|
Четыре года и три месяца провёл Влад Долгошея вместе с отцом Русланом в украинской тюрьме. Киевский режим считал отца и сына виновными в подрывах железнодорожных путей в Одесской и Николаевской областях.
И только благодаря обмену пленными между Украиной и Донецкой Народной Республикой Влад и Руслан смогли оказаться на свободе.
О событиях уже далёких 2013 и 2014 годов, о том, что партизанское движение невозможно без координации и поддержки из Центра, и о том, как захлебнулась Русская Весна в Одессе, обозревателю ПолитНавигатора Валентину Филиппову рассказал освобождённый земляк Влад Долгошея.
Валентин Филиппов: У нас в гостях в нашей импровизированной студии один из освобожденных пленников Украины, заложников Украины, Влад Долгошея. Здравствуй, Влад.
Влад Долгошея: Здравствуйте.
Валентин Филиппов: Обмен, в котором вы участвовали и благодаря которому вы сейчас находитесь на Донбассе, на Украине признан путинской явкой с повинной. «Путин признал свое участие, и Путин признал, что он ведет террористическую деятельность на территории Украины».
Дело в том, что на этот обмен Украина отдала самых злостных террористов, убийц и, страшно сказать, сепаров, а в обмен получила абсолютно невинных заложников. И вот вы, как доказательство, как сам по себе один из этих самых страшных в мире террористов, давно ли вы начали свою террористическую деятельность?
Влад Долгошея: Ох, террористическую деятельность я начал, наверно, с точки зрения государства Украина, ещё с самого рождения, потому что я родился в неправильном регионе с неправильной этно-культурной составляющей.
Валентин Филиппов: То есть это в Одессе?
Влад Долгошея: Да, в Одессе.
Валентин Филиппов: Подождите, а не было ли это вторжением путем зачатия, то есть вот оккупация Украины путем родов в роддоме?
Влад Долгошея: Я думаю, все-таки это был хитрый план Путина по оккупации юго-восточных областей Украины, да. Это что-то вот вроде этого.
Валентин Филиппов: То есть, уже вот тогда, давным-давно, Путин, ещё не будучи президентом, руководил танцплощадками, на которых познакомились ваши родители, и создал все условия – шелест моря, легкую музыку и всю фигню.
Влад Долгошея: Да.
Валентин Филиппов: Хорошо. Тогда давайте начнем с того, все-таки, до чего Вы докатились в результате. Говорят, что когда на Украине победила демократия и «старовинна европейська нация» осознала себя свидомой, вы резко выступили против формирования «старовинной нации», от которой цивилизация пошла?
Влад Долгошея: Откачу чуть-чуть вопрос назад. На самом-то деле «старовинной нацией» они себя обозначили очень-очень давно и стремились к тому, что потом произошло в итоге в 13-м – 14-м году и позже. На самом-то деле, любой адекватный человек с аналитическим складом ума точно мог сказать – и во время ещё второго майдана Ющенко, и ещё раньше, что гражданская война на Украине будет, это неизбежно. Потому что радикальная повестка, которая захватывала вот этот укровский сегмент, интеллектуальный и политический, она была ясна ещё тогда, они к этому всему готовились.
Вопрос в том, что не готовились мы. На Юго-Востоке люди просто жили. Жили, работали и ни к какой гражданской войне на самом деле не готовились. Суть в том, что, даже если посмотреть по уровню нашего ВВП и производства в юго-восточных областях и запад-центр, понятно кто работал.
Самое печальное, что, наверное, мы со своих налогов оплачивали это их деструктивное действие. Моё лично выступление непосредственно против Майдана началось ещё в 13-м году, наверно ещё в ноябре. Я помню 4 ноября очень хорошо – День русского национального единства.
Валентин Филиппов: Я тоже помню.
Влад Долгошея: В Одессе проходил марш, я в нем был участником, тогда, я помню, самым основным требованием было проведение референдума. На тот момент – референдум о вступлении в НАТО, о вступлении в Европейский Союз, то биш, об ассоциации с Европейским Союзом. И тогда ещё языкового вопроса не стояло, потому что на тот момент ещё не был отменен закон Кивалова-Колесниченко, а он был отменен…
Валентин Филиппов: В феврале
Влад Долгошея: Нет, 23 марта 14-го года.
Валентин Филиппов: Февраля. Это они первое, что сделали.
Влад Долгошея: Да. Вот как только они пришли к власти, первые вот эти указы, когда загнали в Раду автоматчиков и составом прошлой Рады они начали клепать законы, ну, примерно как сделал Зеленский, когда пришел к власти этим летом. Вот так. Началось в принципе с этого.
Я участвовал в прорусском движении еще до Майдана, еще за два-три года до Майдана, я был молодым человеком, очень активным, пассионарным, и отстаивал свою национальную идентичность. Государство всячески пыталось ее подавить своим инструментарием, который имело. Школой, бесспорно, телевидением и так далее. Были конфликты со школьным руководством, с учителями, позже в училище. Ну, что есть, то есть.
Валентин Филиппов: Влад, ты мне скажи, вообще, вот после 2 мая 14-го года воля к сопротивлению в городе же еще была? Я вот по поводу того, что нас все время обвиняют, что мы 2 мая слились все.
Влад Долгошея: Понимаете, есть профанические мнения, профанические знание такие, которые утверждают, которые судят по картинке. На самом-то деле после 2 мая произошла примерно такая ситуация. До 2 мая движение было в Одессе очень сильным, мы знаем, что Одесса – это южный форпост, русский в Украине. Это такой самый активный в политическом плане город с прорусской позицией. Митинги, акции, количество сочувствующих и активистов в Одессе, прорусского направления, было огромное, на самом-то деле, и события до 2 мая 14-го года это показывают.
Но получилась такая ситуация. Во-первых, когда вы подъезжаете к людям, которые как бы могут более-менее обозначить позицию, что нам делать, знаете? И когда эти люди говорят: «А ничего не надо делать. Ждите. Ждите, ждите, ждите…». Понимаете, если Донбассу помогли хорошие люди, и добровольцы, и волонтеры, то в Одессу таких вливаний не было. В Одессе не было, можно сказать, команды, грубо говоря, на какие-то определенные действия.
Мы до 2 мая, и после 2 мая, находились в такой прострации и четко не понимали, как нам поступать, что нам делать непосредственно. К этому всему всё руководство в городе Одессе, именно Антимайдана, оно было очень разнородным. Очень много политических активистов, которые занимались политической деятельностью, они в преддверии 2 мая и всех событий, они взяли на себя руководство, но получилось так, что там более или менее четких людей и не было. Не было людей, которые смогли бы взять на себя ответственность.
Валентин Филиппов: Но это не потому ли, что, вот ты говоришь «разнородное руководство», может быть оно разнородное, потому что над этим руководством никого и не было? То есть, если бы сверху была какая-то команда, какая-то вертикаль…
Влад Долгошея: Если, вот, вы сидите автономно в городе Одессе, у вас нет какого-то там президента, который бы вам сказал: «Идите и восстанавливайте конституционный строй», то местные активисты действовали, как они могли только действовать. Понимаете, до 2 мая в городе Одессе, да и вообще на всем Юго-Востоке Украины, не было четкого понимания того, что наступит после этого всего, что наступит в случае проигрыша в борьбе.
Валентин Филиппов: Ну, а в случае победы тоже, собственно. А что произойдет в случае победы?
Влад Долгошея: Конечно.
Валентин Филиппов: Вот представьте себе, Антимайдан в Одессе захватывает Облсовет, кстати, захватывали же Облсовет. Ну и дальше что?
Влад Долгошея: Вот именно. Дальше что? Что дальше? Если бы было бы вот это вот – «что дальше», тогда были бы конкретные движения, тогда нашлись бы, другие люди, много людей, на средне-низовом уровне, которые были готовы сражаться, были готовы засесть в этом Облсовете и оборонять его сколько угодно, до прихода кого-нибудь.
Но если был четко обозначен отказ этого прихода, да? Сказали: «К вам никто не придет», то рассчитывать на свои местные силы без системы, без финансирования, без вооружения, с ограниченностью ресурсов человеческих – это невозможно было. Вот в чем вопрос.
Валентин Филиппов: Хорошо. А другой вот вопрос, про после 2 мая. После того, как разгорелся конфликт на Донбассе, восстание на Донбассе, в общем-то, благодаря поддержке какой-то, но победило. Были достаточно кровавые и ожесточенные боевые действия на востоке Украины.
И всё это время Украина была вынуждена держать достаточно большой контингент вооруженных сил именно в Одессе. Почему наша традиционная русская партизанская война не была развернута по всей территории «тыла» украинских войск?
Влад Долгошея: Если мы обращаемся к историческому опыту, по поводу нашего эпоса героического, по поводу партизан и так далее, вопрос в том, что… если мы вернемся к одной из первых историй партизанской славы в России – это 1812-й год, 14-й год, наполеоновские войны, Наполеон входит на территорию России и партизанские отряды… Что это были за партизанские отряды? Это были в основном люди, которые были на службе у государства в вооруженных силах. Это были казаки, это были другие люди, которые имели обучение, которые наносили свои комариные удары по армии Наполеона.
Далее переносимся во время Великой Отечественной войны, перед Великой Отечественной войной, если вы в курсе, партия и государство готовило кадры для партизанской войны. Помимо этого, на оккупированную территорию присылались приказы, была связь, было техническое оснащение, были инструктора, с парашютами сбрасывали офицеров, которые этим всем руководили. Были, конечно, на месте какие-то локальные люди, которые тоже что-то может быть делали, но про их эффективность мы рассуждать не можем.
Валентин Филиппов: Мобилизационный потенциал, он всё равно из местного населения был, собственно. Ну, сбрасывали офицеров, сбрасывали продукты и патроны.
Влад Долгошея: Если у нас нет подготовленных кадров, которые на месте могут вести деятельность… К примеру, у американцев есть такая отличная вещь – неконвенционные военные действия. То есть, это военные действия, которые выходят за Конвенцию ведения войны. У них есть специально обученные люди, в основном по 12 человек, это американский спецназ, они занимаются в основном инструктажами. Они, к примеру, скидываются, там, куда-то в Сирию к «демократическим» подразделениям и обучают там, на месте, людей.
Вопрос – что делало российское руководство? Если оно было в этом заинтересовано. Либо, что делало другое руководство, которое было, к примеру, здесь, на территории Донецкой Народной Республики? Если бы на территории Одессы была бы какая-нибудь проведена работа по подготовке кадров для партизанской войны, то партизанская война была бы.
Но, либо, простите меня, это будут все-таки какие-то специально обученные люди, которые дадут средства, дадут навыки, всё это сделают. Либо это будет, ну, от силы 30 человек, процентов 10 из которых имели какую-нибудь военную специальность, и 100 процентов из которых не имели никакого опыта.
Валентин Филиппов: Ну, я должен не то что поспорить, просто хочу подчеркнуть, что, не смотря на отсутствие всякого приказа из Москвы или из Донецка, самолетов и офицеров на парашютах, и всякого-всякого-всякого, что положено при партизанской войне, все-таки в первый год оккупации в Одессе, по-моему, в среднем раз в неделю гремели взрывы.
Подрывались волонтерские штабы эти АТОшные. Подрывались какие-то железнодорожные пути, ещё что-то. Потом на второй год уже меньше интенсивность была – где-то раз в месяц что-то происходило: взрывались кафе, где собирались АТОшники, и даже Саакашвили куда любил захаживать. И, по-моему, вершиной был взрыв здания СБУ в 15-м году. Но, так или иначе, это постепенно заглохло.
Вопрос такого характера у меня: ну вот наши противники, вот эти вот «активисты», националисты, они как-то умудрились, нет я понимаю, что им помогают, но они как-то умудрились перейти на подножный корм. Кормиться за счет местного населения, местных коммерсантов, собирать дань, то есть, по большому счету, такой наполеоновский принцип – армия вошла в город и стала 10% за все забирать, и армия расцвела…
Влад Долгошея: Бесспорно.
Валентин Филиппов: Никогда не было мысли, что можно было бы так? Извините за сравнение, не дай Господи, но ваххабиты, у нас на Северном Кавказе в России, одно время помимо того, что типо боролись с федеральной властью, они регулярно коммерсантам сообщали, что «Извини, друг, ты нарушил Коран, и поэтому, чтоб замолить грех, надо выделить средства».
А потом постепенно это кончилось тем, что они уже перестали воевать с федеральной властью, но продолжали исправно собирать дань с нарушителей Корана. И очень долго им платили, пока, в общем-то, их вообще не вычистили.
Влад Долгошея: Тут, понимаете, такой вопрос: суть ваххабитов и украинских активистов в том, что это террористы. Террористы не гнушаются никакими средствами для достижения своих целей. Для террористов местное население является врагом и противником априори, и на этом местном населении, можно их убивать сколько угодно, можно грабить, потому что они не считают их своими.
В нашем же случае мы действовали на своей земле, мы не могли себе позволить никак навредить, либо как-нибудь другими способами нарушить нормальный уклад жизни местного населения, нашего населения. Это наши люди, это наши матери, наши жены, которые живут там и жили там на тот момент. Понимаете? Мы боролись за эту землю, а ваххабиты, я не знаю, за что боролись.
Украинские националисты и «активисты», я знаю, за что они борются: они борются, основной пласт, за деньги, второй пласт – это за американскую субъектность, потому что своей они не имеют. Вот и всё.
Валентин Филиппов: И, в общем, они к Одессе, как к завоеванной территории относятся.
Влад Долгошея: Они ведут себя как оккупанты, они и есть оккупанты, вот и ведут себя так.
Валентин Филиппов: Мне говорили, что сейчас даже отдыхающие с Западной Украины ведут себя в Одессе как… приезжают посмотреть на завоевания своей родины.
Влад Долгошея: Да, действительно.
Валентин Филиппов: Скажи мне, как в Донецке?
Влад Долгошея: Отлично, прекрасно и превосходно! Выходишь на улицу, везде висят очень красивые триколоры, надписи на русском в основном, в подавляющем большинстве. Но, кстати, мы видели и на украинском, но мы все-таки люди интеллигентные и к этому относимся нормально. Хотя и за время пребывания в СИЗО, да и вообще за всю жизнь проживания на территории Украины, украинский язык из разряда к нему отношения терпимого, перерос в агрессивное, потому что – каждодневная ложь, которая льется с телевидения, с ICTV, 1+1, все эти помойки, вся эта ложь, она начинает плохо настраивать тебя к украинскому языку непосредственно.
Валентин Филиппов: То есть, язык лжи.
Влад Долгошея: Язык лжи. Вообще, я лично называю его «язык убийц». Когда мне что-то говорят на украинском языке, я говорю: «Я на языке убийц не говорю и не понимаю». А в ДНР прекрасно. Если честно, мы, когда сюда ехали, мы думали, что здесь, как бы, более тускло, более печально. Мы на данный момент находимся в Горловке, отношение администрации к нам шикарное, нам дали всё: от постельного до стиральной машины, нам сюда всё загрузили, всё дали, с каждым работают индивидуально, помогают по мере поступления проблем, по мере обращения к ним с любыми вопросами.
Прекрасно. Нам выделили, там, небольшие средства, на которые мы можем какое-то время прожить, мы уже тут получается второй день, мы уже два раза прогулялись по улице, магазины открыты, их очень много. Знаете, я вот иду по Горловке, какое ощущение, что я иду где-то по своему родному району Одессы Таирово. Много всего, ассортимент хороший, цены отличные, людей много, всё прекрасно.
Валентин Филиппов: Но, конечно, доходы там все-таки пониже, да?
Влад Долгошея: Мне сравнить тяжело, я все-таки пробыл в тюрьме 4 года и 3 месяца, но доходы в ДНР и Украине примерно одинаковые, плюс-минус. А если сравнивать цена–зарплата, то здесь конечно зарплаты больше, чем цены. На Украине вопрос в том, что ты зарабатываешь, к примеру, ну 8 – 10 тысяч гривен, это хорошая зарплата, 6000 гривен ты отдаешь за квартиру, за налоги там тоже выходит нормально, сходить в магазин – 500 гривен уже нету, цены большие на данный момент и качество продуктов упало.
Валентин Филиппов: Что на Украине упало качество продуктов?
Влад Долгошея: Да.
Валентин Филиппов: Офигеть.
Влад Долгошея: Нам передавали передачи в тюрьму, и да, чувствуется.
Валентин Филиппов: А мы тут скучаем, на самом деле, по украинским продуктам в России. Мне иногда так хочется «вековской» колбасы докторской.
Влад Долгошея: Неплохая колбаса. Ну, я здесь уже опробовал сало местное, оно отличное.
Валентин Филиппов: Ну, хорошо. В общем, желаю тебе влиться в новую жизнь, в ДНР или в России, где там у тебя, куда душа ляжет. Ну и, конечно, я очень надеюсь, что мы все однажды вернемся, и что однажды все-таки российское руководство, а больше собственно некому, потому что другого государства у нас нет, ни у граждан России нет другого государства, ни у граждан Украины нет другого государства, кроме Российской Федерации, поэтому будем надеяться, что когда-нибудь наше государство вернет свои земли.
Влад Долгошея: Я хочу сказать – это не надежда, не какой-то «если бы да кабы». Мы вернемся, вернемся обязательно, вернемся с победой. До свидания.
Валентин Филиппов: До свидания. Пока, пока.
Одесса, Валентин Филиппов
источник
Рейтинг публикации:
|
