Еще на «Песне года-1973» она не могла петь вживую из-за проблем с голосом
…Это случилось на одном из корпоративов, куда Софию Ротару пригласили выступить перед собравшимися работниками компании. Когда концертная программа была уже отыграна, Софию Михайловну попросили исполнить так хорошо известную всем еще по советским временам песню «Лаванда», ставшую в СССР настоящим хитом. Но вот беда: оказалось, что именно в тот раз фонограммы как раз этой композиции у личного звукорежиссера звезды не оказалось в наличии. И тогда «звуковик» метнулся в ближайший профильный магазин, где быстренько купил диск с этой песней.
Но музыкант не учел того, что кроме нового, сольного исполнения «Лаванды» до сих пор продаются еще и старые диски, на которых она была записана в дуэте с Яаком Йоалой. И когда София Михайловна стала привычно открывать рот в такт фонограммы, в припеве из динамиков послышался голос этого популярного в советское время эстонского певца. Благо вовремя сориентировался один из музыкантов группы — он подскочил к микрофону и сделал вид, что подпевает Ротару. Ситуация, к счастью, была спасена.
Вообще, надо заметить, что София Ротару давно уже исполняет свои хиты под фонограмму, причем делает это мастерски. Об этом, кстати, говорил незадолго до своей кончины мэтр советской эстрады Иосиф Кобзон. Он обвинил коллегу в том, что та выступает под фонограмму: по его мнению, Ротару идеально обладала этим навыком. «Мастер пения под фонограмму — Соня Ротару, — признался ровно за год до своей смерти Иосиф Кобзон. — Она гениально попадает в записанную ранее песню: будет стоять рядом с вами, но никогда не узнаете, что она поет под „плюс“. Мне же пение под фанеру дается тяжело, поскольку во всех моих композициях есть мощная литературная основа».
Впрочем, не только поэтому. Дело в том, что при выступлении, например, на телевидении тамошнему звукорежиссеру, который обслуживает, скажем, общий концерт с выступлением сразу нескольких звезд, просто физически невозможно подстроиться под их живую музыку и отрегулировать звуковой баланс между инструментами и голосом. И тогда у всех, кто поет в «сборной солянке», собирают фонограммы и приводят их к единому звучанию. И об этом, кстати, сама София Михайловна не единожды объясняла журналистам в своих многочисленных интервью. Правда, она никогда не упоминала в эти минуты про советские времена, когда такой практики еще не было, а все певцы и певицы должны были петь вживую под один-единственный оркестр.
Например, в 1973 году произошел настоящий нонсенс. В те времена среди музыкантов ходили стойкие слухи о том, что Ротару совсем не имеет голоса и способна петь лишь под фонограмму. Это не просто было не принято, а считалось у артистов страшным кощунством и тяжким грехом. Каково же было удивление всех, кто выступал в 1973 году на «Песне года», когда Ротару единственная из всех исполнителей «спела» свою песню под фонограмму.
Она просто физически не смогла ее исполнить вживую! Но дело тут было отнюдь не в отсутствии таланта. «Ротару давно не поет. Потому что с 1974 года она уже делать это не может физически, — вспоминает композитор Евгений Дога, который, собственно, и открыл для всех талант Софии Михайловны, как певицы. — Хотя современная техника позволяет Ротару записывать песни по нотам. Есть у нее своя засекреченная студия в Киеве. Потом, на концертах, крутятся пленки. С телевидением вообще нет проблем — там всегда фонограмма. Обман страшнейший. В свое время я ее умолял поберечь голос. Но муж певицы Толик (Анатолий Евдокименко — авт.) создал „Руту“ (ансамбль „Червона рута“) и начал жену здорово эксплуатировать. По четыре концерта в день. Бедная женщина после них не могла даже есть. Соломинкой стала. И все оправдания: „Вот мы хотим машину купить, дом, дачу…“. Жажда денег Толика сгубила великолепную певицу».
Наверное, именно с тех пор у Софии Ротару и развилась некая фобия, переросшая в страх выступления вживую. Вот как это комментирует музыкальный критик Артур Гаспарян: «У певицы существует просто патологический страх перед живым исполнением вот в формате реального времени на сцене. Страх, который на уровне животного страха, и она не может этот страх побороть».
«А раскрыл эту беду Юрий Силантьев (главный дирижер оркестра ЦТ — авт.). Он терпеть не мог, когда пели „под фанеру“, — продолжает Евгений Дога. — В 1973 году „Мой белый город“ стал песней года. Ротару ее спела в полную силу. Силантьев сиял. И эту песню включили в финальную передачу „Песня-73“. Но спеть „вживую“ София уже не смогла. К этому моменту у нее оказались порваны голосовые связки, и Юрий Васильевич затеял страшный скандал: „Что значит, не петь на сцене?“. Только и ему деваться было некуда. Вожди повелели… С тех пор Ротару работает только под фонограмму…».
И действительно, на архивных видеозаписях тех времен хорошо видно, как Ротару исполняет песню на дальнем от Силантьева конце сцены, а оркестранты сидят без движения — вместо них «играет» фонограмма. Но в 1980-е годы певица вообще была вынуждена давать по 120 концертов в год. Не послушалась рекомендаций врачей — и это еще больше усугубило проблемы с голосом. Одно время она даже на целый год ушла со сцены — не могла петь. Кроме того, ее здоровье было серьезно подорвано пластическими операциями и диетами. Но пока София Михайловна еще держится. И дай Бог ей здоровья.
