилавком. Здесь прилавок ― галерная скамья, временный сбой жизненной программы, досадная заминка в карьере. А мечты все больше о трейдерстве в «Газпроме» или, на крайняк, партнерстве с мэрией. Да, они умеют торговать, а мы ― мечтать. Но учиться есть чему друг у друга...
А как они строят? Я покидаю городок на полгода, а по возврату вижу по соседству двойку-тройку новых красивых строений. И строят они как-то уютно ― без суеты, криков, летучек и мата. В России у меня под окном громадный захламленный пустырь. Эдик Лимонов, взглянув на него, задумчиво произнес: «Заброшенное еврейское кладбище». Нет, это не кладбище, но пространство много лет пугает взгляд своей и угрюмой заброшенностью, и кладбищенской безысходностью. Нет на него турок...
Но зато на строительных перекурах в бытовках у них говорят о воскресном пикнике, а у нас ― о волатильности нефтяных рынков. Да, они умеют строить, а мы ― размышлять. Но учиться есть чему друг у друга...
Еще меня восхищает характер их патриотизма. Утром маленькие дети бегут на линейку в школу, где играет гимн страны. Если вдруг опаздывают, то замирают с родителями у ограды и гордо слушают всю мелодию. Когда на пикнике вдруг заиграет «Измирский марш», подпевают самые хипстерские и отвязанные присутствующие. Должен признать: даже в недрах России патриотизм ироничен, в недрах Украины ― истеричен. А в недрах Турции ― глубоко органичен... Но учиться...
Впрочем, понятно. И понятен турецкий мужской гедонизм. Вдоль зимнего бурного моря как-то двигался по бесконечному пустынному пляжу трактор с прицепом. В прицепе в глубоких мягких креслах (видимо, с соседней мусорки) вальяжно сидели два бомжеватых джентльмена. Между ними журнальный столик с бутылкой ракы. Бесконечная перспектива морских далей, взаимного понимания, пляжного кайфа с прицепом. Нам бы так...
Это все лежит на самой поверхности наблюдений. А есть еще и манящая глубина. Как, например, избыточное турецкое коварство и хитрость и избыточное русское простодушие и наивность. Если покопаться в истории, то становится очевидным, что русские всегда были сильны в защите своего пространства, а турки ― в его расширении. При этом русские особо не заморачивались в тактике: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Османы же лукаво изрекали: «Осел, груженый золотом, откроет крепостные ворота быстрее, чем армия с мечами и стенобитными орудиями». Такие вот мы разные. Где-то срабатывало по-русски, где-то ― по-турецки.
Кстати, текущая эпидемия коронавируса неизбежно внесет свою коррекцию в национальные тактики и приемы. Именно этот тип вируса показал сильные функциональные стороны коварства, но и его технологические ограничения. Тому, кто не в курсе, объясню. Коронавирус при всей своей брутальности не может пробить элементарную стенку клетки. Поэтому он тупо бодает ее короной и подает ложный сигнальчик: «Дорогая, откройся! Я принес пищу, благо, ништяки». Легковерная клетка и открывается. Потом он потрошит ее изнутри. Так раньше янычары брали крепости. Потом так же восточные мигранты врывались в богатые западные страны. Османы всегда блестяще владели этой технологией. А Россия ― нет! Она вместо ласковых обещаний всегда резала правду-матку: мол, иду на вы!
Сейчас, в ходе эпидемии все изменится. Рано или поздно медики поймут, что надо создавать вакцину не по принципу уничтожения вируса (он неуловим в своих мутациях), а по принципу обучения клетки ― не открывайся кому попало. А потом и до геополитиков дойдет, что выгоднее не захватывать тихо чужое, а громко требовать свое. Но чтобы требовать свое, надо иметь свой непробиваемый суверенитет. Короче, русско-тюркская технология в одном бокале. Например, не входить в ОПЕК даже в виде плюса, а прямо отправить его в минус своим уходом. Когда тяжело, трудно, непонятно ― не к чужим жмись, а в себя уходи. Так русские начинают коварно верить в свои силы, а турки простодушно обезоруживать других.
Но это все тактики короткого удара, а есть еще и взаимоопыление стратегиями. Турки стратегически тяготеют к предметным сущностям. Русские ― к тонким материям. Это видно даже на энергетике. Турция упоенно рыла сверхглубогие шахты в поисках полновесного угля. Россия романтизировала «физиков», зарывшихся в «мирный атом». Первые недопонимали, что технологии прошлого даже в узкой сфере ввергают в архаику весь национальный тип мышления. Вторые догадывались, что модерн одной элитной профессии способен перекинуться на все другие.
И вот уже турки (турки!) майнят с русскими спецами энергию атома. Это революция мышления, сравнимая с подвигом Ататюрка. Вот это вам по-русски! Вот это вам по-тюркски!.. До сих пор спорят эксперты о том, что выиграл Владимир Путин и что проиграл Реджеп Эрдоган на последней встрече. А ведь не бывает ни выигрышей, ни проигрышей, которые можно растянуть на шесть часов позитивного общения. Даже учитывая то, что русский лидер обожает кофе по-турецки. Это может быть только сверка тактик и стратегий, сопряжение ментальностей и перспектив...
Улетал на этот раз из Турции с надеждой. Почему не с любовью? Да только потому, что жену зовут Надя, а не Люба.
