На днях в Германии разразился грандиозный скандал национального масштаба, который немецкая пресса уже успела окрестить политическим землетрясением. И он может очень дорого обойтись канцлеру Ангеле Меркель. Связано это с избранием 5 февраля нового премьер-министра федеральной земли Тюрингия, расположенной на востоке страны. Выборы в земельный парламент (ландтаг) состоялись там еще в конце октября прошлого года. По результатам выборов победила Левая партия (в Германии ее иногда называет просто «Левые», хотя левыми считаются и социал-демократы, и «зеленые»), получившая 31% голосов и 29 мест в земельном парламенте. Второе место, удвоив свой результат по сравнению с прошлыми выборами, с оглушительным успехом заняла АдГ (23,4% или 22 мандата). Таким образом, победили партии, считающиеся в Германии радикальными.

А вот для системных партий результат провальный. ХДС оказалась только третьей с 21,8% (21 мандат), затем идёт СДПГ с 8,7% (8 мест в парламенте). Замыкали список Союз 90/Зеленые (5,2% — 5 мандатов) и Свободная демократическая партия (СвДП) с 5% полученных голосов. Что также соответствовало пяти депутатским мандатам.

Согласно немецкому законодательству, до формирования коалиции депутаты ландтага должны в обязательном порядке избрать главу земельного правительства. Выборы могут проходить не более чем в трёх турах, причем в двух первых победитель голосования должен набрать абсолютное большинство голосов, в третьем же будет достаточно уже простого большинства. Процедура, казалось бы, абсолютно стандартная, но в Тюрингии она обернулась хитроумной интригой, которая спровоцировала политическую бурю.

«Заговор» в парламенте Тюрингии

Итак, в первом и втором турах голосования в парламенте Эрфурта (так называется столица Тюрингии) соперники — лидер Левых Бодо Рамелов и предложенный «Альтернативой для Германии» (АдГ) беспартийный кандидат Кристов Киндерфатер не смогли набрать необходимое число голосов. А вот в третьем туре произошло непредвиденное. Свободные демократы (то есть либералы) выставили своего кандидата Томаса Кеммериха, которого поддержали не только однопартийцы и многие депутаты от ХДС, но и совершенно неожиданно для всех — фракция АдГ. Которая в последнем туре голосования не стала выдвигать своего кандидата. Из 45 парламентариев, поддержавших избрание Каммериха, 22 оказались представителями «Альтернативы». Бодо Рамелов получил 44 голоса. Накал эмоций в парламенте после этого «заговора против левых» можно себе представить! До сих пор представитель СвДП смог добиться такого высокого поста лишь единожды — в далеком 1949 году Райнхольд Майер вступил в должность премьер-министра Баден-Вюртемберга (тогда земля называлась Вюртемберг-Баден).

Таким образом, произошло то, что потрясло немецкий политический олимп до основания. Впервые за всю историю ФРГ премьер-министр федеральной земли получил этот пост благодаря поддержке партии, которая в Германии считается ультраправой. Более того, тюрингскому отделению АдГ «Крыло», которое уже внутри самой партии считается ультраправым, Федеральное ведомство по охране Конституции присвоило недавно статус «подозреваемого» в несоответствии принципам Конституции ФРГ. «Крылу» вменяется в вину то, что риторика и документы организации ставят под сомнение «основополагающие принципы правового государства», сознательно занижая негативную роль национал-социализма. Глава тюрингского отделения «АдГ» Бьерн Хёке, бывший лидером партийного избирательного списка, широко известен своими одиозными высказываниями. В Германии в судебном порядке его официально разрешено называть фашистом за праворадикальные взгляды. Хеке уже не раз высказывал мысль о том, что долгая история Германии не должна быть похоронена под тяжестью вины за преступления нацизма. Он также обвинял немецких христианских демократов и социал-демократов в том, что они «размывают наше любимое отечество, как струя теплой воды размывает мыло».

В частности, Хеке назвал немцев единственным безумным народом на земле, поставившим в центре своей столицы памятник «собственному позору», имея в виду Мемориал жертвам Холокоста в Берлине. И судя по результатам региональных выборов, у этой точки зрения есть сторонники на востоке страны. Сам Бьерн Хеке расценил результаты голосования как «однозначный вотум доверия со стороны избирателей» и пообещал, что его партия станет первой на следующих выборах. Не приходится сомневаться в том, что политический скандал, вспыхнувший после избрания премьер-министра Тюрингии при поддержке фракции АдГ, связан в первую очередь именно с фигурой Хеке и его значительном влиянием на партию в целом. Того же Хеке, кстати, многие считают непосредственным автором произошедшей в тюрингском парламенте «рокировки».

«Системные» партии в кризисе

Здесь мы просто обязаны сделать небольшое отступление и подробнее остановится на том, что на самом деле стоит за таким результатом региональных выборов 2019 года, когда АдГ стала поистине «народной» партией в восточных землях. В целом это общеевропейская тенденция, в последние годы левые и правые повсеместно теснят традиционные «народные» партии (в случае Германии это — христианские демократы и социал-демократы). Традиционные партии оказались не готовы к социальным изменениям, происходящим в обществе, электоральная база таких партий размывается. А сами партии в отсутствие ярких лидеров и новых идей становятся настолько безликой конструкцией, что избирателю трудно уловить принципиальное различие между ними. В Германии у этого процесса есть и сильно выраженная региональная специфика. Многие восточные немцы до сих пор не ощущают себя полноценно интегрированными гражданами своей страны. В эпоху глобализации ориентированные на экспорт западные федеральные земли, в которых высокий уровень сферы услуг и высокотехнологичного производства, автоматически оказались в выигрыше. Большинство новых регионов имеют слаборазвитую структуру, небольшие предприятия ориентированы в основном на внутренний рынок. Инновационный потенциал, уровень инвестиций в наукоёмкие исследования в восточных землях также значительно ниже.

После объединения Германии новоприобретённые регионы столкнулись и с серьезным оттоком населения, прежде всего, работоспособной молодежи. По данным доклада «О состоянии германского единства» за 2018 г., экономический рост на востоке Германии составил 1,9%, а в западных землях — 2,3%. В среднем заработная плата на востоке ниже западного аналога, да и уровень безработицы там выше. Учитывая давние связи восточных регионов с Россией, антироссийские санкции сильнее ударили именно по экономике этих земель.

Экономическое неравенство обычно приводит не только к разнице в доходах и образе жизни, но и к разнице в образовании и к социальному расслоению. Что неизбежно сказывается и на настроениях избирателей. В восточных землях люди зачастую голосуют в знак протеста, «наказывая» таким способом федеральную власть за ощущаемое ими невнимание к интересам граждан. Популярна на востоке страны и та точка зрения, что объединение Германии в 1990 г. было не воссоединением восточных и западных земель, а «поглощением» первых. Переварили, выжав все соки и выплюнули, — такова логика этих представлений. При этом восточные немцы часто говорят о том, что чувствуют себя «немцами второго сорта». Показательны результаты соцопроса, проведенного институтом Allensbach в октябре 2019 г., согласно которым на вопрос, является ли происхождение «восточных» и «западных» немцев значимым критерием, утвердительно ответили 55% опрошенных на востоке Германии, и только 31% — на западе.

Проблема национализма

Весь этот набор факторов провоцирует на востоке страны ненависть к мигрантам и в целом различные проявления крайних взглядов. Поэтому проблема национализма на территории Восточной Германии на сегодняшний день стоит достаточно остро. Эти тенденции, усиленные неспособностью традиционных народных партий (ХДС и СДПГ), переживающих системный кризис идей и лидерства, вовремя реагировать на настроения и потребности гражданского общества, создают в этих землях высокий спрос на альтернативные политические силы. Они оказываются лучше ориентированы на локальные проблемы, непосредственно затрагивающие избирателей на местах. Такое голосование имеет только косвенное отношение к популистским лозунгам, которые выдвигают партии нового типа.

Такое изменение политического ландшафта привело к тому, что коалиционные переговоры по формированию правительства и на региональном, и на федеральном уровне становятся все более трудными и длительными. А создаваемые в итоге партийные коалиции в попытке избежать сотрудничества с ультраправыми приобретают все более причудливые и неустойчивые формы. Между тем, порох в детонатор нынешнего кризиса в Тюрингии был заложен ещё сразу после оглашения результатов региональных выборов, когда глава избирательного списка «ХДС» Майк Моринг заявил, что его партия не планирует входить в коалицию с Левыми, которые стали победителями голосования. Исключил такую возможность для своей партии и лидер избирательного списка «Свободных демократов» Томас Кеммерих. При этом было очевидно, что ни одна из партий не рассматривает «Альтернативу для Германии» в качестве возможного партнера по коалиции.

Последствия «заговора»

Но вернемся к исходу выборов премьер-министра Тюрингии. Томас Кеммерих через сутки после своего избрания был вынужден сообщить о своей отставке и о требовании его фракции распустить земельный парламент и назначить новые выборы. «АдГ попыталась с помощью коварной уловки нанести ущерб демократии, однако мы не пойдём на это», — так прокомментировал он позицию партии. В свою очередь СвДП проинформировала, что своей отставкой Томас Кеммерих смоет с должности премьер-министра Тюрингии «позорное пятно» сотрудничества с ультраправыми. Градус дискуссии сильно подняла и размещенная в соцсетях проигравшим кандидатом от Левых Бодо Рамеловым цитата Адольфа Гитлера, которая каким-то мистическим образом формально отражает сложившуюся картину: «Самого большого успеха мы добились в Тюрингии. Там мы теперь действительно партия, от которой всё зависит. Партии, которые до сих пор формировали правительство Тюрингии, больше не способны собрать большинство без нашего участия». Эту фразу он написал 2 февраля 1930 года после прошедших тогда выборов в ландтаг.

В ситуацию вмешалась и канцлер Ангела Меркель, явно взбешенная тем, что, с точки зрения формальной логики, её родная ХДС вступила в коалицию с ультраправой «Альтернативой». Которая к тому же в первую очередь известна своей антимигрантской риторикой в пику миграционной политике самой Меркель, которую многие в Германии считают неудачной. Канцлер назвала произошедшее «плохим днем для демократии» и призвала к проведению новых выборов. Она также подчеркнула, что исход третьего тура выборов главы земельного правительства Тюрингии категорически идёт вразрез с «ценностями и убеждениями ХДС». В итоге получается, что Меркель толкает федеральную землю к фактической отмене уже состоявшихся выборов, требуя вместе с вроде как оппозиционной СвДП нового голосования.

Тем не менее, стоит отметить, что в земельных парламентах на востоке Германии в последнее время звучат голоса в поддержку снятия негласного запрета на сотрудничество с АдГ, которая стала здесь серьезной политической силой. Поскольку, с точки зрения сторонников этой идеи, снятие этого табу дало бы возможность создания жизнеспособных, а не изначально мертворожденных правительств, скроенных по принципу лишь бы не с ними. К тому же, с точки зрения соблюдения демократических процедур ситуация сложилась вообще крайне двусмысленная: формальных нарушений допущено не было.

Не было бы счастья, да несчастье помогло

В немецкой прессе сейчас множество публикаций, которые могли бы показаться алармистскими, если бы не серьезность вопроса. Сейчас заговорили о том, что каждый раз, когда происходит какая-то «катастрофа» в Восточной Германии, все сразу же обращают на нее пристальное внимание. В остальное же время восточные немцы со своими проблемами предоставлены сами себе, и пора такой подход срочно менять.

На самом деле мы действительно сейчас наблюдаем очевидную поляризацию немецкого политического поля. В западных землях избиратели голосуют за идею и набор близких им базовых ценностей, в то время как на востоке страны — за тех, кто способен услышать местные чаяния или зачастую просто в пику правящей коалиции, которая не смогла дать бывшей ГДР то, на что там так надеялись все тридцать лет, прошедшие после воссоединения страны. Партии, оперирующей популистскими лозунгами, значительно проще апеллировать к избирателю, создавая иллюзию наличия быстрых решений существующих проблем. При этом и «восток» сам по себе тоже не монолитен. Существует очень большая поколенческая, образовательная разница между городами, особенно крупными, и сельской местностью. Но в любом случае, «западная» политическая модель попросту не срабатывает в восточных землях. Пока правящая ХДС всячески шарахалась даже от любой перспективы блокирования с Левыми с их флёром коммунистического прошлого, правые успешно перетянули там одеяло на себя. И сейчас, на волне развернувшейся национальной дискуссии, от правящей коалиции всё громче требуют признать наконец реальность того, что на самом деле происходит на востоке Германии.

Многие теперь обвиняют правительство Меркель в «страусиной» политике, когда годами официальный Берлин делал вид, что с германским единством всё окей и немцы — единый народ. Хотя и данные экономических отчетов, и соцопросов свидетельствовали об обратном. И проблема не только в разном экономическом положении. В восточных и западных регионах разные возможности инновационного развития, а значит, и перспективы в условиях глобализации. Психологи уже давно выяснили, что одна из самых болезненных вещей для человека — разрушение собственных иллюзий. А они во время объединения Германии были ох как велики на востоке страны. Шло время, эйфория сменялась разочарованием. Многие в восточных землях считают, что о них просто забыли. Особенно болезненно восточные немцы отреагировали на политику открытых дверей Ангелы Меркель, когда страна в 2015 году открыла границы для беженцев. И миллиардные вливания из бюджета использовали для урегулирования этой проблемы, а не для реструктуризации восточных земель.

«Культура памяти» о Второй мировой — вариант ФРГ

В какой-то мере восток Германии оказался предоставлен сам себе. Возникшие там альтернативные политические силы оказались для политического «центра» на положении парии, с ними не хотели работать, только старательно дистанцировались. Как следствие начала складываться своя политическая субкультура. Здесь есть очень важный момент, который многое определяет в сложившейся ситуации. В Германии существует единая культура памяти о Второй мировой войне. И понимание всей глубины произошедшей трагедии. Но! В Западной Германии с подачи союзников после окончания войны государственная пропаганда сформировала коллективное чувство вины нации через персональную ответственность и покаяние каждого, и нация это приняла, — не сразу и далеко не безропотно, но в итоге приняла.

На востоке Германии всё складывалось несколько иначе. В СССР такого подхода по отношению к ГДР не было, поэтому в восточных землях у населения сложилось представление о том, что там живут «другие, хорошие» немцы, которые, признавая коллективную вину нации, не несут персональную ответственность за преступления фашизма. Если только конкретный человек лично не был напрямую к ним причастен. Поэтому отношение к риторике АдГ на востоке другое, более прагматичное. Избиратели могут не разделять взгляды ее лидеров и даже быть категорически с ними не согласны, но при этом голосовать за партию, поскольку её популистские лозунги отвечают их сегодняшним запросам. Или просто потому, чтобы не голосовать за политический «центр». Для большинства западных немцев такое поведение — табу на уровне мышления, их так воспитывали, начиная с детского сада. И если продолжать закрывать глаза на эту разницу, то такой ментальный разрыв будет становиться только глубже.

Поляризация немецкого общества

В погоне за развитием европейского интеграционного проекта (который, безусловно, являлся жизненно важным для Германии, позволив стране пройти путь от мирового изгоя до лидера Европы), Берлин пропустил поляризацию немецкого общества по линии восток-запад. За тридцать лет, прошедшие с момента объединения, страна так и не смогла стать по-настоящему единой, что в полной мере продемонстрировал сейчас политический кризис в Тюрингии. Эра Меркель подходит к концу, в 2021 году у Германии будет уже новый лидер. Ангела Меркель, которую называли канцлером европейского единства и на счету которой действительно много успешных антикризисных решений, безусловно, хотела бы войти по итогам своего долгого правления в политический Пантеон и покинуть пост канцлера, не оставляя своему преемнику тяжелое наследство. Канцлера Конрада Аденауэра называют «отцом новой Германии», Вилли Брандт навсегда остался в истории как архитектор разрядки с Советским Союзом. Гельмут Коль, несмотря на тень коррупционных скандалов под занавес его политической карьеры, навсегда останется для всего мира объединителем Германии. Сейчас очень многое для страны зависит от того, станет ли политический кризис в Тюрингии толчком к тому, чтобы осознать реальный масштаб проблемы с поляризацией немецкого общества. Ангела Меркель, чей персональный рейтинг доверия в Германии до сих пор ещё очень высок, могла бы инициировать первые шаги для её решения. И для этого у канцлера остается совсем немного времени.